Годы опавших листьев

Конечно, она знала, что заметит. И знала, что этот поступок не останется безнаказанным. Но кто думает о последствиях, когда на кону такая эффектная сцена? Разве может бутафорская шпага с безумным свистом рассекать воздух?

Сима повернулась к отцу. Она даже не будет пытаться ему что-то объяснить, это бесполезно. Она просто попросит прощения. Для приличия.

– Оставь, – скомандовал Василий Александрович, – поговорим об этом позже. А сейчас живо за стол!

Сима выдохнула. Ей повезло. Если бы не гости, не видать ей сегодня ужина.

* * *

– Серафима Васильевна, душа наша! Заждались! – Воскликнул Борис Петрович Сомов, как только Сима появилась на пороге гостинной. Сомов, наскоро промакивая губы и откидывая в сторону салфетку, поднял из-за стола свою тучную фигуру. Его стул опять чуть было не упал, но его вовремя подхватил симпатичный молодой человек с щегольским усиками. Он вскочил из-за стола одновременно с Сомовым и так и замер по стойке смирно.

– Как же вы выросли! Настоящая барышня! – приговаривал Сомов, целуя Симину руку, – правда, Эммочка? – Сомов обратился к сидящей за столом супруге.

– Симочка, детка! – Улыбка Эммы Карловны прямо таки светилась, – ну подойди же ко мне!

Сима ужасно не любила эти нежности, но делать нечего, не отбиваться же от этой милой добродушной женщины, так сильно прижимающей ее к своей необъятной груди.

– Помнишь ли ты нашего Аркадия? Как вы замечательно играли на даче! – Эмма Карловна перевела взор на все еще стоящего столбом молодого человека и ее улыбка стала еще нежнее. – Аркаша, – позвала Эмма Карловна.

– Аркадий! – Вторил ей, но уже приказным тоном, Борис Петрович, – подойди!

Аркадий послушно военным шагом приблизился к Симе. Она слегка склонила голову, присела, как благовоспитанная барышня, и протянула кавалеру ручку. Аркадий оглянулся на отца, тот одобрительно кивнул. Аркадий поспешно схватил Симину руку и поцеловал.

– Аркадий, – отрапортовал он и покосился на свою мать.

Эмма Карловна счастливо вздохнула.

Похоже, что больше Аркадий ничего говорить не собирался. Возникла пауза.

– Василий Александрович, горячее поспело! Велите подавать? – Гаркнула с порога столовой Матрена.

Все вздрогнули.

Аркадий резко отпустил Симину руку. “Если бы она была хрустальной, то сейчас упала бы и разбилась”, – неожиданно в голове Симы всплыла странная фраза вероятно из какой-то давно прочитанной книги.

– Действительно! Давайте вернемся к ужину! – Провозгласил Василий Александрович. – Матрена, неси горячее! – Он взял со стола графин, – Борис Петрович, еще по коньячку? Или, может, водочки?

Все оживились. Симу посадили рядом с Аркадием.

Нельзя сказать, что она его совсем не помнила. В детстве, когда их отцы вместе служили и надолго отлучались из дома, они частенько проводили лето вместе. Сима верховодила всеми детскими играми. Аркадий же редко принимал в них участие. Он находился рядом, скорее в роли наблюдателя. И еще он всегда проявлял готовность откликнуться на первый же зов взрослых. Такое послушание удивляло и отталкивало. В детстве Аркадий совершенно не представлял никакого интереса.

После возвращения из Желтороссии отец Симы подал в отставку, а Борис Петрович отправился на Русско-Японскую войну, где в первые же дни получил ранение, вернулся домой, и все его семейство переехало в деревню. С тех пор Сима Аркадия не видела и даже не вспоминала. Но теперь он стал весьма привлекательным молодым человеком. Сима не без интереса искоса за ним наблюдала.

– Поросенок?! – Воскликнул Борис Петрович, радуясь огромному блюду с горячим. – С чем он у нас, а, Матрена?

– Так ведь с яблоками же! – Ответила та.

– Уважили! Ох, уважили! Превосходно! Режь!

Глава 3

Наташа, слегка приподнимая подол модного дорожного платья, грациозной походкой вышла на улицу. Ее встретил легкий порыв теплого летнего ветра. Изящным жестом она придержала на голове шляпку и вдохнула воздух полной грудью, ощущая сладкий запах сирени и еще чего-то еле уловимого, запах детства и до боли знакомой Московской улицы. За нею следовали служанка и няня с Наташиной пятилетней дочкой, Татой, за руку.

У входа ожидал, нагруженный чемоданами, экипаж. Отец Наташи, Сергей Александрович Шереметьевский, придирчиво проверял крепление груза.

– Тут ещё подтяни, – указал он кучеру на ремень и повернулся к дочери, – готовы? Все же… может и я с вами до вокзала?

– Нас и так много, – парировала Наташа. – Федор с вещами справится, – она кивнула на кучера, – и грузчиков возьмем.

– Мне было бы спокойнее, – Сергей Александрович виновато улыбнулся.

– Тогда поехали с нами прямо в Гатчину, – засмеялась Наташа, опираясь на поданную отцом руку и забираясь в экипаж.

За ней последовали служанка и няня. Тату Сергей Александрович поднял на руки, поцеловал в щеку, немного покружил и посадил рядом с Наташей.

– Ну все. С богом. Трогай! – Крикнул он кучеру.

Тата развернулась, встала на сиденье коленями и замахала рукой.

Экипаж тронулся.

Наташа одернула дочку:

– Сядь нормально!

Тата села и обиженно сгорбилась.

– Спину выпрями!

Наташа многозначительно посмотрела на сидящую напротив няню. Воспитание ребенка входило в ее прямые обязанности. Няня виновато моргнула и поправила юбку на коленях Таты.

Наташа, придерживая шляпку тонкой рукой в черной атласной перчатке, подставила лицо встречному ветру. Она прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

Наташа покидала Москву без сожаления. Она вообще мало о чем жалела. Легко меняла вкусы в нарядах, легко рассталась со своим первым мужем, Сергеем Мамонтовым, отцом Таты. Он не любил светское общество, модные салоны и развлечения. Жизнь с ним быстро наскучила, и Наташа увлеклась видным офицером Владимиром Вульфертом, став в результате гвардейской женой.

Вульферт увез ее и Тату в Гатчину, по месту расположения элитного Кирасирского полка. Они поселились в небольшом двухэтажном доме неподалеку от Варшавского вокзала. Туда она и возвращалась теперь после двухнедельного пребывания в гостях у родителей.

Гатчина – совсем небольшой городок в предместьях Санкт-Петербурга, но здесь кипела жизнь, особенно в летнее время, когда на свои дачи переезжал весь цвет столичного общества.

Окружение блестящих офицеров, их восхищение ею, кружило Наташе голову. Она всегда знала себе цену. А косые женские взгляды попросту старалась не замечать.

Наташа прекрасно вписалась в светскую жизнь Кирасирского полка…

“Приехали!” – Крикнул кучер, останавливая экипаж.

Наташа вздрогнула и вернулась из своих мыслей, которые в последнее время постоянно уносили ее в недавнее прошлое. Бал в офицерском собрании Кирасирского полка, реверанс и сумасшедший круговорот стремительной мазурки под изумленные взгляды окружающих.

Глава 4