Ниточка. Маме

Ниточка. Маме
Альбина Нетленки

Сомнения, страхи, усталость, боль, радость – всё это знакомо каждой из нас. В этой книге я рассказала тебе о своих. Мне иногда говорят, что мои тексты терапевтичны. Приятно, если это так.Я хотела рассказать (а точнее – напомнить) тебе о любви – которая сильнее всего и громаднее, чем Вселенная. О том, что ты всегда и навсегда – чья-то дочь. О том, что ты, если выбрала быть мамой – всегда и навсегда мама.

Ниточка

Маме

Альбина Нетленки

Редактор Оксана Бирюкова

Иллюстратор Марина Ветошкина

Верстка, корректура Евгения Игнатьева

© Альбина Нетленки, 2023

© Марина Ветошкина, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-9229-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Об авторе

Альбина Нетленки (настоящая фамилия – Батдалова) – журналист, редактор, блогер. О материнстве, родительстве начала писать в 2009 году, тогда это была колонка «Мамочкин дневник» в городском издании. По образованию филолог, в 2007 году окончила Елабужский педагогический университет (сейчас это филиал КФУ). Долгое время работала главным редактором издания «Дочки-Сыночки», преподавала в подростковой школе журналистики.

Серебряная ниточка. Вместо предисловия

Когда мне было 15, городская детская газета опубликовала мой рассказ. Про девочку-подростка, которая то и дело нарывалась на неприятности и преодолевала разные трудности. Случалось с ней многое. От несчастной любви до сломанной ноги. От банановой кожуры на лестнице до жестокого бойкота всем классом. Но была у нее серебряная ниточка. Которая никогда не терялась, не предавала, спасала, помогала, поднимала (даже со сломанной ногой!), то сжималась в пружинку, то натягивалась струной, и непонятно было, где у ниточки начало, да только вилась всегда вкруг девчонки и другим была незаметна. И однажды девочка поняла, что спасительная ниточка вела всегда к маме. Всегда, с самого ее рождения.

Назывался рассказ (несложно догадаться) «Серебряная ниточка». С момента его публикации прошло больше 20 лет. Но день, когда моя мама нашла ту газету, прочла рассказ и сидела на своей кровати в спальне, утирая изгибом запястья глаза, помню так, будто это было только что. Вообще, страшно не люблю, когда мама плачет, поэтому растерялась и хотела выйти из комнаты. Но она похлопала по покрывалу рядом с собой, приглашая сесть. Я села.

Мама обняла меня, закрыла глаза и уткнулась носом мне в макушку. Как и многие, я была непростым подростком, вдобавок еще и невероятно скрытным. И тексты стали моим способом рассказывать маме о самом важном, делиться с ней своими мыслями. Да – с ней в первую очередь, а потом уже с остальным миром. Тот небольшой этюд про ниточку стал моим первым серьезным разговором с мамой. Моим способом сказать ей, что, несмотря на все свои фортеля и коленца, я вижу ее любовь, знаю, как она сильна, и верю в спасительную силу маминого чувства как в основу всего вообще.

Мой детский рассказ потом потерялся, но так уж вышло, что бОльшая часть того, что пишу, – всё о том же. О нерушимой связи между мамой и ребенком. О заряде любви, который не умеет заканчиваться. Об огромном счастье материнства, о невероятной радости быть ребенком. Об огромной любви. Маминой. К маме. Я писала, чтобы быть понятой и услышанной своей мамой прежде всего. Ее не стало несколько лет назад, и многим из нас через такую потерю приходилось или придется пройти. Об этом вторая часть книги. О мучительном, но неизбежном прощании. О том, что когда-то мы перестаем быть детьми.

У меня две дочери – Амелия и Ясмина. Их имена встретятся тут не раз. Старшую часто зову Амели, Карамелька, младшая в этих заметках (да и дома тоже) – Яся, просто Яся. В этой книге – три части. В первой из них говорю о том, каково это – быть мамой. Во второй части – о том, каково быть дочерью – о моей большой потере, о сепарации, взрослении, проживании горя. В последней части – стихи.

В общем, в этих моих заметках и стихах – всё то, что хотела бы сказать всем мамам. Быть мамой в 21 веке, в 2023 году – непростое дело, и это невзирая на такие достижения цивилизации, как памперсы, онлайн-образование, наушники и бокал  белого  полусухого  (хотя,  бесспорно,  два  последних  предмета  сделали  для  матерей  больше,  чем  управления  дошкольного  образования  всей  страны))  Вот  к  бокалу  и  наушникам,  к  тому  сладкому  моменту,  когда  все  –  а)  дома,  б) накормлены, в) спят, – десертом и дополнением и писалась эта книга. Хотелось, чтобы ты, дорогая, не мучила себя самоедством, все мы проходим через плюс-минус одно и то же. От терзаний прививочных (ставить – не ставить, что ставить, когда ставить) до болевых точек, когда надо со стремительно взрослеющим своим чадом поговорить – о смерти, о жизни, о любви.

Отсюда второе заглавие книги: «Маме». Да, прежде всего, моей маме, которой не стало так рано, но еще и тебе. Маме, которая, прикасаясь губами к горячему лбу, чувствует, какая температура у малыша. Которая ловит в распахнутые объятия карапуза, летящего с горки сандаликами вперед. Которая всегда сомневается, а правильно ли она поступает, а не зря ли она отругала, а тепло ли одела сегодня в сад.

