Годы опавших листьев

Сима, как ни в чем не бывало, спокойно подошла к графине, обошла ее, сняла с кончика шпаги платок, поклонилась.

– Не вы ли обронили сей платок? – произнесла она и сунула платок с текстом графине в руки. Затем опять сделала круг, сильно ущипнула ее за попу и с достоинством удалилась за кулису.

Горе-актриса вздрогнула, оглянулась, посмотрела в листочек и выпалила:

– На море шторм и сильно дует ветер…

Затем глубоко вдохнула, посмотрела на кулису, где ей ободряюще кивала Сима и выжидающе замерли все остальные, выдохнула и продолжила медленнее:

– А я всё жду, а он всё не идёт! Как перенесть сейчас мне муки эти? Чу! Слышу шпаги звон…

За кулисой Сима оглянулась на господина Капустина. Тот стоял с закрытыми глазами и рукой на сердце.

Сима покачала головой, схватила, лежавшие на небольшом столике два кухонных ножа и сильно несколько раз ударила их друг о друга.

Графиня на сцене услышала звон металла и продолжила:

– Ах, это граф!

Сима выбежала на сцену и с чувством воскликнула:

– Меня моя любовь зовёт! – Она подошла к графине, – не виделись мы с вами целый месяц…

По залу пробежал смешок. Капустин за кулисой безмолвно взвыл.

Не обращая внимания на реакцию зала, Сима взяла подругу за руки:

– А вы всё так же хороши, – она на секунду замерла, затем опустилась на колени и скинула с груди доспехи, оставшись в белой окровавленной рубашке.

Графиня бросилась на колени рядом.

– Вы ранены? Вы ранены? Ответьте!

Сима картинно начала падать, протягивая к графине руку.

– Я так люблю тебя, я так к тебе спешил…

Рука обмякла и плавно опустилась. Сима рухнула с сильным грохотом. Шлем с ее головы упал освободив копну непослушных светло русых волос, и покатился по сцене. Графиня ахнула и упала рядом со своим рыцарем.

Юнкер Нерябов в пятом ряду крепко прижал к себе букет и сглотнул слезу.

Зал воодушевленно аплодировал!

– Симочка! Вам в театр! Дорогая моя, только в театр! – Капустин восторженно сжимал ее руку во время поклона, – вас ждет большая сцена!

– Не думаю, – с натянутой улыбкой Сима следила взглядом за высоким статным мужчиной, Василием Александровичем Шереметьевским – ее отцом, который, с подчеркнуто недовольным видом, направлялся к выходу.

Глава 2

Отец никогда не занимался Симиным воспитанием, но был неизменно строг и вечно недоволен своим единственным ребенком. Окружающие небезосновательно считали их отношения холодными и отстранеными. Мать Симы умерла в родах, подарив мужу не долгожданного наследника, а девочку, которую он совсем не ожидал. Василий Александрович, убитый своим горем, считал, что потерял сразу двоих – горячо любимую жену и сына. Бесполезное, ненужное существо, ко всему еще и виноватое в смерти своей матери, он сразу после рождения передал на руки няньке.

Нянька никогда не сюсюкала и не называла свою подопечную, с причитанием в голосе, сиротинушкой, как обычно заведено в таких случаях. Эта, пышущая здоровьем жизнерадостная простая женщина, принявшая все личные невзгоды, в виде смерти мужа и собственного ребенка, с высоко поднятой головой, олицетворяла собой спокойствие и независимость. Она не боялась порой перечить Василию Александровичу, который каждый раз после этого грозился отослать ее обратно в деревню и, в конце концов, так и сделал, заменив сухопарой и сдержанной гувернанткой-англичанкой. Но характер Симы к этому времени уже сформировался. Она переняла от няньки ее непокорство и решительность. Теперь все это определенно мешало в общении с отцом, который требовал беспрекословного повиновения. Естественно, что коса на камень в их отношениях находила часто.

Лет в семь или восемь Сима случайно услышала разговор отца с ее бабушкой, которая пыталась сосватать ему некую княгиню Виленскую. Отец много говорил о верности покойной супруге и жаловался на тяжелый рок. Никакая женщина, по его мнению, не способна была вернуть его счастье, которое так по-варварски отобрала у него Сима. Тогда она узнала о своей чудовищной вине перед отцом. Эта вина по-сути заключалась просто в ее, Симином, существовании. В том разговоре отец нашел ужасные слова, врезавшиеся прямо в сердце. Нянька попыталась убедить Симу в отсутствии ее вины, но не вышло. Это чувство накрепко засело в Симиной голове. Нянька плюнула и выразила надежду на то, что понимание придет к девочке с возрастом.

* * *

Сима помедлила перед входом в их огромную квартиру в бельэтаже на Остоженке, вздохнула и взялась за дверную ручку. Осторожно заглянув внутрь, она тихонько проскользнула в прихожую.

Из столовой доносились голоса, в доме были гости.

– Василий Александрович! Барышня пришли! – На самое ухо Симе завопила неожиданно возникшая рядом Матрена.

– Дура ты, Мотя! – Вырвалось у Симы в адрес прислуги.

– Давайте, давайте! – Матрена, глупо улыбаясь, практически отбирала из рук Симы вещи, – только вас и ожидают. – Она кивнула в сторону гостинной и хитро сощурилась, пытаясь придать выражению своего лица максимум загадочности.

“Не к добру”, – заметила про себя Сима, вырывая из рук Матрены отнятый ею длинный сверток.

– Угомонись! – отрезала она.

Из столовой никто не выходил. Оживленный разговор продолжался. Сима крадучись двинулась по коридору в сторону кабинета.

Голоса в гостинной становились отчетливее.

– Всем известно, брат императора вовсе не проявляет интереса к управлению государством, – произнес отдаленно знакомый Симе мужской голос.

– Да-с… военная служба и, по секрету, женщины, – ответил ему Василий Александрович, – это все, что его интересует.

– Но господа, слава богу, теперь у нас есть наследник! – Произнесла женщина низким грудным голосом.

“Сомовы”, – догадалась Сима. Давно они не появлялись в их доме.

Звякнули рюмки.

– Здоровье императору и наследнику российского престола! – Провозгласил Сомов не совсем твердым голосом, – пьем стоя!

Из гостиной послышался звук движения стула и грохот от его падения. Что-то еще упало и видимо разбилось на столе.

– Борис! – возмутилась Сомова.

– Не беспокойтесь, Эмма Карловна, – произнес Василий Александрович. – Матрена! – Крикнул он, выглянув в коридор.

Сима успела юркнуть в кабинет и притворить дверь, за которой послышались быстрые шаги Матрены.

Там Сима аккуратно развернула сверток. Только она достала из него шпагу, как громом среди ясного неба за ее спиной прозвучал голос Василия Александровича.

– Надеюсь, никого не убила? – Сима замерла, – думала не замечу?