Ошибка

– Спасибо тебе ещё раз огромное за всё.

Эйи поравнялся с ним и взял его за руку.

– Ты не боишься?

– Чего бояться… Просто необычно, что раз – и всё… Кстати, только сейчас понял – я ведь не думал об убийстве тогда, когда полностью входил в роль и даже сейчас, когда ты говорил это всё.

– Что ж, Глен, это прекрасно. Но сейчас, конечно же, опять думаешь…

– Куда деваться.

– Хвала богам, тебе есть куда. Просто – если будет страшно, или ещё что – ты не стесняйся, говори. Я поддержу, как смогу.

– Да я, если честно, не осознаю это как-то… За всё время моей жизни я уже настолько отождествил себя со своим желанием, что оно меня вытеснило, и окончательную смерть я могу рассматривать только в качестве освобождения. Хотя, в последнее время я и правда смог почувствовать, как это – быть чем-то большим, чем просто непрекращающийся инстинкт.

– Вот поэтому я и предупредил тебя о том, что может быть страшно – такие есть минусы у обладания личностью, – Эйи слегка рассмеялся. – Но это ничего не значит. Всем рано или поздно приходится через это проходить; просто обычно это происходит с людьми осознанно и после тщательной подготовки (тут он вздохнул: ему-то ещё работать и работать), а у тебя случится чуть раньше в силу экстренных обстоятельств.

«И в силу того, что кое-кто всё-таки должен исправить свою ошибку, которая и так уже настрадалась», – подумал Эйи после этих слов.

Когда глава организации увидела Глена, она, как ни странно, не смогла его сразу узнать. Это был человек, глаза которого светились мыслью; и более того – что-то ещё в них было, то, чего она не замечала ранее, тогда, ещё до периода полнейшей дикости. Сама того не осознавая, она ощутила подобие стыда.

А это его спокойствие и смирение. «Ну Эйи… тебя так скоро в статусе повышать можно будет, только вот непонятно, до степени кого. Хотя, наверное, то, что вы с ним, считай, на одной линии, многое объясняет…»

После смерти Глена Эйи ходил сам не свой. Поначалу он даже ни с кем не разговаривал; просто не видел никого вокруг, шатался по улицам, или висел на верёвках под потолком своего небольшого дома. Когда он, по прошествии примерно недели, стал чуть более коммуникабельным, Лоренс не отходил от него ни на шаг. Это было довольно необычно – раньше похожие состояния, или «кризисы», он проводил исключительно с главой организации. В этот раз, по вполне понятным причинам, он предпочёл провести это время в одиночестве, ну а позже не совсем.

Лоренс в это время, помимо сопровождения Эйи в его бесконечных шатаниях, занимался выяснением очень важного для себя вопроса. Слова главы организации о том, что он должен доходить до всего сам, не выветрились просто так из его головы; он теперь – как и изначально – считал своим долгом узнать, какова же цель существования организации и, самое главное, кто эта женщина (за всё это время он так и не смог определить пол). Поскольку Эйи тоже не удостоил его ответом, Лоренсу ничего не оставалось, кроме как допытываться самому.

Со сложностями он столкнулся сразу: в первую очередь – в каких источниках искать? И что вообще искать? Можно ли найти отправную точку? Она в первую их встречу говорила о разных видах людей, о достойных и недостойных жить категориях… «Так, стоп, – Лоренс передёрнулся. – От этого отталкиваться явно нельзя». Но тогда от чего?

Он стал рассуждать о том, на что вообще походит эта организация. Элитарный характер, исключительные способности… какой-то тайный орден? Тайные ордены часто основывались на религии, но это было только прикрытием, так что от этого тоже, казалось, не оттолкнёшься. Но, с другой стороны, они используют духовную силу. Да разве ж здесь такое когда-либо встречалось? Ну, разве что в некоторых восточных религиях, но и то после многолетней практики, а не так вот, как он.

Возможно, следует начать с выяснения вопроса о том, кем вообще является эта женщина. Он вспомнил свою прошлую жизнь. Ну как вспомнил – воспоминаний было мало, однако из них вполне отчётливо было ясно то, что там она являлась подобием божества, высшей силы. М-да… Он всё ещё не мог избавиться от ощущения того, насколько теперь его жизнь походит на сон. Так, не отвлекаться. Зачем тогда ей было отправляться сюда? Хотя – он тут же это понял – если она здесь, это не значит, что её нет там, и где-нибудь ещё, и вообще: множество воплощений – это вряд ли проблема. Тупик.

После нескольких дней напряжённых размышлений Лоренс не выдержал и обратился к главе организации с прежним вопросом. Ответа он, конечно же, не получил, но в этот раз над ним сжалились.

