Долог путь до Вуллонгонга

Терри растерялся. Он, по всей видимости, и не представлял себе, как вести разговор с этой странной особой.

– Э-э-э… С этой скамейки отлично видно луну! – выпалил он, очевидно, первое, что пришло в голову.

Никакой луны на небе не было, и в ближайшее время не ожидалось, но ни Терри, ни тем более Элеонору сей факт нисколько не смущал. Поэтесса в мгновение ока подлетела к скамейке и, театрально взмахнув руками, грациозно опустилась на сиденье.

– Скажите, вы вчера вечером не заметили ничего странного? – поинтересовался Терри. Не самая удачная формулировка вопроса, но, как выяснилось, слов «вчера вечером» было довольно, чтобы подтолкнуть мысль поэтессы в нужном направлении.

– В замке, где шныряют привиденья, я бродила в полуночный час, – со зловещим подвыванием сообщила Элеонора.

– А, так вы все-таки шныряли… то есть бродили по замку в то самое время, когда я спустился в библиотеку за книгой, – сказал Терри. – Может быть, вы даже меня видели?

– Ты был так бледен, что любой мертвец в сравнении с тобой казался полным жизни! – взвыла Элеонора, неожиданно переходя на другой стихотворный размер.

– Ничего подобного! – возмутился Терри. – Сами вы… Вы что-то путаете.

– Неумолимо шел по коридору мне навстречу, неся под мышкой фотоаппарат… – надрывалась Элеонора, по-прежнему выказывая пренебрежение как к рифме, так и к размеру.

– Фотоаппарат? Вы уверены? – отчего-то заволновался Терри. И, поскольку ответа не последовало, решил зайти с другой стороны: – А как он… то есть я выглядел?

Элеонора добросовестно повторила строчки про необычайную бледность и присовокупила к ним другие леденящие душу подробности:

– Твои глаза горели демоническим огнем, и в их зловещей глубине я с легкостью прочла свой смертный приговор! – последние слова поэтесса выкрикнула, задыхаясь от ужаса, и Терри, с опаской покосившись на нее, на всякий случай отодвинулся на дальний конец скамейки.

И тут Элеонора внезапно вскочила, подошла к краю водоема и пристально воззрилась на упитанную золотую рыбку, которая подплыла к поверхности воды в надежде получить свою порцию хлебных крошек. Напрасная надежда! Вместо этого Элеонора одарила бедную рыбку страстным монологом, подкрепляя каждую строчку выразительными жестами и красноречивой мимикой:

Предупреждаю я тебя: остерегайся

Бродить, мой друг, вблизи открытых ям, –

В них дух живет, чье имя под запретом,

И вмиг тебя утащит он на дно,

Где дело за расправою не станет.

Не слушай песен ты его зазывных,

И, как бы ни был голос его сладок,

Не верь его речам! Не верь… Не верь…

Произнеся заключительное «не верь», Элеонора запрокинула лицо к небу и зашаталась так, что Тоня поспешно оставила свое укрытие и бросилась к ней, опасаясь, что гениальная и рассеянная поэтесса вот-вот рухнет прямо в воду. Но Терри опередил Тоню. Издав воинственный индейский клич, он подлетел к Элеоноре и резко – немного более резко, чем это было необходимо, – дернул ее за пестрый шелковый пояс. В результате девица, смешно дрыгнув ногами, благополучно приземлилась на зеленый газон, окружавший бассейн, а затем уселась, опершись на руки, и растерянно уставилась на Терри.

– Не надо меня благодарить, – скромно сказал Терри. – На моем месте так поступил бы каждый.

– Зачем ты, отрок, перебил меня? – разъярившись, вскричала Элеонора. – Ты оборвал меня на полуслове!

– Да? – искренне удивился Терри. – А мне казалось, что вы закончили. Ну, для логичного завершения этой жуткой поэмы, конечно, можно было бы и в воду плюхнуться, но я счел, что это не слишком удачная идея. У Бобби мог бы получиться стресс, он такой пугливый. Извините, я в поэзии мало что смыслю…

– Ушло вдохновенье! Ушло, словно призрак, в чернильной ночи навсегда растворясь! – сокрушалась Элеонора.

