Семь дней будущего

– Я смотрю, ты остался на борту. Выпускающий подтвердил. Каковы пожелания? – судя по бодрому голосу командира турболёта, предстоящее приключение ему уже нравилось. Для него, бывалого лётчика специальной полярной военно-транспортной авиации, действовавшей в составе ССО, привыкшего к рутине перелётов над сплошными белыми от снега бескрайними территориями тундры и ледяными полями арктических морей, где порой даже глазу зацепиться не за что, такой потрясающе-контрастный «ориентир» был со всех сторон положительным. Прямо, ни дать ни взять, маяк в океане.

– Спасибо, «Птенец-1»! Двигайтесь прежним курсом. Ход чуток замедли. Надо минуту подумать.

– Да я могу просто постоять на месте. «Призраки» ушли со взводами, торопить не будут. А этот орёл может всё! – Шаничу новая машина явно была по душе.

«Ты пришла, меня нашла. А я и растерялси…», – уже мысленно закончил Георгий, пропев фразу из известного старого фильма про трактористов,… сосредоточенно пытаясь охватить всю ситуацию целиком.

– И ещё, «Ночной», есть последний уточнённый прогноз от синоптиков.

– Хочешь ещё добавить мне радости чутка? Ну, рискни.

– Зря шутишь. Ничего хорошего нас не ожидает: с северо-востока идёт снежный шторм. Причём серьёзный! Двадцать метров в секунду со шквалом до тридцати. «Вышка» приказала аккомпанировать. Но я к ночи уйду на базу заправляться, а вам в поле ночевать. Пока что мой ресурс – в твоём распоряжении.

И, видя, что быстрого ответа не последует, добавил:

– Ну, давай, жду указаний. Конец связи.

«Чертовщина какая-то! Треклятый шторм! Он был вообще не в тему. Да и откуда он взялся столь внезапно? Ещё вчера краткосрочный прогноз никаких сильных ветров с северо-востока не предполагал. А назавтра должны были начаться плановые контрольные стрельбы. А что теперь? И почему «Вышка» не отозвала на базу?» – Георгий сосредоточенно потёр виски кончиками пальцев. Не то чтобы он сомневался в своих «бельчатах», нет. Но контрольные показатели ещё никто не отменял, и что там они настреляют после бессонной ночи в снегу, было одному богу известно. Ребята всё-таки ещё учились пока. И сколько вообще по времени будет продолжаться шторм? Сутки-двое? Неделю? Как назло, специально палатки «Перевал» велел оставить на базе, чтобы налегке. Да и ребяток проверить: кто на что годится…»

Издалека, откуда-то из детства всплыл жёсткий голос с хрипотцой под звуки гитары: «если парень в горах – не ах. Если сразу раскис и – вниз. Шаг ступил на ледник и – сник. Оступился – и в крик…»

«Да, ну вот теперь и посмотрим, поэкстрималим. А по шапке я отгребу от начальства, это как пить дать».

Но столь отвратительная новость, как ни странно это выглядело бы в глазах любого постороннего человека, вызвала у Георгия ещё и дополнительный прилив усиленных мыслительных процессов. Из двух извечных русских вопросов: кто виноват и что делать, для практика наиболее важен второй. А капитан был отличным практиком, в самом полном смысле этого слова.

Неудачник ищет оправдание, а победитель – возможность! Прохоренко при любых обстоятельствах стремился искать возможность. Всегда и везде он стремился побеждать!

Стандартная войсковая тактическая система связи нового поколения, которой «заведовала» «ДАША», выделяла по позывному кодированный канал и автоматически закрывала его для всех остальных, если только в начале радиообмена не звучало кодового слова «всем». Поэтому, даже если ребята хотели «погреть уши» в эфире, это им ни за что не удавалось: собеседники, назначенные инициатором или командиром для конференц-связи, могли спокойно общаться, без опасения быть перехваченными или случайно подслушанными.

