Театр в театре. Зарубежные авангардные пьесы 1940–1970-х годов

К а л и г у л а (кричит). Послушай, какая может быть связь между смертью и детством идиота? Отвечай!

5 – й п о э т. Кай, я ещё не кончил…

Пронзительный свисток.

6 – й п о э т (откашливается). Неумолимая, она бредёт…

Свисток.

7 – й п о э т (загадочно). Бесцветная и многословная молитва…

Прерывистый свисток.

Сципион выходит без таблички.

К а л и г у л а. Твой черёд, Сципион. Ты – без таблички?

С ц и п и о н. Обойдусь без неё.

К а л и г у л а. Тогда начинай.

Он перебирает во рту свисток.

С ц и п и о н (стоит совсем рядом с Калигулой, но не глядит на него. Устало.)

Поиски счастья, что снимает с человека вину,
Небо в слепящем сиянии света,
Прекрасное и страшное торжество,
Моё безумие без тени надежды.

К а л и г у л а (тихо). Довольно. (Сципиону.) Ты слишком молод, чтобы по-настоящему знать о смерти.

С ц и п и о н (глядя на Калигулу). Я был ещё моложе, когда потерял отца.

К а л и г у л а (внезапно отвернувшись). Эй, стройся! Плохой поэт – слишком тяжёлое испытание для моего вкуса. До сих пор я надеялся, что мы – союзники, и думал о вас как о последнем отряде моих защитников. Всё тщетно, отправляйтесь в стан моих врагов! Поэты – против меня, и это конец. Выходите строем. Проходя мимо, лижите таблички, чтобы стереть с них следы своих безобразий. Внимание! Шагом марш!

Ритмические свистки. Поэты, шагая в ногу, уходят направо, облизывая по пути таблички.

К а л и г у л а (очень тихо). Уйдите все.

У двери Кассий трогает 1-го патриция за плечо.

К а с с и й. Пора!

Сципион слышит это, в нерешительности останавливается на пороге и возвращается к Калигуле.

К а л и г у л а (зло). Ты можешь оставить меня в покое, как это сделал когда-то твой отец?

Сцена 13

С ц и п и о н. Я знаю, Кай, что всё бесполезно – ты уже принял решение.

К а л и г у л а. Уйди.

С ц и п и о н. Ухожу. Кажется, я всё понял. Ни у тебя, ни у меня, так на тебя похожего, нет никакого выхода. Я уеду отсюда, чтобы открыть причину всего этого. (Пауза. Он смотрит на Калигулу. С ударением.)

Прощай, друг! Когда будешь кончать со всем, не забывай, что я любил тебя.

Уходит. Калигула смотрит ему вслед. Движение. Однако он резко встряхивается и возвращается к Цезонии.

Ц е з о н и я. Что он сказал?

К а л и г у л а. Тебе этого не понять.

Ц е з о н и я. О чём ты думаешь?

К а л и г у л а. О нём. О тебе. Впрочем, это одно и то же.

Ц е з о н и я. Что?

К а л и г у л а (глядит на неё). Сципион ушёл – с дружбой покончено. Одному теперь удивляюсь: почему ты ещё здесь?

Ц е з о н и я. Потому что я тебе нравлюсь.

К а л и г у л а. Не поэтому. Если бы я тебя убил, то, наверное, понял бы, почему.

Ц е з о н и я. Прекрасный выход, можешь им воспользоваться. Но не лучше ли позволить себе хоть недолго жить свободно?

К а л и г у л а. Уже несколько лет я живу свободно.

Ц е з о н и я. Я имею в виду другое. Пойми же меня! Как, наверное, прекрасно жить и любить, оставаясь невинным.

К а л и г у л а. Каждый обретает свою невинность по-своему. (Пауза.) Однако убить тебя не помешает. (Смеётся.) Твоя смерть станет вершиной моей жизни.

Калигула поднимается и поворачивает к себе зеркало. Потом начинает ходить по кругу, словно пойманный зверь.

К а л и г у л а. Странно! Когда я не убиваю, я чувствую себя одиноким. Живые не в силах заполнить мой мир и избавить от скуки. Когда вы здесь, рядом – передо мной открывается безмерная пустота, которую никак не охватить. По-настоящему мне хорошо только среди мёртвых. (Калигула стоит лицом к зрительному залу, чуть наклонившись вперёд. Он словно забыл о Цезонии.) Они – настоящие, такие же как я. Они ожидают и торопят меня. (Качает головой.) Я часто веду долгие разговоры с теми, кто молил меня о пощаде и кому я велел вырвать язык.

Ц е з о н и я. Иди сюда. Положи мне голову на колени. (Калигула повинуется.) Тебе хорошо. Всё молчит.

К а л и г у л а. Молчит? Ошибаешься! Разве ты не слышишь лязг железа? (Раздаётся лязг железа.) И эти тысячи голосов скрытой ненависти?

Доносятся голоса.

Ц е з о н и я. Никто не посмеет…

К а л и г у л а. Глупость посмеет.