Которая тревожится, балует, целует, кормит, наряжает, заплетает косички, смешит, тормошит, утешает, танцует, поет колыбельную, обнимает, закрывает глаза и утыкается носом в макушку.

Маме, к которой ведет серебряная ниточка. Тебе…

Часть 1. Я мама

Твои дети поранятся об тебя

Эта самая болючая-колючая мысль материнства.

Какой бы ты ни была. Каким бы идеалам ни следовала, это все равно произойдет. Мама (равно как и папа) – мощь для психики ребенка столь колоссальная, что пока она лепит поведение маленького человека, она не может не задеть какой-то особенно чувствительной струны. Иногда струны даже рвутся – не со зла, не по незнанию, а просто потому, что ты – это ты, а ребенок – другой человек. И между вами что-то происходит, что-то создается…

Ты будешь безусловно принимающей, мягкой и доброй? Станешь примером того, каким твой ребенок захочет видеть своего партнера? И – поранится. Потому что партнерские отношения много сложнее детско-родительских, а с высокой планкой требований насколько долгим будет поиск компромисса в паре? Одна девочка после двух разводов говорит: «У меня был идеальный папа, ни один из мужей не дотягивал». Об идеализацию отца – поранилась. Папа не был идеальным, скорее всего. Но таким она его видела.

Ты будешь следовать за своими чувствами и своей жизнью? Не станешь жить с мужем, если больше его не любишь, например? О, не волнуйся, мне даже говорить ничего не надо. Тюрьма твоей головы сама споет многоголосым хором о том, что ты «ломаешь детям жизнь». Но если останешься с ним, то дашь дочери пример жертвенности, пример того, как можно убивать себя в браке день за днем. Что бы ты ни выбрала – да, дети поранятся.

Будешь баловать их? Хлебнут инфантильности. Будешь строго наказывать? Заневротизируются. Будешь беречь? Больнее будет им потом. Будешь сильной? И они поймают этот паттерн и сами будут легко впрягаться и за себя, и за того парня. Будешь слабой? И они начнут тебя лелеять, жалеть, нести за тебя ответственность в садиковском еще возрасте.

Нашим детям, какими бы мы ни были, найдется чего рассказать психотерапевту, ребят. Будет ли это болезненное слияние с маминой титькой или болезненный страх потери мамы, повторение маминого сценария или вечная борьба с мамиными установками. Чего бы там ни случилось, оно – будет! Просто потому, что ты лепишь их.

Хочешь или не хочешь, если ты мать, то ты – колоссальная сила для психики рожденных тобой. Колоссальная. И что делать вот с этой царапающей, беспокойной мыслью, что они все равно будут ломать коготки об твою душу? Обтачиваться будут об твой стиль общения с ними. Что делать-то? Я считаю, принять неизбежность этого. Взять ответственность. И понимать, где б ты их не царапнула, ты дала им много больше, чем отняла. Много больше!

Нет идеальных матерей. Парадокс: в природе их нет, а у каждого – есть. Своя. Своя – лучшая из возможных. Идеальная в своем роде. У твоих детей, кстати, тоже…

Инга Валерьевна

С Ингой Валерьевной мы познакомились на детской площадке. Она гуляла с двухлетним Максимом. Я – со своей полуторагодовалой егозой. Инга Валерьевна покорила меня тем, что особо не жаждала общения, не спрашивала, из какого мы дома, отлучились ли от груди и собираемся ли в садик. Вопросы она задавала, как актриса со сцены, допустим, МХАТа. В пустоту, задумчиво, ни к кому не обращаясь:

– А интересно, кто кинул стекла в песочницу?

Или так:

– Голуби сегодня невеселые, правда?

Мне хотелось с ней общаться. Даже дружить. Забыла сказать, что Инге Валерьевне – десять лет. А представляется она по имени-отчеству и фамилии. И она, и братишка ее Макс – отличная компания. С ними весело.

В моей школьной характеристике написано: коммуникативные способности неплохие, но высокомерна и вспыльчива. Исполнителем быть не умеет, а лидером – не желает. И приписка: со сверстниками общается мало. Я школу закончила почти десять лет назад. А ситуация тем временем не изменилась – по-прежнему мало общаюсь со сверстниками. Еще меньше – со сверстницами. И еще меньше – со сверстницами на детских площадках. Мне интересней с детьми. Правда. Они задают правильные вопросы. Они умеют веселиться. Не фыркают, не поджимают губы и не отводят глаза. Вот больше всего нравится то, что губы не поджимают.

Знаю лично пару-тройку женщин, для которых дети в радиусе ста метров – повод для стресса. И знаю других людей, у которых любой ковыряющийся в песочнице кроха вызывает слезу умиления. Даже если крохе 14 и на край песочницы он присел, чтоб сигарету закурить. Ни первых, ни вторых мне не понять. Ни умиляться не умею, ни раздражаться, глядя на детей. Я, кстати, педагог по образованию. Но, вопреки этому, дети меня любят. И я их. Преподавать – боже упаси. Воспитывать – увольте. А вот общаться – то, что надо.

Вот о чем спрашивают меня мамочки на детских площадках:

– Сколько вам (о ребенке)?

– Своя или снимаете (о квартире)?

– В декрете или работаешь (обо мне)?

Скукотища…

А вот чем интересуются ребятишки:

– А вы любите ее (про дочь)? А когда большая будет, будете любить?

– А он хороший (про мужа)? Он вам ромашки дарит?