Чаша судьбы

– Ну-ну, тише… – Фиахна выбрался на крышу, и Элмерик вылез вместе с ним.

Голова закружилась от небывалой высоты. Так вот, оказывается, каким видят Чернолесье птицы! Ничего себе!

– О ком ты плачешь? – без лишних предисловий спросил Фиахна, шагнув к баньши. – Признавайся: кому из королей суждено отправиться в Аннуин? Не мне ли?

– А почему… – начал было Элмерик, но эльф оборвал его, резко подняв руку (баньши аж пригнулась).

– Она очень похожа на баньши моего рода.

– Но всё-таки ты не уверен?

Эльф пожал плечами.

– А как я могу быть уверен, если все эти баньши на одно лицо? Одним словом: младшие фэйри. – Он повернулся к старухе. – Ну? Так кто же?

– Я не знаю, господин, – гнусаво заныла баньши. – Мне только одно ведомо: смерть придёт. Потому я и плачу. А-у-ы-ы!

Она испустила такой вопль, что все выпи на болотах, наверное, передохли от зависти. Элмерик поспешно заткнул уши.

– Может, она оплакивает Финварру? – Его собственный голос гулко отдавался в голове.

– Бесы её знают. Наверное… До чего же они бестолковые!

Фиахна глянул на баньши так, будто хотел проникнуть в её мысли, и та затряслась под его пристальным взглядом:

– Не смотрите на меня! – Она закрыла своё страшное лицо костлявыми руками.

Эльф тем временем что-то прикинул в уме и покачал головой:

– Рик, знаешь, нет. Если бы она рыдала по Финварре, всё бы закончилось в тот миг, когда он решил навеки остаться в Аннуине. И к тому же баньши редко приходят на такую смерть, которая по большому счёту и не смерть вовсе. Кого-то из нас убьют. Уже совсем скоро…

– Отпустите, господин! Я ничего не знаю… моё дело – плакать о короле.

– Но кто твой король? – прокричал Фиахна.

Баньши затряслась и зарыдала пуще прежнего.

– Спроси её, не могла бы она порыдать где-нибудь ещё? – тихонько подсказал Элмерик. – А то люди в Чернолесье извелись уже, и нос из дома боятся высунуть.

Бард уже освоился с высотой и теперь с замиранием сердца высматривал таверну в деревне, дом старосты, излучину реки, огромный тис на площади, под которым они когда-то сидели с Брендалин на Мабон… да, как же давно это было!

– Господин хочет, чтобы я ушла? – Голос баньши задрожал от обиды.

– Но ведь ты уже доставила весть, так? – Эльф поднял одну бровь.

– Так.

– Теперь все знают, что король скоро умрёт.

– Я постаралась! – Кажется, это всё-таки был не оскал, а улыбка; баньши прямо-таки распирало от гордости.

– И не будет большой беды, если теперь ты поплачешь где-нибудь в лесу? Там, где никто не слышит.

– Это не по правилам. Но если господин настаивает…

– Настаивает! – гаркнул Фиахна. – Господин хочет спать по ночам, а не слушать вой по покойнику. Даже если этот покойник – я сам. Особенно если я…

Он щёлкнул пальцами, освобождая старуху. Та, издав протяжный вопль, бросилась со шпиля вниз головой. В замковом рве (частью которого был Рябиновый ручей, прежде вращавший мельничное колесо) послышался громкий всплеск.

– Вот обязательно нужно привлекать к себе внимание! – Эльф поморщился и, размахнувшись, скинул вниз опостылевшую шапку. – Ох уж эти традиции… Ох уж эти баньши!

– Она больше не вернётся? – Элмерик поёжился и втянул руки в рукава рубахи: ветер здесь наверху был пронизывающим.

– Да. Эх, жаль, что саму смерть так просто не отвадишь.

– Может, ещё пронесёт?

Фиахна глянул с сомнением и подтолкнул Элмерика к лестнице, ведущей вниз.

– Кто знает? Всякое случается…

Его Величество король Артур Девятый, которого Соколы по старой привычке (и с высочайшего одобрения) величали Риэганом, прибыл ровно через неделю. Верхом, в запылённой дорожной одежде – так и не скажешь, что король. Никакой свиты: один лишь Орсон в качестве сопровождающего. А мастер Каллахан, как выяснилось, остался в Каэрлеоне.

На вопрос, почему не приехал командир, Риэган лишь усмехнулся в начавшие опять отрастать усы:

– Должен же кто-то присмотреть за столицей в моё отсутствие. А вы что, уже соскучились?

– У нас тут не соскучишься! – буркнул Джерри, но так, чтобы король не услышал: видать, ещё помнил, как тот выставил его из залы за неподобающие речи.