О себе и не только, в шутку и всерьёз

Очень долгое время во сне часто видел небольшой сюжет того дня: когда собирали фрагменты тел, я наткнулся на ножку куклы, как мне сперва показалось, но, приглядевшись, понял, что это ножка нерождённого ребёнка в самолёте была беременная женщина…

Чёрный ящик мы тоже нашли, его послали в Москву, но потом официально никто ничего не сообщал. Тогда кто-то утверждал, что был перегруз, человек 15 были лишними, плюс ещё груз. Кто-то говорил об ошибке пилота, кто-то ошибке работников аэропорта, кто-то о сбитии самолёта… Потом был развал Союза, а дальше война… Многие, может, уже позабыли об этом случае, но я решил всё-таки написать о злополучном рейсе, унесшем жизнь 46-ти человек…

Написал всё это по памяти. Перечитываю написанное мной, а перед глазами, как кадры в фильме, снова и снова проходят события того дня…

Пусть земля будет пухом всем, кто трагически погиб в авиакатастрофах…

Март 2015 г.

Передавать останки родным дело трудное

Когда началось Карабахское движение, пошло противостояние между армянами и азербайджанцами, которое с каждым днём разрасталось как снежный ком, всё увеличиваясь в размерах и снося всё на своём пути… Началась война, пошли первые пленные с двух сторон, у кого-то было больше, у кого-то меньше, естественно, живых людей «сопровождали» трупы и останки. И если живые могли подождать обмена, то трупы нет, они разлагались, со временем их трудно было узнавать. Также появились женщины в чёрном, которые приходили каждый день, просили «найти родного и обменять». Люди отгоняли от себя мысль о том, что их родной может быть уже не жив…

Несколько солдат Армии обороны Карабаха погибли в бою в районе села Баш-Гервенд Агдамского района, и останки их остались на территории, контролируемой азербайджанской армией. Несколько азербайджанских солдат погибли там же, и их трупы оказались на территории, контролируемой карабахскими войсками. Шли ожесточённые бои, и поэтому не было возможности договориться об обмене трупов. Было лето, стояла жара, и, естественно, погибшие с двух сторон были захоронены. Хотя это слово, может, и не совсем тут подходит…

Наступило затишье, на меня по рации вышел Мамед, который занимался обменом и имел на это разрешение госкомиссии Азербайджана. Мы договорились встретиться. Встреча была очень короткой, так как стояла жара и терять ни часа нельзя было. Договорились, что на следующий день привезём тела погибших и вне зависимости от количества передадим все друг другу.

Передавать трупы и останки родным дело трудное, вполне возможно, что кто-то может отказаться, и ты не будешь знать, что делать… Было со мной и такое. Поэтому в Степанакерте я собрал родных погибших и предложил им назавтра пойти со мной по одному человеку на линию фронта на опознание останков своих родных, чтобы потом ко мне не было претензий.

На следующий день я и несколько мужчин (отцов и братьев погибших карабахских солдат) выехали на линию фронта. Почти одновременно с противоположной стороны подошёл Мамед, но с ним не было родственников погибших азербайджанских солдат. Он сказал, что на линию фронта их не пустили, но они в метрах двухстах отсюда.

Мы попросили военных с двух сторон, чтобы они принесли трупы. Карабахские солдаты принесли трупы азербайджанских солдат, упакованные в специальные мешки с замком, заранее взятые из УЧС для этого дела. Дождались, когда азербайджанские солдаты принесли трупы карабахских солдат. Они были в мешках, и когда мы открыли, то увидели, что они обуглены были подожжены. Мамед знал об этом, но заранее не сказал нам. На наш вопрос он ответил, что трупы были на передовой в сильную жару, не было возможности похоронить, поэтому солдаты их подожгли, а потом засыпали землёй.

Что есть, то есть. Я попросил, чтобы каждый из родных погибших наших солдат начал опознание останков. И был удивлён, когда после часа осмотра каждый из них сказал, что нашёл своего родного по разным приметам и оставшимся лоскуткам одежды. Я просил их снова убедиться на месте, чтобы потом не было претензий…

Когда мы с Мамедом уже попрощались и хотели разойтись, ко мне подошёл старик-азербайджанец, потянул меня за рубашку своими дрожащими руками и сказал, что у него находится труп карабахского солдата. Я с недоверием посмотрел на него. Он достал из кармана военный билет, я открыл и стал читать. Фамилию парня не помню, но помню имя Арвид, место рождения и жительства Шушинский район. Старик рассказал, что его сын погиб в бою, похоронен под мостом, и он может показать место. Об этом сообщили отступавшие друзья сына, и поэтому старик «нашёл» труп армянина, завернул в целлофан, похоронил, чтобы самому обменять. Вот поэтому он и оказался здесь.

Если честно, мне не очень верилось, но я решил дождаться. Через полчаса четыре азербайджанских солдата принесли самодельный гроб с крышкой. Открыли. Смотрю точно, лежит погибший парень, завёрнутый в целлофан, и он узнаваем. Я сравнил с фотографией в военном билете он самый…

Попросил карабахских солдат из охраны пойти со стариком-азербайджанцем и помочь принести труп его сына. Стоим, курим, ждём. Тут смотрю с азербайджанской стороны бежит к нам пожилой мужчина, подбегает ко мне и говорит чтото возбуждённо, взволновано… Отдышавшись, немного успокоившись, он просит меня помочь передать труп своего сына:

«Меня жена послала сюда, я сам из Закаталы, мы лезгины… Она сказала, чтобы я не возвращался без сына…» Тут мужчина схватил мою руку и начал целовать… Я вырвал руку и расспросил подробности гибели его сына. Оказалось, история один в один, как у того старика, который вместе с нашими солдатами пошёл выкапывать труп своего сына также погиб под мостом, и место указали отступающие товарищи. Мужчина-лезгин показал на бумаге схему местности, где погиб его сын, и сказал, что скорее всего он там и похоронен.