О себе и не только, в шутку и всерьёз

Сидим мы с ней у неё в доме, в Гадруте, в светлой уютной комнате, где нет ремонта, но до того чисто, уютно и имеющаяся мебель расставлена со вкусом, что никаких «изъянов», просто не замечаешь. Я слушаю её внимательно, стараюсь не перебивать, но не могу оторвать свой взгляд от её глаз красивых, добрых… Но в них чувствуется какая то настороженность.

Когда приехал в Гадрут, я немного был наслышан об этой женщине с трудной судьбой, которой в жизни пришлось испытать столько, сколько не каждому мужчине по плечу вынести и не сломаться.

Поначалу, сельская жизнь была непривычной и тяжёлой. Слабое знание литературного армянского языка мешало быстрой интеграции в общество, нужно было кормить детей (тогда у неё уже было двое сыновей).

«Государство дало маме, сестре и мне отдельные дома, скотину две коровы, два телёнка, чтобы мы могли жить. Для меня это было дико доить корову, я такое только в кино видела, но жизнь научила меня ухаживать за скотиной, доить молоко и многому тому, без чего невозможна жизнь в селе. Мы всегда делились с теми, кому было труднее жить, кто нуждался. Мне дали работу. Я работала кассиром-бухгалтером, потом стала заведующей клубом. Зимой было очень холодно, дров не хватало, я приводила детей к себе домой, зажигала печку и работала с ними. Мы ставили спектакли, я сама писала сценарии, потом мне приходилось всё это переводить на армянский язык…» – продолжала рассказывать Жанна, теребя носовой платок в руке.

К тому времени старшему сыну Жанны исполнилось 18 лет, и его должны были призвать в армию. Он решил служить в Нагорном Карабахе и сбежал туда, добровольно вступив в Армию обороны. Война в Карабахе ещё продолжалась, и одна из причин того, что сын сбежал в Карабах это его любовь к отцу, который к тому времени уже жил в Степанакерте и воевал. Продав всё, что возможно, взяв младшего сына, Жанна приехала в Степанакерт, ещё не зная, какие «сюрпризы» приготовила ей судьба в этом горном крае…

Жанне пришлось переживать за сына и… за мужа, хотя у того была уже новая семья, двое детей. К концу войны Жанна получает очередной удар от судьбы сын ранен, обгорел и находится в тяжёлом состоянии в госпитале. Потом долгое лечение, реабилитация… Жить не хотелось, но, видя, что творится вокруг (раненые, убитые), она взяла себя в руки и, ухаживая за сыном, решила стать… донором. Услышав, что привезли партию раненых, она добровольно шла и сдавала свою кровь, понимая, что тем самым она спасает чью-то жизнь.

Рассказывая это, Жанна незаметно вытирает появившиеся на глазах слёзы. Я предлагаю ей сделать перерыв, выпить чашку кофе, но она отказывается. Видно было, что ей надо выговориться, на душе у неё накипело. А может, она хотела рассказать мне что-то сокровенное, что годами держала в себе, и через несколько секунд продолжила своё повествование.

2

Жанна с милой, доброй улыбкой вспомнила, как после войны её нашла женщина, которая поблагодарила за то, что она дала свою кровь её сыну и тем самым спасла его от неминуемой смерти…

Всё пережитое не прошло даром, и Жанна получила свой первый инфаркт, став инвалидом 2-ой группы. Ей выделили пенсию. Жить становилось труднее, но она была не из тех, кто сдаётся. Начала думать, как подзаработать, чтобы помочь своей семье и… семье первого мужа, с которым она уже давно была в разводе. Услышав это, я удивлённо посмотрел на неё. Жанна улыбнулась и объяснила, что к тому времени она стала заниматься мелким бизнесом и регулярно готовила «посылочку» с продуктами, отправляя её через старшего сына бывшего мужа, таким образом поддерживая его семью.

Тут до меня дошло, во время нашего разговора Жанна несколько раз вспоминала своего бывшего супруга, но ни разу я не услышал оскорблений, обидных слов в его адрес, ни разу в её голосе не был слышен «металл», когда она произносила его имя… Она его любила, и даже сейчас, когда он с семьёй уже не проживает в Карабахе, Жанна продолжает любить его… Тогда мне подумалось, а может, именно любовь и помогла этой удивительной женщине пережить то, что выпало на её судьбу… Но, продолжим…

«Старший сын к тому времени уже жил и работал в Гадруте, куда я со своим младшим тоже переехала из Степанакерта. Жили мы нелегко, но я была счастлива, что вся наша семья вместе, что дети мои живы-здоровы. Это длилось до тех пор, пока судьба не нанесла мне очередной жестокий удар…» – продолжала тихим голосом Жанна.

Слушая её, мне казалось, что произошло всё это не с ней и не здесь, а в другом мире, с кем-то другим, но не с этой милой женщиной, которая рассказала, как она решилась взять деньги под большой процент, заняться бизнесом, чтобы помочь своей семье. На первых порах дела пошли в гору, Жанна успевала давать вовремя проценты. И тут, как в сериалах, деньги из дому кто-то ворует, она становится неплатежеспособной, потом суд, и ей дают большой срок. Во время следствия и на суде она плакала и просила дать ей время, чтобы отработала и выплатила долг, но фемида осталась непреклонной… Своё наказание она отбыла в женской колонии г.Абовяна (Армения), где получила… второй инфаркт, практически окончательно подорвав своё здоровье. Потом была амнистия и возвращение домой…

После выхода из тюрьмы Жанна, случайно встретив на улице судью, осудившего её, прошла мимо. Он остановил её и спросил, не хочет ли она с ним поздороваться… «Нет», сказала тихим голосом Жанна и прошла, даже не взглянув в его сторону. Слушая это, я также удивился, что она не оскорбила ни судью, ни тех людей, которые, как считает она, подставили её, и в голове пронеслось: а может, эта та христианская терпимость, которая должна быть в каждом из нас, может, действует принцип: «Не судите, да не судимы будете». Но ей самой люди не пошли навстречу и осудили!..

Старший сын Жанны женился и уехал в Армению, младший в Россию, Жанна осталась одна в доме, который предоставило ей государство. На вопрос, почему она не едет к сыновьям, отвечает: «Здесь родина моих родителей, это моя родина…»

После нашего разговора мы пили чай, беседовали. Жанна в своих воспоминаниях вернулась к жизни в Баку: «Нельзя однозначно говорить плохое про весь народ, мы жили с азербайджанцами, русскими, евреями. Жили дружно, и понятия Мир, Дружба были не на словах, а на деле. Но когда я приехала из Душанбе, то увидела в городе лозунги, типа: «Долой, убирайтесь армяне!» Это было неожиданно и страшно… Мы переехали в Армению, оставив всё дома, не смогли ничего вывезти, но через год наши соседи-азербайджанцы, которые вселились в наш дом, при помощи других соседей, русских, отправили наши вещи в Москву, на русскую фамилию. А те в свою очередь отправили их нам в Ереван… Всё они не смогли послать, но основное мы получили, чему мама была очень рада. Разве такое можно забыть?..»

Она вспоминает с теплотой и работников соцобеспечения НКР.

«Я не помню уже их фамилий, но они меня, чуть ли не на улице, подобрали, отвезли в Степанакерт, уложили в больницу, помогли лечением, назначили пенсию…»

Тут у Жанны загорелись глаза, лицо изменилось, она вспомнила свою молодость, когда в Баку работала стюардессой. Вспомнила, как они, почти 20 девушек, проходили конкурс, и как комиссия отобрала всего двух. Одной была она! С улыбкой Жанна говорила, с какой любовью она носила лётную форму, как с нетерпением ждала очередного рейса, чтобы подняться на борт самолёта. Но это счастье длилось недолго. Через два года чуть не случилась беда: самолёт летел в Симферополь, и в сопло двигателя, попала птица. Самолёт стал падать, старшая бортпроводница Жанна успокаивала пассажиров, которые были в страшной панике, а у самой перед глазами был её сынишка 2-х летний Сашка… Жанна молилась Богу, и свершилось чудо самолёт начал набирать высоту… Это не прошло бесследно, у Жанны появилась гипертония, и её списали…

Слушаю я Жанну, а в голове у меня слова из песни «Стюардесса по имени Жанна…» А можно эти слова переиначить:

«Беженка по имени Жанна…»

Апрель 2014 г.

В поисках новой судьбы или стоит ли искать новое счастье, когда тебе под/за 50…

Несколько дней назад встретил я в городе своего старого хорошего приятеля. Не будем называть по некоторым соображениям его настоящего имени. Пусть будет Гарик. Поздоровались. Смотрю он озабочен чем-то. Как всегда, решил не торопить события надо, сам скажет. Минут через 20 Гарик предложил мне пойти попить «чай». Пошли в кафе, пьём «чай», и я оказался прав: Гарик решил поделиться со мной сокровенным.

Ему под 50, около 25-ти лет женат, двое взрослых сыновей, уже дедушка. С женой, вроде, ладит, я никогда не слышал, что у него дома происходят ссоры. Оказалось, Гарик собирается уйти из семьи. Для меня это стало шоком, так как считаю, что развод не очень хорошее явление. Супругу Гарика я знал как добропорядочную женщину, хорошую хозяйку. Месяца три назад мы с другом гостили у него дома, и его благоверная приняла нас очень тепло, радушно…

На мой вопрос, куда, к кому он хочет уйти, Гарик, помедлив, рассказал подробности. Эту мадам, назовём её Афой, я знал. Ей под 40, разведена, имеет дочь и уже бабушка по статусу. Когда-то давно краешком уха я слышал, что Гарик не ровно дышит к Афе…Не знал, что и сказать Гарику. После большой паузы, я спросил:

– Зачем хочешь развестись сейчас, после стольких лет совместной жизни? Дома знают? Афа знает, согласна, что ты решил перебраться к ней?

Оказалось, что эта мадам знает и совсем не против, а дома у Гарика пока никто не знает. Гарик уверял, что любит Афу…

Вот такая ситуация. Не знаешь, что на самом деле это любовь или, может, с возрастом в организме мужчины что-то меняется, и вот итог… А может, что-то другое…

Много в жизни таких случаев, когда человек живёт 25-30 лет с женой, которая уже привыкла к его храпу, зубному протезу, проблеме в желудке, трудному характеру и т.д., и вдруг семья разваливается. А как всё это воспримет новая жена, согласна ли она принять нового супруга с такими «дефектами», и как долго протянет этот новый союз?

А может, в данном случае подходит поговорка: «От добра добра не ищут»? Но, может, на самом деле это любовь?

Жизнь вносит свои коррективы, ломает семьи, создаёт новые, делает кому-то приятные, а кому-то неприятные сюрпризы…

P.S. Гарик, мягко говоря, не бедный мужик, и если будет развод, то жена отсудит немало. Суды, заседания, разборки… В обществе это будет обсуждаться. Как отреагируют на всё это дети Гарика, его родители?..

Декабрь 2014 г.

Авиакатастрофа в Карабахе: 25 лет спустя

Впечатлительным и слабонервным людям не рекомендуется читать.

Два дня по телевизору говорят об катастрофе пассажирского самолёта в горах Франции. Смотрю кадры с места происшествия и мысленно уношусь на 25 лет назад, в далёкий август 1990-го года…

В полдень 1 августа мы уже знали, что пассажирский самолёт «Як-40», выполнявший рейс Ереван Степанакерт с 46 людьми на борту, пропал и не приземлился в Степанакертском аэропорту. Служба аэропорта, отвечающая за безопасность полёта, говорила, что в последний раз лётчики вышли на связь перед тем, как пойти на посадку, предварительно делая круг над горами, но потом связь прервалась…

На душе было муторно, я ждал прилёта сестры из Еревана, и мы знали, что она купила билет на этот рейс. Тогда Карабах уже был в блокаде, и связь армян Карабаха с внешним миром осуществлялась только через Ереван, и только по воздуху. На другой день нас собрали и сказали, что военные вертолётчики (тогда в Карабахе находились приданные силы ВВ МВД и СА СССР) обнаружили в горах место крушения самолёта и нужны люди, чтобы вылететь туда. Собралась группа из сотрудников милиции, управления чрезвычайных ситуаций Карабаха, которые на вертолёте вылетели на место происшествия. Среди них был и я. Второй борт был из военнослужащих СА, которые должны были обеспечивать нам охрану.