– Знаете, господин Винтерхальтер, Ваше стремление к знанию весьма похвально. Я могу пойти на некоторую уступку, чтобы Вам было не так тяжко, а то Вы, чувствую, по ночам спать не сможете (тут Лоренс подумал о том, насколько точным является это примечание). Ну и не только поэтому – Ваше обвинение в геноциде, честно говоря, меня слегка задело тогда, – она посмотрела на него с улыбкой. – Скажем… вспомните, какие книги Вам нравились в юности, ну, лет так в 17, 18… Знаете, такой возраст, когда люди – ну не все, конечно, но многие – начинают искать смысл жизни, для того, чтобы потом его не найти, но это уже не важно… В общем, вот Вам – книга, отчаянный поиск смысла жизни. Желаю удачи. Хотя думаю, Вы, Лоренс, сразу догадаетесь.

«Вы, Лоренс, сразу догадаетесь». Как будто это так легко! Чего он только не читал, и почти во всех был поиск смысла жизни. Как назло. Экзистенциалисты, Гессе, после знакомства с Михаилом – тем самым умершим другом – что-то из русской литературы, но там поиск смысла жизни был не так ярко выражен, по крайней мере в том, что он читал. Так, ну были ещё Хаксли, Моэм; на последнем он вспомнил, каким забавным образом нашёл свою любимую книгу у этого автора – во время прочтения краткого содержания перед покупкой книги его зацепило то, что у них с главным героем одинаковые имена. А сколько раз потом он находил схожие черты между персонажем и им самим, по крайней мере, его стремлениями. «Вы, Лоренс, сразу догадаетесь». Он чуть не подпрыгнул и кинулся искать в Интернете «Остриё бритвы».

Хотя, можно было даже не искать. Он прекрасно помнил содержание, поскольку перечитывал её несколько раз. И каждый раз удивлялся, как главному герою удалось ответить на вопрос о смысле жизни – при том, что персонаж сам рассказывал о своём путешествии по Индии и достижении определённого просветления, он никогда не вдавался в детали; да и в целом Винтерхальтеру была чужда такая неопределённость – несмотря на некое сходство, он всё-таки был в каком-то смысле более практичным.

Глубоко вздохнув, он занялся поиском информации о религии, которая в итоге каким-то образом поставила жизнь главного героя книги на место. Отправные точки у него теперь были – смысл жизни, методы самосовершенствования. Вот уж не думал Лоренс, что будет заниматься подобным – религия его никогда не интересовала. Впрочем, ситуация не изменилась – он понимал, что до него просто пытаются донести информацию понятным ему языком, не более того.

Неделю, наверное, большую часть дня Лоренс рылся в Интернете, параллельно следя за тем, чтобы Эйи чего-нибудь не выкинул – впрочем, тот был довольно апатичен. Остановившись на карма-йоге[9 - Один из четырех основных видов йоги в философии индуизма. Главный ее смысл состоит в выполнении предписанных обязанностей без привязанности к плодам труда.], он провалился в сон (была глубокая ночь). Перед тем, как заснуть, Винтерхальтер успел подумать о том, что, похоже, искать будет вечно и над ним просто подшутили.

Однако, проснувшись, он резко изменил своё мнение. Настолько резко, что не удержался и вскрикнул:

– Я понял!!!

Столь громкий крик даже вывел на какое-то время Эйи из его хандры, поскольку из другого конца комнаты тут же послышался сонный вопрос:

– Что ты понял?..

– Я понял, зачем нужна ваша организация и кто её глава!!! – бросил Лоренс, поспешно одеваясь.

– О, эти европейцы… – Эйи закатил глаза и снова погрузился в сон.

На входе Винтерхальтер столкнулся с недовольной Итой.

– Вы двое вообще работать собираетесь, а? Уже несколько недель прошло!

– Да, да… – быстро проговорил Лоренс, огибая её.

Ита была слишком ошарашена тем, что её даже не одарили язвительным ответом, поэтому молча позволила ему нестись дальше.

– Ну ничего себе, вштырило; чтоб меня так… – подумала она тому вслед.

Он разыскал главу организации.

– Лоренс, какая муха Вас укусила?

Он начал без предисловий.

– Тот мир, откуда мы с Эйи – он ведь… Ваш?

– Ну, допустим.

– А этот, в котором мы сейчас – кого-то другого? В смысле, вроде как чей-то фантазии, или сна, слишком реалистичного сна, я бы сказал…

– Допустим, если Вам так угодно…

– … поскольку этот кто-то, развиваясь определённым образом, когда-то достиг статуса творца – и теперь может создавать собственный мир?

– М-м, – хмыкнула она утвердительно.

– Но это не значит, что у этого человека благородные намерения – стоит хотя бы посмотреть вокруг?

– Угу.

– И это не значит, что у других людей, достигших того же статуса, что и он, не может возникать потребности как-то исправить ситуацию, возможно, при помощи собственных созданий – потому что как иначе?

– М-м, знаете, Вас интересно слушать. Вы сформулировали цель нашей деятельности; по правде говоря, до Вас никто этого не делал…

– А как же устав? Вы вроде упоминали его… – тут Лоренс смутился: ему как-то не пришло за всё это время в голову заглянуть туда.

– Пресвятая Вечность, да нет у нас никакого устава! Вы думаете, у меня мозги набекрень – все и так всё знают, это Вы тут только такой дотошный… ну можете, если Вам делать нечего, написать что-то подобное – мне в общем-то всё равно.

После небольшой паузы Лоренс спросил: