Рождение Богов: НЕВОЗМОЖНОЕ

– Как я соскучился по тебе, – прошептал Леша.

Они долго стояли, крепко прижавшись друг к другу, не говоря ни слова.

Наконец Алексей нашел в себе силы оторваться от Пандоры.

– Спасибо, что пришла.

Она коснулась рукой его груди. Ее тонкий силуэт был почти неразличим в густой тягучей темноте, вдруг ставшей на удивление уютной и теплой.

Пандора потерлась носом о его щеку.

– Я люблю тебя, – еле слышно прошептала девушка и выскользнула из его объятий.

Хлопнула дверь, и Леша остался один. Он ощупью добрался до кровати и обессиленно упал на нее. На губах светилась счастливая улыбка. Она любит его! Значит, все не напрасно. Он все сделает и все исправит! Главное, чтобы она была рядом. Алексей закрыл глаза и провалился в ласковый волшебный сон.

…

Глубокой ночью отворилась дверь, и резкий прыгающий свет залил каморку. Тофон, высоко подняв светильник, вошел в комнату и внимательно осмотрелся. Ему бросилась в глаза блаженная полуулыбка, застывшая на лице бывшего раба. Он замер, пристально рассматривая Алексиуса. Затем поморщился, сплюнул и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Глава 10

Утром, наспех позавтракав, Тофон с Алексеем отправились в город. Бывший хозяин был сосредоточен и молчалив. Алексей старался не отставать от эллина, уверенно лавирующего мимо встречных. Тимокл, с кряхтением и стонами тащивший зонтик, с трудом поспевал за ними.

Сейчас, торопливо вышагивая по узким, грязным, шумным улицам, полным спешащих, кричащих, ругающихся людей, Леша впервые по-настоящему осознал, какую непосильную ношу взвалил на свои плечи. Вот скрипнула калитка, и рабыня украдкой выплеснула на мостовую ведро грязной воды. Пахнуло тухлятиной. Тофон скривился и зажал нос. Вон в щели между домами в куче гнилого мусора мелькнула толстая крысиная морда. А вот за углом, в узком переулке плешивый раб в сером от засохшей грязи, залатанном, неподшитом хитоне, уперевшись ладонью о стену, невозмутимо опорожнял мочевой пузырь…

Выйдя на Панафинейскую дорогу, Алексей обнаружил, что она забита гружеными повозками и телегами, тянущимися от Дипилонских ворот. Тут стоял невообразимый крик и была самая настоящая давка. С тревогой переглянувшись с Тофоном, они ускорили шаг.

У входа в стратегион Тофон замешкался и еще раз с сомнением глянул на Алексея. Взмахом руки указал Тимоклу место в тени небольшого портика. Затем вздохнул и направился к двери. Пара скифских стражников, стоящих у входа, оценивающе глянули на незваных гостей, переглянулись, но все же отошли, пропуская посетителей.

Художник Валерий Шамсутдинов

Внутри стратегиона царил полумрак. Первые мгновения, пока глаза не привыкли к сумраку, Леша ничего не видел, лишь уши заложило от оглушительного эха, раскатывающегося под высокими сводами.

– Нужно атаковать! Нельзя позволить пелопоннесцам разорять наши земли! – с надрывом кричал черноволосый курчавый незнакомец атлетического сложения и яростно рубил рукой воздух. – Пока пелопоннесцы задержались у Платеи, мы должны как можно быстрее выступить и ударить по ним!

Пожилой седобородый мужчина с усталым взглядом вздохнул:

– Послушай, Клеон… Мы уже много раз обсуждали это. У нас есть план. Город окружают высокие стены. Афины неприступны для лакедемонян. В казне – довольно серебра, склады – полны зерна. Длинные стены защищают дорогу в Пирей, куда морем можно доставить все, что угодно. Наш флот господствует на море. Пусть они вторгнутся в Аттику по суше, мы же пойдем на их землю морем. А опустошение одной какой-либо части Пелопоннеса будет иметь далеко не то же значение, как опустошение целой Аттики, потому что взамен этой области они не смогут получить без борьбы никакой другой, тогда как у нас есть много земли и на островах, и на материке. Зачем впустую тратить жизни наших солдат? Ведь можно получить желаемое, заплатив гораздо меньшую цену…

Голос звучал уверенно и спокойно, но Алексею послышалось в этом монологе стремление убедить не столько оппонента, сколько самого себя. Леша узнал этого седого усталого человека. Он видел его несколько раз в народном собрании, в позапрошлом году, когда еще был рабом Тофона. Это был Перикл, самый уважаемый афинский политик, а заодно и отчим Алкивиада. Именно от него зависело принятие ключевых решений, и его нужно было убедить в первую очередь.

Однако Клеон проигнорировал аргументы Перикла и продолжал наседать:

– Да, мы обсуждали это! Пока угроза была далеко, легко было верить в эти россказни! Но что ты скажешь сейчас? Когда жители Аттики по причине твоего попустительства вынуждены бросить свое имущество, поля, сады, священные рощи на разорение пелопоннесцам! Прошлым летом они лишь слегка прошлись по нашим землям, но оставили без крова и имущества тысячи наших сограждан! Сотни попали в плен!

Алексей невольно покосился на Тофона, тот помрачнел. На его щеках заиграли желваки.

– Посмотри, что творится на улицах! – продолжал Клеон. – Беженцы заполонили город! Куда они пойдут? Где будут спать? Что есть? Им остается только поселиться на Пеларгике, ты к этому готов? Помнишь, что те, кто там поселятся, будут прокляты?

Леша вздрогнул. Опять пророчество… Кажется, в этом городе невозможно ступить и шагу, не столкнувшись с волей богов. Сколько же будет еще пророчеств и проклятий? Он вопросительно посмотрел на Тофона. Тот с кислой миной кивнул и шагнул вперед.

– Хайре! Приветствую тебя, Перикл, и тебя, Клеон, тоже.

Собеседники переглянулись.

Перикл с облегчением сказал Клеону:

– Извини, уважаемый. У нас тут семейный разговор.

– Конечно… Самое время! – фыркнул Клеон и, резко развернувшись, пошел к выходу. На пороге он обернулся и крикнул: – Завтра я выскажу все это на народном собрании! Я смогу убедить людей! Вот увидишь! Никому не хочется видеть голодных оборванцев на пороге своего дома!

Перикл проводил Клеона задумчивым взглядом. «Проклятый кожевенник!» – пробормотал он чуть слышно и повернулся к Тофону.

– Присаживайся, уважаемый. Я ждал тебя. Слышал о том, что случилось с твоей дочерью. Все собирался зайти к тебе, но видишь, что творится… Рад, что ты зашел сам. Хочу извиниться за своего племянника. Порой он бывает очень горяч и действует необдуманно.

Тофон окаменел, его глаза сжались в узкие щелки. Он набрал воздух, намереваясь высказать Периклу все, что думает о его приемном сыне.

В этот момент Алексей осторожно кашлянул и шагнул вперед:

– Приветствую тебя, благородный Перикл!

Стратег с интересом покосился на него.

– Хайре! Мы, кажется, не знакомы?

– Это Алексиус. Мой бывший… слуга, – Тофон уже успел взять себя в руки.

– Алексиус? Я где-то слышал о тебе… – Перикл наморщил лоб. – Подожди-ка… Ведь всего несколько дней назад тебя отправили в Лаврион?

– Алексиус? Господин Тофон? – раздался за спиной удивленный возглас.

Все обернулись.

На пороге стратегиона стоял Формион, сжимая в руках исписанную дельту.

– Клянусь богами, очень рад вас видеть! – Формион повернулся к Периклу. – Хайре, почтенный! Очень советую тебе прислушаться к этому юноше. Когда я был стратегом у Потидеи, он дал несколько дельных советов. Помнишь, я рассказывал тебе про новые осадные машины – требушеты? Так это как раз идея Алексиуса…

Перикл холодно кивнул:

– Благодарю за совет, уважаемый. Однако в Афинах народ избрал стратегом меня, и мне нужно учитывать разные мнения. А про этого юношу говорят всякое… Кстати, – повернулся он к Тофону, – Алкивиад рассказывал про какой-то неприятный случай с этим человеком и твоей дочерью… Еще там было что-то про спартанских шпионов…

Тофон помрачнел:

– Да… В позапрошлом году… Если помнишь, кто-то зарезал Полизала…

– Ааа… Этого жадного мытаря? Как же, конечно, помню! Сначала все думали на жену или любовника, но потом выяснилось, что Полизал дружил с пелопоннесцами… Нам тогда весьма кстати попали в руки спартанские письма…

– Все верно. Именно этот юноша сумел прочесть тайные письмена… Спартанцы решили отомстить ему, и один из них напал на него в моем доме.