Два наших борта не смогли подлететь непосредственно к месту происшествия, и мы вынуждены были, после того, как вышли из вертолёта, минут 40 идти по крутым склонам, чтобы добраться до места. Дойдя до пункта назначения, мы увидели место удара самолёта о гору большое тёмное керосиновое пятно. Поднявшись на самую вершину горы и взглянув вниз, мы опешили: вниз по склону было разбросано множество фрагментов тел людей, вещей, разноцветных кусков одежды. Сразу стало понятно самолёт врезался в вершину горы, разбился, но не взорвался, его части вышвырнуло на другую сторону и рассеяло вокруг…

Мы не ожидали увидеть всё это и, пересилив себя, начали собирать фрагменты тел назвать это трупами было невозможно. Было ощущение, что чья-то злая рука раскромсала людей на куски и разбросала вокруг… Всё было как из фильма ужасов…

Надев медицинские перчатки, мы начали собирать в целлофановые мешки кисти рук, пальцы, стопы, печень, сердце, селезёнку и т.д. и тащить наверх по крутому склону горы. Потом снова, падая и царапаясь о колючие кустарники, мы спускались вниз, чтобы дальше собирать всё это и тащить наверх. Перчатки порвались, и мы начали голыми руками собирать всё, что могли. Мозг отупел, казалось, что всё это происходит в каком-то дурном сне, что это никогда не кончится…

Советские военные, которые взяли нас в плотное кольцо, чтобы оградить от местного населения, торопили, говоря, что идёт туман и пора быстрее заканчивать. За этим кольцом были видны мужчины-азербайджанцы на конях, жители близлежащего села, наблюдавшие за происходящим. Многие были вооружены охотничьими ружьями…

В тот день я получил два сильных удара: когда мы по ходу собирали и документы, кто-то позвал меня и сказал, что нашёл паспорт моего брата… Ноги у меня подкосились. Я взял в руки окровавленный паспорт и увидел фотографию моего близкого друга Максима. Мы с ним крепко дружили, многие думали, что он мой старший брат. Пока я смотрел на паспорт Максима, кто-то тронул меня за плечо и произнёс: «Ты просил, если будет паспорт с твоей фамилией, чтобы мы тебе сказали…» Дрожащими руками взял я паспорт, и первое, что кинулось мне в глаза, это моя фамилия. В глазах потемнело, сел на кровавую землю, пересилил себя, читаю… Понял, что это паспорт не сестры, а моей тёти Розы, двоюродной сестры моего отца. Я даже и не знал, что тётя тоже была в этом самолёте… Стало дурно… В себя пришёл только тогда, когда полковник из военной комендатуры приказал всем нам свёртываться и уходить… На нас начал наступать плотный, холодный и липкий туман…

Потащив на себе эти огромные целлофановые мешки с фрагментами тел, мы загрузили их в вертолёт, который сразу же поднялся в воздух… Я через иллюминатор посмотрел вниз и увидел, что мы не всё собрали. Но мы сделали то, что были в силах…

Всё собранное отвезли в морг нашей больницы, где уже были сотни людей, которые знали о том, что должны привезти «тела» их родных… Был слышен плач женщин, мужчины стояли, потупив головы. Увидел своего дядю брата тёти Розы, протянул ему её паспорт… Обнял меня дядька и, плача, произнёс: «Роза прошла всю войну, дошла до Берлина, имеет множество боевых медалей и орденов, но нашла себе такую смерть…»

Добрался домой, искупался и отключился…

Потом были похороны тёти Розы, Максима… В городе и в районах в те два дня было много похорон, Карабах погрузился в траур…

Долгое время не мог смотреть на мясо, питался овощами, фруктами, хлебом, сыром и пил спиртное… Почти все мои друзья, с кем мы были ТАМ, пребывали в таком же состоянии. Кроме УЧС-ников: работа у них такая, да и в спасении людей во время землетрясения в Армении в 1988-ом году они уже принимали участие…

Это уже во время войны, когда пришлось видеть десятки и десятки трупов, обменивать их, невольно «привык», хотя нормальному человеку к этому привыкнуть невозможно…