– Зато, может, мы хотя бы теперь узнаем, кто это бегал по коридорам с фотоаппаратом, бледный как мертвец? – высказал оптимистическое предположение Терри. – Хотелось бы услышать об этом нормальный прозаический рассказ, но я согласен и на стихотворную версию, если в ней все-таки прозвучит имя этой подозрительной особы. С описанием-то дела совсем плохи, я понимаю…

Элеонора медленно поднялась; глаза ее гневно сверкали. Вытянув руку, она указала на Терри и торжественно изрекла:

Едва услышишь имя ты его,

Или увидишь лик его ужасный,

Как в тот же миг собою ты пополнишь

Сонм привидений, что вздыхает тяжко.

Коль жизнью дорожишь, будь осторожен,

Разгадки тайны лучше не ищи!

Элеонора энергично кивнула, развернулась и зашагала прочь, гордо вскинув голову.

– Оригинальная угроза, – промолвил Терри, растерянно глядя ей вслед. – Мне еще никто и никогда не угрожал в стихах!

– А по-моему, это было похоже на зловещее предсказание, – поежившись, сказала Тоня. – Мне даже как-то не по себе стало…

– Знаете, в чем тут дело? – подумав, заявил Терри. – Соответствующая семантика плюс обилие шипящих звуков – и вот вам устрашающий эффект во всей красе! Уж эти мне психологические приемчики! Именно так и насылаются всякие проклятья, но действуют они, разумеется, только на тех, кто в них по-настоящему верит. Не обращайте внимания.

– Интересно, – удивленно пробормотала Тоня. – И откуда ты столько всего знаешь?

– А книги на что? – пожал плечами Терри.

– Беседа у вас с Элеонорой довольно милая получилась, – смеясь, заметила Алиса.

– Мне не привыкать вести подобные беседы, – поморщился Терренс. – Элеонора еще, можно сказать, смирная, среднестатистический дядюшкин гость куда как более замысловатые фортели выкидывает. То буянят и ругаются на чем свет стоит, то со смотровой площадки норовят сигануть… Хорошо, что я не наделен артистическим даром, – должен же быть хоть один здравомыслящий человек в этом замке! Только подумайте, дядя Роджер собирается отправить меня обучаться живописи! Ну ничего, я знаю, как убедить его в том, что я и картины абсолютно несовместимы, – тут Терри самодовольно ухмыльнулся, и у Тони невольно зародились подозрения на его счет.

– Это ведь ты подпортил картину в библиотеке? – нахмурившись, спросила она.

– «Девчонку, уставившуюся на желуди»? – уточнил Терри и с уважением взглянул на обеих сестер. – Так вы нашли эту улику – подпись в углу? Уже хорошо. Но с дедукцией у вас по-прежнему неважно. Не трогал я ее!

– Вот в это мне трудно поверить, – покачала головой Тоня.

– Терри! – раздался неподалеку от них пронзительный окрик мистера Камминга. – Ты где, паршивец?

– Что уж говорить о дедукции моего дядюшки, – вздохнул Терри. – Конечно, обратиться в бегство – значит, признать свою вину, – рассуждал он, – но иногда это всего лишь единственный способ избежать взбучки. Пока! – и, махнув рукой, мальчик пустился бежать со всех ног.

Через несколько мгновений на площадке перед водоемом появился Роджер Камминг. При виде сестер он приветливо улыбнулся и вежливо поинтересовался, не скучают ли они.

– У вас такие восхитительные розы, мистер Камминг, – светским тоном сказала Тоня, чтобы отвлечь внимание владельца замка от погони за нашкодившим племянником. – Особенно мне нравятся вот эти, без шипов…

– Зефирин Дроуин хорош, но слишком уж обыден. А видели вы сорт Маргарет Меррил? – живо откликнулся Роджер Камминг, вмиг позабыв о своем непослушном племяннике. – Наверняка не видели! Они растут во внутреннем дворе. Пойдемте со мной!