Похититель душ 2

– Я не знаю. У меня такое бывает, но обычно в темное время, когда Элиос погружается в сон, – отвечаю я хриплым голосом.

– У тебя кровь на лице, – произносит Элим, напряженно глядя на меня. Дотронувшись ладонью до щеки, я стираю влажные капли, и, подняв пальцы к глазам, вижу на них алую кровь. Это слезы по утраченной душе, которая только что окончательно вернулась в мое тело.

– Я в порядке, Элим, – тряхнув головой, отвечаю я. – Пора встретить врага лицом к лицу. Мы на месте.

Я первым въезжаю в раскрытые ворота дворца, где, как и на границе, стоит мертвая тишина. Но здесь нет смрада убитых тел, растерзанных жуткими тварями, созданными самим Сахом. Живописная красота сада, журчание фонтанов, пение птиц на деревьях с тяжелыми сочными плодами, пестрые насекомые, порхающие над яркими цветами, внушают мнимое ощущение умиротворения и покоя, но за всем этим красочным обманом я чувствую грядущую катастрофу. Если бы Минора была жива, мы не смогли бы войти внутрь. Проглатываю горький комок в горле, и, спешившись с коня, направлюсь во дворец, не оглядываясь назад, не слушая предупредительные крики Руана и Элима. Несколько мгновений, и я врываюсь в главный зал, который не раз посещал по приглашению жрицы. Я не хочу вспоминать, чем заканчивались все ее пиршества, но сейчас от моего желания мало, что зависит. Проснувшаяся совесть обладает собственным голосом и волей, она показывает мне, как далеко способен зайти одержимый тьмой человек.

Я ступаю по осколкам стекол, обрывкам одежды и остаткам блюд, которые подавали многочисленным гостям, вспоротыми трупами которых теперь усеян весь зал, с ужасом озираясь по сторонам. Прикрываю нос рукавом, чтобы не вдыхать тошнотворный запах порока, смерти и боли.

Пир проклятых – вот, что я вижу перед собой сейчас. Глухой стон срывается с губ, когда я замечаю среди разорванных на части тел гостей жрицы, ее саму. Колдовские глаза распахнуты в ужасе, словно она успела увидеть самого Саха, прежде чем он оторвал ее голову, и это выражение не смогла стереть даже смерть.

– Ори, нет, – стону я, когда моя взгляд останавливается на убитой Тенее, чье неестественно выгнутое нагое тело лежит рядом с другими окровавленными, сломанными, бесстыдно-обнаженными. Перевернутые столы, опрокинутые кубки, разлитое вино, смешавшееся с реками крови. И гробовая удручающая тишина, нарушаемая оглушительным биением моего сердца.

– Мы опоздали, – сквозь зубы произношу я, услышав за спиной шаги Элима. – Опоздали! – яростно срываюсь на крик, пиная один из золотых кубков. Отчаяние впивается в мой разум, наполняя гневом, которого я не испытывал даже в открытом бою.

– Стражники уже осматривают дворец. Если принцесса здесь, то мы ее найдем, – тихо подает голос Руан.

– Оглянись вокруг, – зло бросаю я. – Разве похоже, что кто-то может выжить в такой мясорубке?

Руан опускает голову, отводя взгляд. Никто из нас не верит в чудо, находясь в логове смерти. Мое сердце горит в груди. Никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным, проигравшим, жалким…

– Правитель, – окликает меня Элим. – По-моему, этот жив. – Добавляет он, показывая на вздрагивающее в конвульсиях мужское тело, с глубокими зияющими ранами на плечах и животе, из которых густыми струями сочится кровь.

В два шага я оказываюсь рядом с раненным и хватая его за темные волосы, резко запрокидываю голову вверх, вглядываясь в искаженное болью лицо.

– Это Грейм, – ухмыляюсь я, чувствуя, как в душе зарождается крошечная надежда. – Элим, ты можешь помочь ублюдку? Мне нужно, чтобы он мог говорить и не сдох раньше времени.

Белый маг приближается к нам, рассматривая черного мага. Внешне они мало чем отличаются. Высокие и мужественные, отчаянно защищающие каждый своего Бога и следующие его заветам.

Элим, не скрывая отвращения, закрывает ладонью глаза, бесшумно шевеля губами и обращая свой взгляд вверх. Очень медленно он убирает руку с лица Грейма и ведет ее вниз, поочередно прикасаясь к страшным ранам. Наблюдая за действиями белого мага, я не замечаю мгновенного чуда, которое бы подняло на ноги едва дышащего Грейма, но кровь из ран вытекает уже не так обильно, как раньше.

– Он протянет недолго, Правитель. Поэтому поспеши задать свои вопросы, – пренебрежительно вытирая ладонь о свою одежду, произносит Элим, отступая назад.

– Ты видел принцессу, маг? – снова дергая Грейма за волосы, спрашиваю я, требовательно и неумолимо глядя в синие прозрачные глаза. Потрескавшиеся губы кривит насмешливая улыбка, и многочисленные ранки начинают кровоточить.

– Я не только видел ее Правитель, она была главным угощением на празднике, который Минора устроила в мою честь. И мы все его попробовали.

Перед глазами мутнеет от ярости, которая полностью овладевает моим рассудком. Замахнувшись, я собираюсь одним ударом закончить жизнь черного мага.

– Нет. Остановись! – появляется из-за моей спины Руан, перехватывая мой кулак. Его взгляд обращен к самодовольному лицу Грейма. – Кто это сделал? Кто убил Минору и остальных?

