Ниточка. Маме

P.S. Нурофен легко отстирывается, но, если по рассеянности не до конца его оттереть с бедер, является отличной профилактикой целлюлита. Приклеилась к простыне-отодралась, приклеилась-отодралась, так пару подходов. К утру бедро – алебастр и гладь. Проверено.

Будем дружить?

Мы смотрим мультфильм про Маленького принца. Про Маленького принца, который постарел и умер. В темноте кинозала моя шестилетняя старшенькая держит в руках бутылочку с водой, прихлебывает из нее каждые пару секунд, и даже при слабом свечении экрана вижу, как ее щечки пылают румянцем переживаний. Дергает мой рукав, шепчет сбивчиво: «Мааам! Мам! Знаешь, какой мой секрет? Когда я хочу плакать, я пью водички и получается не заплакать. А какой твой секрет?»

Я утираю тушь и тихо-тихо говорю: «А мой секрет – если очень хочется, лучше поплакать».

А в такси, по дороге домой, она сжимает мою руку и порхает с мысли на мысль:

– Ой, придумала! Ты не плачь, я напишу тебе «Маленький принц – 2», где все будут живы и все станут моими друзьями…

– Ой, вот еще! А ведь тот, Серьезный («бизнесмен, дочь, или, если по тому переводу книги, который у нас, то Делец, помнишь?»), да-да, делец, так вот этот Серьезный – он же, мам, был, наверное, таким милым ребенком! Таким пухленьким малышом, на деревянной лошадке…

Трогательная история, так больно ранящая, если ты слишком взрослый, если у тебя есть план жизни, если уже начал коллекционировать звезды в прозрачной банке – это продолжение «Маленького принца». Вольная мультипликационная фантазия на эту тему.

Мы в тот вечер, вернувшись из кино, много говорили. Но самое ценное она сказала мне в такси, когда мы уже подъезжали к дому: «Мам, мам! Знаешь, если бы у меня была машина времени, я бы уехала во время, где ты маленькая, и стала бы твоей лучшей подружкой».

Мы же будем дружить? О да, мне в моем детстве именно такого друга и не хватало – отважного, чувствующего, честного.

Хотели бы вы-малышка подружиться с таким человеком, как ваш ребенок? Это, наверное, главный показатель того, ведете вы его тем нравственным курсом, которому следуете сами, или нет.

О родах

В последние недели моих беременностей всё мое информационное поле состояло из темы родов в трактовках от медицинской – до сетевых дневничков. Настолько мой интерес зашкаливал, что аж фонило – почему-то вдруг стали писать разные малоизвестные мне люди-человеки с вопросами про роды, уточняя, как я отношусь к этому и не против ли я вот этого. Удивительно, да? Ничего удивительного. Чего транслируем, того и огребаем.

Так вот. Я не против. Я не против присутствия на родах мужа. Более того, я не против присутствия на родах мужа, любовников, близких и дальних родственников, однокурсников, сопереживающих коллег, собратьев по общаге и самых преданных поклонников творчества. Я даже не против родов на сцене больших и малых драмтеатров, с предпродажей билетов в партер. Так и видится афиша: «Неприкрытые эмоции, настоящие чувства, боль и страдания, эйфория и слезы счастья. Эта постановка перевернет вашу жизнь». Или как говорил в отпуске наш турецкий аниматор Мурат – «сегодня вечер очен кароший шоу для вас». Да пожалуйста, ребята! Я не против – если речь идет о чьих-то родах, а не о моих.

И хотя мое шоу было бы однозначно очен-кароший – ибо всё, что делается мной, делается с огоньком, задором, с щедростью на горячие словечки – но, товарищи, мне «Оскары» ваши ни к чему. Мне даже супруг на родах бы мешал. Уверена в этом. Да, понимаю барышень, которые, приперев благоверного пузом к стенке, рыдают: «О, драгоценный, я не справлюсь без тебя. Приди и поможи. Оттирай своей мужественною лапой пот с моего лба, подписывай документы, перерезай пуповину, щипай за жопку смазливых медсестричек, а нет, так кури на крылечке, жуй пирожок, играйся в айфоне, но только будь рядом, мерзавец, ради всего святого». Эту девичью беспомощность я оправдываю. Но мне видится в моде на «мужа в родах» и другое.

