Горный Ирис

Около 10 утра. Москва, р-н Новогиреево.

Михаил Семёнович Русских пребывал в смятении духа и преотвратном настроении. И тому было несколько причин.

Первая – Бонапарт. С вечера он как в воду канул. Просто-напросто исчез из закрытой квартиры. Писатель тяжко вздохнул. За двадцать лет он очень привязался к коту, так бесцеремонно запрыгнувшему в форточку в день пропажи родителей. Сколько же ему сейчас? Должно быть, глубокий старик, по кошачьим-то меркам…

Вторая причина – пасынок. Этот щенок ведёт себя в совершенно оскорбительной манере! Но теперь он поплатится за свою дерзость! Почему-то литератор был уверен, что Фетисов обязательно станет жертвой Ликвидатора, попав по незнанию в эпицентр того, от чего сам он сбежал. Именно сбежал, лишь только начались страшные события в Ивановском. Ведь в остальном его целиком устраивал «гостевой» брак с аппетитной матерью-одиночкой. Уж он-то знал: то, что доходило до новостей, было лишь вершиной айсберга. Большинство творящейся чертовщины было засекречено людьми в строгих костюмах на автомобилях со спецномерами. Они, словно по волшебству, возникли перед камерой репортёров полтора месяца назад и изъяли репортаж о первом убийстве.

Следующим пунктом маршрута людей в штатском в тот холодный январский день была квартира Михаила Семёновича. Когда он проснулся, по своему обыкновению, около часа дня, из кухни доносились аромат свежесваренного кофе и приглушённый мужской говор. Литератор навострил уши.

– Как-то странно получается: он сам переехал к Ликвидатору поближе, – было слышно, как говоривший помешал сахар. – И это после того, как тот приложил руку к пропаже его родителей.

– Может, просто не знал? К тому времени Ликвидатор уже много лет «гостил» в психушке, – его собеседник шумно отхлебнул кофе. – Да и засекречено это всё.

– Да уж, засекречено! Даже мне не говорили про психушку.

– А про это вообще никто не любит вспоминать. Скверная история вышла. Русских-старший начал копать под Н., – он назвал имя известного партийного функционера, теперь прописавшееся в сводках финансово-экономических изданий.

– Копать под Н., – эхом повторил первый. – Как там говорится? «Слабоумие и отвага»? Всё, можешь не продолжать. Значит, это он и заказал.

– А кто же ещё? Но что-то пошло не так, и Ликвидатор сам чуть не погиб. А потом того… Двинулся в общем.

– Ясно. Наш писака там ещё не проснулся? Сколько можно-то?

Дальше притворяться спящим было бессмысленно. Михаил Семенович имел обстоятельный разговор с особистами Ивановыми – так они представились, хоть и без предъявления документов.

– Зачем вам эти корочки? Обойдёмся без формальностей. Называйте нас по-простому, скажем, Саша и Петя. И вот ещё что. Мы, конечно, не думаем, будто опасность угрожает именно вам, – они синхронно покачали головами. – Нет, конечно, нет. Но всё же, может, у вас есть возможность пожить где-то ещё, пока всё не уляжется? Например, эта ваша Ольга Ивановна Фетисова – отличный вариант… – откуда-то они знали и про это.

Так и пришёл конец его холостяцкой жизни.

Зелёное марево

Крепость Горный Ирис.

Ящеры раскинули несколько шатров на подъездной дороге и оставили там, как водится, самых здоровых и бесполезных в хозяйстве. Верзилы, в отсутствие командиров, находящихся в основном лагере внизу, сначала пытались изображать свирепость и пугать защитников, но быстро устали. Одни побросали оружие, скинули доспехи и принялись бороться, применяя мудрёные приёмы, чтобы положить соперника на лопатки. Другие достали карты, разбились на небольшие группы и стали играть на деньги. Изредка они отвлекались на борющихся и подбадривали их криками. Ещё двое решили изловить горных козлов и полезли за ними на склон. Впрочем, их охота была недолгой. Вскоре оба сорвались со скал, так и не полакомившись.