Скинув с плеч «Летягу», Георгий присел обратно в компенсирующее кресло и внимательно посмотрел на погодную интерактивную карту, специально со спутника выведенную для него командиром «Слона» в окне одного из дисплеев. Изучив её в режиме реального времени, вернулся чуть назад и прокрутил запись снова. Ещё совсем недавно зона малой облачности была безмятежна, словно само арктическое спокойствие. И тут – на тебе: всего за четыре часа невероятным образом всё поменялось кардинально, на полную противоположность. Вихрь стремительно набирал мощь и силу. Превращаясь в шторм, он собирал вокруг себя огромные облачные массивы и пульсировал на карте кроваво-красным ядром, не предвещая ничего хорошего. Неудержимо наползал он со стороны Новосибирских островов в Ледовитом океане, неся с собой ледяной ветер, мегатонны снежных навалов и лютый холод. Пересидеть такое в поле, как говорится, было не самой приятной перспективой.

«Странно! По местной розе ветров он не должен двигаться в эту сторону. Какой-то аномальный шторм. К ночи, скорее всего, будет уже здесь, судя по показателям давления, скорости перемещения и расстоянию. Температура скоро начнёт резко падать, а личный состав запланированно ночует хоть и в специальных, но палатках. Есть широкое поле для раздумий и разумных инициатив» – отметил для себя капитан.

Снова включился майор:

– «Ночной», ты будешь смеяться, но возле объекта уже полно народу! Их там как муравьёв возле рафинада: «ФИЛИН» распознал пятьдесят четыре человека, как внутри помещений, так и вовне. А также лёгкую строительную технику и транспорт. Домики-бытовки в нескольких километрах на юго-запад от воронки. Мои ребята из авиаразведки клянутся, что неделю назад здесь была ровная тундра и ни души! А там, оказывается, теперь целый рабочий посёлок с вахтовками и мобильными кунгами!

– Что же это за вороночка такая интересная у нас образовалась, раз экспедиционная оперативность специалистов прямо зашкаливает? Спасибо, «Птенец-1»!

Способность к импровизации – отличная и очень нужная для спецназовца черта, поэтому, когда у Прохоренко сверкнула почти авантюрная идея, он не стал гнать её прочь:

«Правильно!… кунгами!» Ага! Действительно, это мысль… Надо бы более внимательно присмотреться к этим геологовзрывным работам. Гражданские в таком количестве, в прямой видимости от специального секретного стрельбового полигона ССО?…»

Это было слегка непонятно. Совсем слегка, по сравнению с этой огромной дырой, которая, не пойми откуда взялась, считай что на его территории.

– «ДАША», дай мне объективную оценку на нехарактерные, в том числе и по допуску, для данного места объекты. Выведи на тактические мониторы передо мной.

Тут же проекционные дисплеи оживились, и разного рода оперативная информация посыпалась с них, как из рога изобилия. На одном экране плясали в заполошном хороводе фотографии и развернутые личные дела членов специальной научной экспедиции РАН[27 - РАН – Российская академия наук.] по геологоразведке и геомагнитным аномалиям. Сформированной, кстати говоря, меньше недели назад! Таковых оказалось ровно тридцать семь. За ними шли такого же рода досье на двух местных пастухов-оленеводов, двух пилотов экспедиционного вертолёта и трёх наёмных техников-вахтовиков. А вот замыкали список сильно урезанные в подробностях служебные данные на десяток сотрудников какой-то очень «Специальной службы содействия исследованиям», открытие которых требовало более высокого уровня допуска, что было несколько интригующе неожиданным.

«Это что ещё за служба такая? Первый раз слышу. Ну да бог с ними. ВОХР[28 - ВОХР – Военизированная охрана.], наверное, какой-нибудь, подведомственный…» – подумал капитан и тут же откинул сомнения как малозначительные при данных обстоятельствах.

На другом дисплее подробным слайд-шоу перечислялась в 3D-проекции вся мобильная техника и технологическое оборудование экспедиции и местных: два вертолёта, лёгкий самолёт, компактные универсальные бульдозеры и несколько вездеходов. А также бурильные установки, насосы-компрессоры, беспилотники и всякая другая мелочь. Центральный же дисплей был заполнен подробнейшим видеорядом съёмок самой воронки с бегущими сверху вниз показателями физических данных объекта. Энергетические и радиационные поля, уровень токсичных испарений, глубина и температура, геологические слои и интенсивность деградации вечной мерзлоты и диффузия пород. Там же шла он-лайн трансляция с двух беспилотных роботов, работающих непосредственно в стволе непонятной шахты и изучающих структуру срезов стенок и глубину провала.

Последний показатель, судя по отчёту приборов, не менялся уже более трёх часов. Картинка постоянно меркла при опускании аппарата ниже и снова вспыхивала контрастом, как только тот устремлялся наверх или просто перезагружался. Прохоренко несколько удивился подобному поведению системы, ведь беспилотники были специально сконструированы и настроены на экстремальное использование и имели круглосуточный выделенный спутниковый трансляционный канал. А тут было такое впечатление, что роботы погружаются в некое сплошное поле помех, обволакивающее их и временно лишающее системы возможности трансляции и приема.

«Ладно, сходим – поглядим поближе, пощупаем, потрогаем. Тогда ужо и решим, как енто потребить,» – нарочито по-дедовски, самоиронизируя пробубнил капитан.

В пилотской кабине «Слона», на командирском пульте высветился и начал пульсирующе моргать красным входящий вызов «спецсвязи». Шанич активировал конфиденциальный канал и закрыл забрало шлема, сделав разговор неслышным для второго пилота и бортинженера:

– «Птенец-1»! Здесь «Эльбрус». Ответьте!

– «Эльбрус», это «Птенец-1». Приём уверенный, слышу вас хорошо.

– Включите криптографическую кодировку. Доложите о готовности.

– Кодировка активирована. Готов.

– Ваша идентификация подтверждена. Сейчас вы получите устные инструкции и шифрованную информацию. Код подтверждения…

…Далеко внизу, на небольшой расчищенной от глубокого снега площадке словно малюсенькие трудолюбивые мураши копошились и перемещались по своим делам в разных направлениях люди и техника. По сравнению с небольшим лагерем экспедиции безобразно-чёрное жерло загадочной воронки выглядело нереально и почти дико: каким-то непостижимо мистическим образом, при сосредоточении на нём взгляда казалось, что оно растёт, набухает, раздаваясь во все стороны, и как живое невероятных размеров существо пульсирует и дышит. Обман зрения был здесь ни при чём, обескураженный мозг сам додумывал, включая воображение на полную катушку. Того и гляди, кратер мог оказаться… не чем иным, как кошмарной пастью этого самого неведомого гиганта.

Были видны довольно интенсивные струи пара, исходящие из него. Сгущаясь на небольшой высоте, они постепенно образовывали клочки низких облачков, ввиду полного отсутствия ветра никуда не улетавших и уже начавших закрывать воронку сероватой пеленой. А штиль в этих местах мог означать совершенно определённо лишь одно: грядёт сильнейшая буря…

– … на объекте «ХРАМ» группа шифр I.A333 должна быть через трое суток. Вы назначены старшим куратором группы. Командиром – капитан Прохоренко. Группе присвоен позывной «ЛЁД». Статус «особой» подтверждён в базах данных, – говоривший остановился, будто замялся.

Решив, что надиктовка приказа закончена майор Шанич четко ответил:

– Вас понял, «Эльбрус». Подтверждаю получение инструкций. Разрешите выполнять?

На том конце эфира будто кто-то устало вздохнул, чувствуя, что его не до конца поняли, и попытался приоткрыть завесу над реальным положением вещей. Насколько это вообще было возможно:

– Да подожди ты, Сан Саныч. Тут такое дело… – «Эльбрус» будто раздумывал ещё секунду, что можно добавить к объяснению, чтобы помочь подчинённым с выполнением задания. И не найдя больше слов, вдруг как-то нарочито сумрачно заметил. – В этот раз всё действительно очень серьёзно. Даже слишком!