Может, это наше «я мучаться буду, а ты „Пусть говорят“ с Малаховым в это время смотреть и компот пить, похрюкивая от удовольствия на нашем с тобою диване?». Ну уж нет. Мучься. Если не физически, то хоть морально. Видишь, шобла этакая, как мне плохо? Видь! Мне оооочень плохо, да. Брось пирожок, убери айфон, не уходи на крылечко. Видь!

В общем, кому-то надо, кому-то не очень. Кого-то даже сближает, говорят, такой совместный опыт. И вот полная чушь – контраргумент пугливых мальчиков о том, что «после такого теряется сексуальный интерес». Сексуальный интерес к женщине, которая родила тебе потомство, пропадает у зайчиков, у которых проблемы с Эдиповым комплексом. Погуглите. Потраченные нервы всегда сближают, ребята. На пару часов. А по-настоящему сближают только годы, проведенные в беседах за чашкой чая, пока дети спят. Я в этом глубоко убеждена.

Мне ваще почти ничье присутствие на родах не нужно было. К счастью. Когда к девочке, что скулила от боли на соседней кушетке в не-сказать-чтобы-уютной предродовой палате, приходил серьезный дядя-врач, пожилой, седовласый и печальный, как сова, и всем своим совиным задом излучал компетентность, и садился между мною и девчонкой на свободную кушетку, то в перерывах между «ахтыжкакжебольно» и «надовродедышатьинематериться» на меня накатывало дичайшее раздражение. Дон Филин чего-то там вещал барышне про раскрытие и «решайтесь на кесарево, дорогая».

Дорогая была в неадеквате, а врач – раздражающе адекватен. Спокоен, курва, буднично спокоен. Разве что семечки не лузгал. Так-то он был наверняка хороший спец и по жизни прекрасный человек. Но так получилось, что именно он своим уханьем-бормотаньем отвлекал от процесса меня. Я относилась (и, наверное, отношусь) к родам, как к работе. Банальность? Это да. Но когда я сосредоточена, самое лучшее, что может сделать ближний, – не издавать звуков, притвориться предметом интерьера и мимикрировать под обои. И тогда я его (ближнего), возможно, возлюблю. Так что каждому свое. Я (повторюсь) – не против…

Бровиссимо

Короче. Девочки, если какая-то молодая (или не очень) мать мне вдруг признается, что засыпая за вечерней сказкой для киндеров, она СОВСЕМ не мечтает утром проснуться под апельсиновым деревом в какой-нибудь знойной Аланье и отправиться покорять все прибрежные бары под палящими взглядами потомков османской империи, то я подумаю «брешет, гадина» – то есть «врет, наверное».

Родительство – это весело. Ну как же не весело-то? Вот, к примеру. Недавеча благоверный укатил в командировку (подозреваю, по собственному неистовому желанию, а не по злонравию начальства). Так вот. А у младшей лезут зубы. Пояснять надо? Рыдания-рыдания-рыдания. 5-минутный сон с грудью (моей!) в зубах (в деснах, в смысле). И – рыдания-рыдания-рыдания.

И пока внимание мое было поглощено радостями лактации, моя старшенькая:

а) отрезала кусок тюля. Кусманище даже, а не кусок. Хорошего, блин, тюля. Дизайнерское решение облагородило интерьер зала;

б) выстригла себе брови почти под ноль. Вот тут – только воскликнуть «бровиссимо!». Вы видали пятилетних девочек с бровями, выстриженными до основания? А быть может, это давно уже тренд высокой моды, а мы и не в курсе?

в) выстригла себе челку до самых до окраин.

В это время где-то на кухне мирно и неторопливо подгорали творожные печенья. Увидев новый лук своей принцессы, я слегка оторопела. Ля – подумала я. Именно так и подумала. Мамочка сейчас начнет крушить. Мамочка сейчас станет Халком. Мамочке впервые за многая лета захотелось закурить. А ведь последний раз мамочка баловалась гнусным табаком так давнооо… Когда была стройна, как кипарис. Впрочем, вранье. Благодаря регулярному чередованию стрессов и релаксов мамочка и ныне – кипарис. Ну хорошо. Когда была плоскогруда, как корейский подросток. Так будет честнее.

Так вот. Мамочка-таки не закурила. Негоже. Но когда юный парикмахер и зубастик вырубились и дом охватили зыбкая тишина, ласковая прохлада и не менее приятная темнота, мамочка прокралась на кухню. Достала малиновый джем. И села писать в дневник гид по своему богатому внутреннему миру. Занесла трепещущее перо над девственно-чистым листом… Облизала ложку с джемом… И написала: «Зашибись, когда спят». Занавес.