Основной лагерь разбили в долине. Насколько хватал глаз, раскинулись одинаковые зелёные шатры. Бойцы занялись мародёрством и поисками съестного. Каких-то недотёп отрядили ловить рыбу. Граф Армэль с капитаном Жоресом развлекались, поочередно наблюдая в подзорную трубу за их нелепыми потугами. Даже со скидкой на отсутствие опыта в рыбной ловле, это выглядело комично. Армэль заметил невдалеке Снежка и свистом подозвал к себе:

– Видел когда-то худших рыбаков? Глянь-ка в трубу!

– То есть вот так, без снастей и приманки, просто руками? – хохотнул тот, прильнув к окуляру. – Ну и умора, Ваше Величество! Они бы ещё сковородки разложили на бережку и ждали, что рыбка сама туда запрыгнет!

Капитан Жорес ухмыльнулся и достал кисет с табаком:

– Сковородки! Гляжу, рядовой знает толк в хорошей шутке, хе-хе!

Снежок почтительно протянул трубу владельцу:

– Диковинная штука, Ваше Величество! Но всё же глазами как-то привычнее. Да и это зелёное марево вокруг ящеров… В жизни же так не бывает.

Граф Армэль насторожился:

– Как-как ты сказал? Зелёное марево?

– Ну да, марево. Зелёное такое, едкое – вроде яд какой… И рябь небольшая. Вот рыбачишь в тихий день на горном озере, а тут рыбка – плюх! И круги по воде пошли, – Снежок слегка покачал лапой. – Вот и там такое же…

– В трубу, говоришь, увидел? – грозно переспросил Армэль.

– Ваше Величество, ежели я что-то не так сказал…

– Да нет, сказал-то ты все правильно, как есть. Только увидеть такое дано не каждому. Далеко не каждому… Ладно, боец, иди на свой пост! Поговорили и будет!

– Откуда он вообще взялся, этот Снежок? – спросил Армэль капитана стражи, когда они остались одни.

– Ниоткуда, – брякнул в ответ Жорес и тут же почтительно добавил, – сир.

– Что это за ответ такой – «ниоткуда»?! Ты не забывай, мы хоть и вместе росли, но субординация должна быть! Знаешь, что мой отец с тобой сделал бы за такую дерзость?

– Так ведь правда ж ниоткуда, сир! Я наводил справки, когда принимал его на службу. Нет у него ни родителей, ни родных. Подкинули на порог таверны «Хек и солод» ещё котёнком новорождённым, без записки и личных вещей. Жаклин его себе взяла да и воспитала – Снежок у неё на посылках был, с младых ногтей. Пыталась его счетоводству обучить, да всё без толку. Не разумеет иль не хочет. Так она, странная такая: нет чтобы выпороть, как следует, чтоб понятливей был… Говорит, мол, заставлять не буду, у каждого своя склонность есть. Главное её найти, иначе мучиться будет не на своём месте. Мне бы так родитель сказал в своё время, – Жорес горько усмехнулся. – И нашла ведь! Заметила, как он на рыбу засматривается. Лодочку ему купила маленькую и снасти, он и ловил потом в дальнем озере, прям прирождённый рыбак. Иные говорили даже, что он рыб заговаривал: «Иди-ка ко мне на крючок», – так хорошо дело спорилось. Да и Жаклин прибыток. Она ту рыбку жарила да к столу подавала. А как тот Снежок поспел в службу – не стал бегать от призыва. Сам явился ко мне в прошлом месяце. Говорит, мол, служить мне пора, вот я и пришёл.

– Какие дела творятся! И ведь именно ему я дал взглянуть в заговорённую трубу, а он, значит, в ней волшбу видит. Иным для этого не один месяц учиться надо. Знаешь, сколько меня мой старик за уши таскал, пока я хоть чему-то научился у колдунов? Говорил, мол, должен знать и точка, а то будут тебя эти обманщики за нос водить, за простенькое заклятье просить втридорога. И ещё много всякого заставлял, мол, правителям без этого никак. И что, думаешь, спросил меня хоть раз, хочу я править или нет? – Армэль приуныл. – Вот почему меня к Жаклин не подкинули?

Жаклин, о которой они говорили, была пухленькая кошечка с лоснящейся кремовой шёрсткой. Как уже было сказано выше, она держала таверну «Хек и солод» в крепости, попавшей сейчас в осаду. Раньше трактиров было больше, но их хозяева разорились, и долго ещё обвиняли красавицу в недобросовестной конкуренции, пусть цены в её таверне и были выше остальных. Местные коты по достоинству оценили тот факт, что после её стряпни никто не травился. В других едальнях это было обычным делом. Жаклин, единственная из трактирщиков, имела пунктик на чистоте. Долгое время она пыталась втолковать всем, что большинство болезней возникает из-за несоблюдения простых правил гигиены. Кончилось это лишь тем, что её за глаза нарекли ведуньей, а то и похуже.

Правда, три года назад она получила официальный статус лекаря. Это произошло после того, как её предшественник, искавший эликсир вечной жизни все отпущенные ему триста лет, упал в пропасть в попытке добыть легендарный чёрный лотос. Вскорости к таверне направилась целая делегация во главе с самим Графом Армэлем. Он лично прибил кадуцей на дверь, несмотря на возражения хозяйки: та уже разочаровалась в сознательности сограждан. В итоге было принято половинчатое решение. Ранние часы постановили сделать приёмными, а после обеда, как и прежде, наливать страждущим. Меню сильно сократили, оставив только рыбу – улов Снежка. Так название таверны стало соответствовать содержанию.

К слову, Снежок был не единственным, кто мог назвать трактирщицу своим ангелом-хранителем. Именно она нашла юного Механика, тяжело раненного во время вероломного нападения ящеров. Жаклин не осмелилась выхаживать его в одиночку, но знала того, кто мог бы помочь. Ни для кого не было секретом, что Граф Армэль раньше хаживал к матери Механика, весёлой вдовушке-рыбачке, погибшей во время той страшной резни. Жаклин пошла на отчаянный шаг. Набравшись смелости, она пришла к молодому правителю и напомнила о сироте, так нуждавшемся в помощи. Армэль не давал спать придворным колдунам и тогдашнему лекарю, пока они не поставили юнца на ноги, а после взял его к себе на службу.

Котейка

Москва, р-н Новогиреево.

– Слушай, а может, нафиг уроки? Пробьём? – предложил Нарик.

Нарик, в миру? – Антон Назаров, получил свою кличку за особый «фирменный» взгляд. Фетисовская мать называла это «взором с поволокой», менее романтичные одноклассники – «глазами торчка». Одноклассники сторонились Нарика, считая его странным из-за его огромной приёмной семьи и кучи братьев любых возрастов и даже национальностей. Однако, по мнению Фетисова, Нарик был вполне нормален. Он был одним из тех немногих, с кем Фетисов чувствовал себя «в своей тарелке».

Друзья миновали школьного охранника, который, по идее, должен был препятствовать прогулам. Или хотя бы спросить, куда это 11-классники намылились после третьего урока. Фетисов застегнул пуховик и промурлыкал себе под нос:

– У-у-у-те-кай! В подворотне нас ждёт маньяк… – последние пару дней эта песня неотступно вертелась у него в голове. – Как там дальше? Хочет нас порубить на куски… Слышь, Антон! Чё там с твоим братом?

– С каким?

Они дошли до автобусной остановки «Федеративный проспект» и уселись на лавочку. Начал накрапывать мелкий дождик – первый в этом году. Одновременно с ними под навес шмыгнул ничем не примечательный кот.

– Да с Хасаном. Он ещё не объявился?

– Не. Пропал с концами. Тебе-то что? Влюбился?

– Влепился! Попали мы с ним в одну историю… В общем, кажись, у него проблемы. А может, и у меня теперь.