Распад

–Да или нет?

–?!

– Я всё понял, вы – жалкие трусы, и мне вас ничуть не жаль, в том, что с вами произошло, виноваты вы сами.

Шинэлка распахнул дверь и крикнул дневальному – Коржикова ко мне!

– Сержант Коржиков – зайти в канцелярию!

Коржиков (тот самый сержант, что дежурил по роте) зашёл в канцелярию, развязно улыбаясь – разрешите войти?

– Заходи. Мой милый Коржиков, напомни мне – о чём мы договаривались с тобой в тот момент, когда я забирал тебя из твоей роты сюда в приёмник? Из этой помойки, где тебя чмырили, отбирали у тебя деньги, били грифом от штанги?

– Я обещал, что в приёмнике будет порядок.

– Правильно, и что же я обнаруживаю, придя на утреннюю поверку? Троих избитых военнослужащих? Так ты держишь обещание?

– Товарищ майор (Коржиков заметно сбледнул с лица) – я не видел… я не успел…

– Какой ты медлительный, может быть мне придать тебе ускорение – вернуть тебя в твою любимую автороту, я слышал, что туда даже дежурный по части заходить боится, последнему угрожали тем, что переедут его Камазом, так что – возвращаешься в роту, прощай сладкая жизнь? До свидания безделье, молодые солдатики в подчинении, вкусная жратва от их родителей, тихая и спокойная житуха в приёмнике?

– Нннет, ттоварищ майор я этого не хочу…

– Значит так, предупреди всех, будут трогать моих ребят – яйца поотрываю, а ты – если подобное повторится, отправишься в роту. С этого момента – несёшь личную ответственность, понял?

– Так точно!

– Иди. Вы тоже.

Мы вышли в коридор, Коржиков прошипел – чего вы там ему напели?

– Ничего.

– Вы чего – заебать меня решили, вы накуролесили, а я разгребай! Больше никаких разборок! Хватит строить из себя крутых, понятно?

– Да.

– Съебали отсюда.

3.

– Значит так. По случаю принятия присяги всем побриться – лично проверю, подшиться, даже если подшивался, ещё раз, начистить сапоги – вопросы есть? Вопросов нет.

Для принятия присяги нас вывели за пределы части, через дорогу от главного (первого КПП) находился мемориал, посвящённый Великой Отечественной войне – пушка и стела с фамилиями героев. Именно сюда мы и примаршировали, на подходе к мемориалу какой – то неловкий упал в лужу, уронив карабин, и извалявшись в грязи, Коржиков подбежал к нему, беззвучно открывая и закрывая рот, было ощущение, что он хочет его съесть, вот только не знает – с какого места начать трапезу, и вхолостую щёлкает зубами. Торжественное принятие присяги проходило не очень торжественно – призывники – азиаты плохо говорили по – русски, а уж слушать, как они читают – это было сплошное удовольствие.

– Перид сисём моих тарищей, таждественно клюнус…

–Перед каким «сисём» – правым или левым? Вот же дебил нерусский! (Седой трепетал от восторга)

– Эсли я нарушу эту тааждествэнну присягу то пуст минэ настигнэт суровая кора свейского закона…

– «Суровая кора» – это что такое? Какая «кора»? С дерева ? Злая береста? О чём говорит этот недоумок?

Мимо прошёл Коржиков – разговорчики!

Перед тем, как отпустить новоиспечённых солдат советской армии в увольнение, Шинэлка провёл краткий инструктаж.

– Товарищи солдаты, если вы пойдёте сегодня в увольнение, (а вы в него пойдёте!), то не вздумайте напиваться, употребление спиртных напитков – воинское преступление! Если вы всё же напьётесь (а вы напьётесь!), то не бросайте своих боевых товарищей кверху пузом, потому что они могут захлебнуться рвотными массами. Что? Рвотные массы? Блевотина по – вашему. Если вы всё же бросите своих товарищей кверху пузом (а я знаю, вы их бросите!), то позаботьтесь о том…

– Готов слушать этот инструктаж вечно, это просто поэма, какой слог! Экспрессия! Подача – Седой бился в экстазе, словно девочка – группи впервые попавшая в гримёрку любимого певца.

После окончания процедуры, всех отпустили в увольнение, здоровенный сибиряк (тот самый на котором лопнула шинель) с наслаждением пил водку из горла, мощный кадык совершал поступательные движения вверх – вниз, родственники уважительно и с пониманием смотрели на утоляющего жажду. Все новоиспечённые солдаты и их родные разбрелись по военному городку. Ко мне приехали друзья, пить они начали ещё в электричке, поэтому мне пришлось выпить пару штрафных стаканов, чтобы догнать товарищей. Как только водка начала действовать на мозг, я почувствовал желание скинуть неудобную форму, и покинуть расположение части. Быстро окосев, я утратил способность поддерживать беседу.

– Ну, как служба?

– Заебс…

– Деды не достают, а то пошли разберёмся с ними?

– Мнне…

– Как жратва? Кормят нормально?

– Норм…неделю не срал…

– Это почему?

– А кто его знает… не срётся, и всё…

– У тебя до какого часа увольнение?

– До трёх, а чё?

– Уже без двадцати.

– Ааа, ну тогда пошли…

Я с трудом передвигал ногами, в левой руке канистра с пивом, на сгибе повисла какая – то девка (мне незнакомая) периодически она взвизгивала и орала – зольдатен! Фик мих!

– Чего ты орёшь?

– Не знаю, в фильме услышала, фраза понравилась.

– Это из немецкой порнухи, в переводе означает – солдаты, трахните меня!

– Ах, вон оно чё, да легко, сейчас только найдём укромное место, песочницу какую – нибудь…

Песочницы как назло, были заполнены детьми и их мамашами, время увольнения заканчивалось, пришлось возвращаться в часть неудовлетворённым. На подступах к КПП встретился полковник Быченков (заместитель командира части по воспитательной работе) – товарищ солдат, почему не на КПП?