– А вы еще не поняли? – хриплый рваный смех, срывается с его губ, и обрывается булькающим кашлем, струйка крови стекает с уголка губ, когда Грейм продолжает, обращаясь ко мне. – Твой старый друг постарался, Великий Правитель. Он забрал твою порядком попользованную принцессу, но, думаю, тебе не стоит ее искать. Я думаю, она уже отправилась в объятия Саха.

– Что за бред! – рычу я. – Кто? Имя!

– Кэлон, мой Правитель. Кэлон Креонский вернулся. Некоторых тварей Саха убить невозможно.

– Кэлон… – повторяю я, встречая такой же потрясенный взгляд Элима.

Глава 5

Кэлон

Сознание темного жреца не знает отдыха. Закрывая глаза, я не погружаюсь в сон, как обычные смертные. Мой дух блуждает по мирам, узнавая места, в которых я никогда не был, и им нет конца и нет начала. Хаос Вселенной….

Так было до того момента, как меня приговорили к казни, и изуродовав тело кнутом, покрытым смертоносными шипами, сожгли на площади перед ликующей толпой минтов, жаждущих смерти темного жреца. Мне казалось, что конец моего пути настал, и я не собирался сопротивляться воле Богов. Я не отвергал смерть, но и не приветствовал ее, а принимал, как данность. Она была лишь естественным исходом череды событий. И прожив тысячелетия в тесной телесной оболочке, я не раз пытался представить, каково будет утратить ее, обрести истинную свободу. Я много раз отпускал свой разум блуждать по другим измерениям, наблюдая за строением параллельных миров, набираясь опыта, питая дух новыми знаниями, которые потом мог использовать в своих целях. И мне казалось, что я готов к тому, что ждет меня за чертой.

Но я ошибся.

Мое время еще не настало.

Рожденный во льдах, я покидал этот мир в огне.

И возродился снова в холодных землях Креона.

«Ты умрешь, Кэлон. Твое тело сожгут, и даже Сах будет не в силах возродить тебя.»

Ты ошиблась, моя белокурая огненная девочка.

Я открыл глаза после долгих лун полного забвения, чувствуя, как в моих венах пульсирует жизнь и невероятная сила, в разы превышающая ту, что я с таким трудом сдерживал ранее. Это было мощное и в то же время тяжелое ощущение. Раны и ожоги исчезли с моего тела, словно я обрел новую кожу взамен старой. И даже следы ладоней Мандисы, мои любимые метки, не позволяющие забыть о ней, стёрлись, словно их никогда не было, словно вся моя прежняя жизнь была частью длительного сновидения.

Я очнулся в Креоне, в замке из черного камня, воздвигнутом на месте пещеры, в которой появился на свет. Величественном сооружении, являющимся редким и неповторимым произведением искусства, возвышающимся над секторами, разделёнными оледеневшими руслами рек.

Зеркальный двойник Элиоса. Семь Пересечений Креона, возглавляемые черными жрецами и магами.

Одна единственная мысль не давала мне покоя, пока я заново учился двигаться, ходить, говорить и контролировать циркулирующую внутри моего тела энергию – как мне удалось выжить и вернуться в Креон в прежнем облике? После ударов кнута, языков пламени, и ядовитой слюны дагона, поглотившего мое тело?

– Ты все узнаешь, когда будешь готов, – ответил Радон, хранитель врат Креона и мой отец, когда я смог задать свой вопрос вслух. Темный жрец, переживший всех Правителей Минтаки и ее крушение, он вместе со мной создал на оледенелых землях чёрный мир Креона, и никогда еще не покидал стен дворца, делая исключения только для посещения храма Риада, главного сакрального символа господства Саха в этих землях.

С каждым новым днем я чувствовал, как растёт моя сила, как прежняя темная сущность наполняет меня чёрной энергией ярости, проявляясь вспышками неконтролируемого гнева. Радон наблюдал за происходящими со мной изменениями с присущим ему отрешенным равнодушием, и по-прежнему хранил молчание, когда я задавал ему вопросы, которые могли бы приоткрыть завесу тайны и объяснить, что со мной происходит.

– Если Сах вернул меня к жизни в прежнем теле, то почему я больше не слышу его голос? – спрашивал я, тщетно пытаясь открыть сознание и почувствовать влияние темного Бога.

– Ты еще не готов, – раз за разом упрямо повторял Радон, приводя меня в еще большую ярость.

Используя портал, я многократно перемещался в храм Риада, где прежде связь с Сахом и ментальное слияние с ним ощущались намного сильнее, чем в других местах. Но стоило мне подняться на последнюю ступень, я понимал, что лишился благословения темного божества, утратил связь с ним. И даже находясь в сакральном месте, я не слышал его голос. Закутанные с головы до ног в белые одежды Ариды (служительницы Саха), расступались передо мной, склоняя свои головы и опускаясь на колени, когда я подходил к алтарю, всматриваясь в застывшие черты Черной статуи Саха, пытаясь призвать его к ответу.

Но Бог молчал.

Вторая мысль, которая посетила меня после пробуждения, принадлежала огненной рие, которая стала причиной моей казни. Я не забыл данного ей обещания.

«Моя смерть ничего не изменит. И если я и сгорю заживо, то только от твоей руки, и ты это прекрасно знаешь. Начинай считать дни, Иса. До моего возвращения.»

И я собирался его исполнить. Война не закончена, раз я жив. Я вернусь в Элиос победителем и заберу ту, что принадлежит мне.

«Запомни свое будущее, Иса. Мое наказание будет долгим и мучительным, принцесса. Я обещал. За одно прикосновение к другому, ты заплатишь часами агонии. И она не всегда будет сладкой…»

Но, когда я поделился своими планами с Радоном, он сначала молчаливо выслушал меня, а потом окинул тяжелым пронзительным взглядом: