Сказание об Иле

– Не думай обо мне, я выкручусь.

Золоченое и как вроде обглоданное «копище» заняло свое место на груди у беглеца. Теперь посланник Иля походил на закрайника, из тех, что служили правителю.

–Давай за мной, Роха!– Ив перемахнул на ту сторону слухового окна и уже оттуда прокричал: – Поторопись!

Роха тут же поспешил к окну, затем обернулся и еще раз вгляделся в темноту, царящую внутри Гнезда. Здесь кто-то из слуг ? совсем рядом ? заворочался, и посланник по кошачьи мягко шмыгнул за край люка. Колесо разбитой прялки заскрипело. На той стороне лицо обдало свежестью. Спуск занял какое-то время. Свобода встретила Роху ночной прохладой.

Как только ноги посланника коснулись земли, он, как и велел ему Ив, присел на одно колено, огляделся и прислушался.

Где-то напротив, в темноте, еще прошлой ночью горели костры, у которых грелись его товарищи. И здесь же, совсем рядом, могли находиться соглядатаи и, главное, собаки.

– А где мой конь? Где Гор?– спросил Роха Ива.

– Не знаю, – пожал тот плечами.

Крадучись, беглецы перебежали к тропе, ведущей на подъем. Прижимаясь к отвесной стене той ямы, в центре которой и находилось древо, они стали подниматься вверх.

– Если повезет, пройдем мы стороной по краю, а дальше будем нагонять обоз. Я знаю путь. Мы перехватим их, ? заверил Роху Ив.

Вдруг до их ушей дошло конское ржание, прорезавшее тишину ночи.

– Это же Гор! Мой конь, – обрадовался посланник.

Невероятным образом тот учуял своего хозяина и теперь подавал ему знак своим радостным ржанием, сообщая, что он здесь, он ждет и по-прежнему предан Рохе.

– Я прежде заберу коня. ? Роха был непреклонен.

– Стой, куда ты? – едва успел окликнуть его Ив, когда посланник метнулся назад, отправившись на поиски своего коня.

Наклонившись и набрав в ладонь земли, Роха измазал ею лицо. Он вдруг стал прихрамывать и немного волочить правую ногу, так что плечи его опустились вниз, а одна рука беспомощно повисла плетью вдоль тела. Теперь, в ночи, силуэт Рохи напоминал человека, изуродованного болезнью.

Так, не спеша и не забывая волочить ногу, он почти дошел до того места где стоял его Гор. Прямо перед Рохой выросли две тени.

Всем своим видом демонстрируя и силу и здоровье, один из них, огромный детина, с интересом уставился на ряженого закрайника – Роху. Другой был меньше здоровяка ростом, но все же на пол-локтя выше посланника, на его груди висел средних размеров рожок. Вероятно, именно ему в случае чего отводилась главная роль – поднять шум. Этот страж стоял, не проявляя никакого интереса к невесть откуда взявшемуся здесь калеке, взгляд его был направлен куда-то в сторону.

Посланник узнал их, это были те самые, что привели к Ёе его старуху. Те здоровяки, что оскорбляли и выдавали больной бабке пинки, будучи недовольными её не расторопностью.

– Что ты делаешь здесь, калека? Что бродишь по ночам? Кто ты такой? Не из беглых ли? Что-то не узнаю тебя. А ты, Гу?

На этих словах Гу, до этого не проявлявший интереса к Рохе, повернув голову, выдал:

– Проверь его.

Громила протянул вперед руку и бесцеремонно накрыл ею Рохино лицо. Затем грубо провел вдоль лба и рассмеялся, уставившись на ладонь. Обнажив, как подметил Роха, огромные лошадиные зубы, он залился смехом пакостника переростка.

– Ты посмотри, Гу, – хихикал громила, обращаясь к своему напарнику, у которого на груди висел рожок. – Он землю ел, что ли?! – И растопырив пальцы толкнул посланника рукой так, что тот упал.

Ощутив на себе всю силу медвежьей лапы здоровяка, воспитанник Мастерового не спешил подниматься на ноги. Он уселся на холодную землю и стал искусно демонстрировать свою беспомощность. К пакостному хихиканью Гу теперь присоединился голос его товарища ? его очень развлекало происходящее.

Наконец, с трудом приняв вертикальное положение, посланник, к удивлению громил, тоже захихикал, демонстрируя им свое дружелюбие. И как бы между прочим вынул из-под сырой овчины тот золотой диск, что был символом власти в Закрае, который отдал ему Ив. А затем поместил его на свою ладонь. Громилы тут же замолкли, округлив глаза. Роха сорвал рожок с груди Гу и, раскрутив его над головой, поочередно ловко отвесил каждому из них по оплеухе.

– За конем я пришел. Где конь, тот, что остался от обоза?

– Но правитель запретил… – начал было возражать здоровяк, однако тут же получил рожком по носу. – Мы не узнаем тебя, – держась за распухший носище, пробормотал он, и стоило ему лишь убрать свою огромную лапу от перекошенного лица, как рожок снова хлопнул его по переносице.

– Утром похлебку из него будем делать, Ямых велел мне его забрать. Сам-то конину будешь есть? – обратился Роха к пострадавшему здоровяку.

– Буду! – обрадовался тот и снова получил рожком по сильно разбитому и распухшему носу ? и тут же замолчал.

– Так где конь? – Угрожая и его огреть рожком, Роха уставился на Гу.

Тот, не дожидаясь последствий, выпятил палец и указал в сторону.

– Ведите его сюда, – распорядился Роха.

Закрайники скрылись. И уже скоро объявились вновь, ведя коня. Красавец Гор стал притопывать копытами, узнав под чужой личиной своего хозяина.

– Если уж так, если похлебку сварите, то, может быть, сбрую оставите нам? – прикрывая лицо ладонью, пробубнил здоровяк.

Роха взобрался в седло и следом, словно желая вновь отвесить кому-нибудь из них очередную оплеуху, со свистом раскрутил над головой помятый рожок. Закрайники шарахнулись в стороны. А Роха лишь выбросил измятый рожок прочь. Топот конских копыт растворился в ночи.

– Глупец, ты же погубил все дело, – запричитал Ив.

– Залезай на коня! – Схватив юношу за руку, Роха втащил его на Гора.

Несмотря на то что конь нес теперь двоих, он достаточно резво преодолел подъем по краю ямы и поскакал дальше. Вот уже остались позади мрачные землянки обитателей Закрая.

Беглецы выехали на пустырь, и здесь Ив попросил посланника остановиться. Он подошел к поваленному дереву и поднятой с земли палкой забарабанил по сухому стволу. Глухой гул прокатился волной. Так Ив повторял до тех пор, пока из сумрака не вышел его коник.

– Нам надо догнать обоз! Так будет быстрее! Едем же!

Ив хлопнул коника по загривку, и тот шустро затопал, унося своего седока в сторону леса. Роха на Горе проследовал за ним.

Так ехали они, пробираясь сквозь заросли, ручьи и овраги. Когда же пришлось преодолевать бурелом, Роха уж было подумал, что они окончательно заблудились. Ведь ориентироваться в этих чащах не представлялось возможным даже днем, что уж говорить о глубокой ночи. Посланник, напрягая зрение, всматривался в кромешную мглу, а маленькая лошадка впереди неизменно юрко пробиралась сквозь все преграды и без остановок топала дальше. Ив был невозмутим, время от времени он проваливался в сон, затем открывал глаза осматривался, и снова его голова повисала на грудь. Посланнику было куда сложнее. Им с Гором приходилось очень стараться, чтобы поспевать за шустрым коником Ива.

Уже светало, когда вся компания наконец оказалась на той же дороге, по которой несколькими днями ранее обоз держал путь к Гнезду. Посланник понял, что, проламываясь сквозь лесные заросли, они тем самым срезали путь. Роха был чрезвычайно удивлен, осознав этот ночной маневр.

Путники осмотрелись и после недолгой остановки отправились дальше в надежде уже скоро нагнать обозчиков. Впереди справа показалось озеро, его уже видел Роха по пути сюда.

– Смотри! – вдруг насторожился Ив.

Его рука была направлена вперед, как раз туда, где дорога у самой воды делала небольшой подъем. По направлению к ним, поскрипывая колесами, за лошадью тащилась повозка. Без сомнений, то была одна из тех… Из обоза Рохи. Одинокой повозкой никто не управлял. Еще издали Роха понял, что тянувшая ее лошадь больна, измученна и находится на грани собственных сил. Беглецы прибавили ходу. Когда же они поравнялись с повозкой, предположения стали явью: истерзанная лошаденка тяжело дышала и еле переставляла ноги, делая последние потуги, чтобы не свалиться замертво. В повозке лежал мертвец. Его сразу узнал посланник, то был Крутилка. Да, тот самый молоденький возничий, на которого он, Роха, однажды незаслуженно накричал.

Когда же беглецы перемахнули за пригорок, им открылась еще более жуткая картина. Брошенные повозки рядом с растерзанными лошадьми…

Часть повозок были перевернуты вверх колесами, другие лежали заваленными на бок, а третьи стояли как должно, вот только брошенными.

Роха насчитал их восемь, с учетом же той, что была на пригорке с мертвым Крутилкой, девять. Все повозки, что привел он из Иля, находились здесь перед его глазами.