Замкнутая система

Не бросайтесь помидорами, ребята, но я не люблю беременных. Не то чтобы прямо вот так, чтобы устраивать против оных акции протеста. Да нет же. Прост беременная женщина – это замкнутая система. И желательно, канеш, чтобы эта замкнутая система минимально контактировала с внешним миром. Эт я по себе сужу. Чесслово.

Со мной приключилась вторая беременность. Для меня, что в первый, что во второй раз, это мероприятие хоть и ожидаемое, но непростое. Так сказать, опыт из разряда экзистенциальных. Да-да, Кафке такие метаморфозы не виделись и в сладкой предутренней дреме. Это потом, пережив совершенно запредельный космос ощущений во время родов, ты приподнимаешься до уровня Мадонны с младенчиком на руках. А вот непосредственно беременность низводит барышень (пардон, но факт!) до состояния самки. Ой, да не надо мне щас рассказывать про секреты пузатых джоконд и про красоту шара как геометрической фигуры.

К числу своих неоспоримых достоинств я никак не отношу гармоничную красу, кротость, мудрость и так далее. Но я глубоко ценю в себе доморощенное ч/ю, легкость/стремительность чресел и нервных реакций, упругое жизнелюбие и – чего уж греха таить – здоровую сексапильность, коя в силу возраста в самом соку (прим. ред. – была). И вот это вот нынче жутко модное «женщине полагается быть плавною и прекрасною» – ни полраза не про меня.

У Бунина в «Аллеях» есть проходной персонаж одного из рассказов – некая девица, которая характеризуется как смуглая, подвижная и веселая. Эт я, да. Однако вот же ж подстава – сложно сохранять былую подвижность и, черт подери, веселость, когда в тебе плюс 12 килограммов к привычному весу. Я уж не говорю, что оборот «стремглав» теперь может применяться только к темпу моей речи.

Про быстроту мысли скромно умолчим. В умных статьях пишут, дескать, чем рассеянней женщина перед родами, тем благополучней всё для нее же. Мол, отключать надо мозг – так того природа требует. Я даже нашла статистику о том, что дамы с высшим образованием и высоким ай-кью тяжелей рожают. Всплакнула. Потом вспомнила, что диплом у меня не красный, училась я без энтузиазма, пары прогуливала, да и ай-кью не такой уж прям критический. Живут люди и не с такого размера ай-кью.

Кстати, да, про размеры. В неудачном пуховике я щас похожа на талисман шин Мишлен. Ну, знаете, такой дутый человечек. В удачном пуховике я выгляжу куда трагичней, ибо руки и ноги остались верны комплекции «54 кг веса на 171 см роста». Чего не скажешь о талии. И конечно, гибрид стройных рук-ног и соблазнительной окружности в метр обхватом порождает мысли о том, что кто-то где-то и когда-то решил скрестить невыносимую блистательность депутата Митрофанова (со всеми его пятью подбородками) и утонченность полупрозрачной Киры Найтли. Опыт не удался. А третьего пуховика у меня нет, поэтому я предпочитаю выходить из дома только и исключительно по сигналу пожарной тревоги. А вот эту вот фигню про привлекательность беременных женщин придумали беременные же. Так и знайте.

Выражаю признательность своему супругу. Я вот как представлю, а если б это он… Он, а не я… Вдруг сделался бы не так хорош собой, невероятно капризен, преимущественно неадекватен, ну и так далее? Боюсь, мои моральные устои пошатнулись бы. Я б уехала в очень срочную и важную командировку и искренне бы сопереживала любимому. По скайпу. А он – ничо так. Держится. Хотя веду я себя роскошно. Ищу в интернете альтернативные способы приближения родов. Ору мужу: «Ты его туда засунул, ты и извлекай!» Нахожу дико привлекательным общество дивана и копченой скумбрии. Рьяно интересуюсь трудами французских акушеров вроде Мишеля Одена. Искренне считаю наиболее увлекательным собеседника, который легко поддержит непринужденную беседу о родовых схватках и профилактике разрывов промежности. Да, возвращаясь к началу статьи: «желательно, канеш, чтобы эта замкнутая система минимально контактировала с внешним миром».