Распад

Распад
Ак – патр Алибабаевич Чугашвили

Осень 1991 года. Последний призыв в Советскую армию. После прихода пополнения в подмосковную воинскую часть, загадочным образом умирают несколько старослужащих. Является ли их смерть следствием несчастного случая, или же… Банальная история о преодолении тягот и невзгод воинской службы, превращается в детектив, остросюжетный триллер, действие которого разворачивается на фоне распада страны…

Распад.

– Ну что? Где они? Электричка уже отправляется…

– Да, сказали, что быстро сбегают… не знаю…

«Электрпэзд проследует до станции Бекасово, остановки… остржно двери закрываются, следующая станция…» – с ненавистью пробубнил машинист.

–Чего делать – то?

– Чего – чего…дёргай стоп – кран!

Раздалось характерное шипение, сержант начинал нервничать – а может они подорвались?

– На чём? Мин вроде бы нет…

– Дебил, подорвались в смысле… ээ, свалили, сдриснули…

– А –а, сбежали что ли?

– Ну да, вот ты дятел, русского языка ни хера не знаешь…

«Осторожно, двери закрываются»

– Дёргай ещё! Без них не уедем, шмотки ихние здесь, значит щас прибегут…а они далеко пошли – то?

– В ларёк, с той стороны вокзала, сам не пойму чего так долго…

«Слышь ты, сука, а ну отпусти стоп – кран! Я тебя найду, и тебе херово будет!» – просипел по громкой связи машинист. Обрадованный хладнокровием машиниста, раскатисто захохотал сержант.. В тамбур влезла неопрятного вида бабка с авоськой – вот спасибо ребята, что поезд подержали, а я уж его ищу – ищу, где моя крохотулечка, как я без него, ведь потеряется один в огромном городе, он же несмышлёныш ещё…Вовик! Вовик? Ты где? Вы видели Вовика?

– Нет, мать, Вовика не видели… а какой он?

– Какой – какой… мальчик маленький, носик такой курносый, кепочка, сапожки. Ну…Вовик, в общем…

– Совсем маленький? Так чего же вы мамаша малыша одного бросили, и где его искать теперь?

– Не знаю… Воо – ооо – оовииик!

В тамбур ввалился здоровенный мужичина с небритой рожей, багровым носом пьяницы, и затухшей папиросой в углу рта – ну? Чё орёшь, мать? Перепонные барабанки в ушах полопались от твоего воя…

– Вот же он! Вовик!!! Нашёлся малыш!

– Вот это «мальчик маленький»? «Носик курносый»?

– Да, это он, сразу узнали?

– «Несмышлёныш»?

Вовик развернулся в нашу сторону, и перекатил папиросу из одного угла рта в другой.

– Чё, проблемы?

– Да нет.

– А хотите, будут?

Он придвинулся ко мне вплотную, обдав запахом какой – то кислятины, и мощным проспиртованным выхлопом.

– Хочешь, мои руки сейчас окрасятся кровью?

– Чьей кровью?

– Ну, хотя бы твоей…

Бабка натужно засмеялась – ох, он у меня с детства шутник, это у него юмор такой, так – то он безобидный, мухи не обидит… я тебе пива купила… три бутылки…

– Пиво это хорошо, а вы… сявки… живите пока… пошли мать…

Он открыл дверь в вагон, не сводя с меня недоброго взгляда, и быстро зашагал по проходу, бабка семенила за сынулей, я громко и облегчённо выдохнул, сержант презрительно ухмыльнулся – ну, где они?

– Купили! Купили! Четыре бутылки!

– Вы чё, тормоза, где ходите? Мы уже два раза стоп – кран дёргали, кореша вашего чуть не убили тут.

– У вокзала водку не продают, пришлось на ту сторону сбегать…

Электричка поехала, в окнах замелькали подмосковные полустанки, совсем скоро нам всем захорошело, оказывается, в армейской службе нет ничего страшного, и сержант такой симпатичный попался, улыбается.

– Жалко мне вас солобоны, скоро перестанете веселиться…

– Это почему, а Слав? (призывник с пышной прядью седых волос запанибрата называл сержанта Славой)

– По ротам вас распределят, и начнёте «летать» как сраные веники, вот почему…

– А что значит «летать»?

– Всё узнаете скоро, и про «летать» и про «сушилку»…

Все притихли, потрясённые мощью неожиданного, такого военного слова «сушилка». Сержант резко встал – подорвались! Солобоны! На выход! Дальше нам пешком топать, электричка поворачивает…

Мы вывалились в темноту, счастливые, пьяные, часа два брели по шпалам, пока не дошли до КПП, воинская часть обдала нас освежающим запахом кислой капусты, в воздухе медленно кружились огромные, разлапистые снежинки, было очень тихо, идиллию нарушал стук работающего генератора.

– Так, щас вещи оставляете в приёмнике, и на склад, одеваться, а то вы на военных не похожи.

«Приёмник» оказался обычной трёхэтажной казармой, мы поднялись на второй этаж и увидели длинные ряды двухъярусных кроватей, застеленных однообразными синими одеялами с каймой из двух чёрных полос.