Идеальные лжецы. Опасности и правда

Я прекрасно изучила тот тип людей, к которому принадлежали Кэши, но начала сомневаться, когда поняла, что Адрик ведет себя иначе, чем его братья.

Адрик… Признаюсь, это самое слабое место в моем плане. Вот уж не думала, что я что-то к нему почувствую, и это заставит меня усомниться в собственных намерениях, мне захочется поверить, что, возможно, он не имеет отношения к гибели Хенрика. Ведь, размышляя несколько ночей, я вспомнила, что брат почти не упоминал об Адрике, когда рассказывал о мальчишках Кэшах.

Но ведь именно Адрик вошел в дом Хенрика, мой брат его видел.

Об этом я тоже напоминала себе каждый вечер.

Тебе не может нравиться убийца. Но что, если он не убийца?

Почему ты так уверена, что нет?

А почему я так уверена, что да?

Я знала лишь, что Эган и его братцы систематически издевались над моим братом. Они причинили мне страдания, отняли у меня единственного человека в мире, который готов был рисковать жизнью в их мерзком доме, только чтобы обеспечить меня и маму. Я должна быть сильной. Не должна бояться.

Я не могу отступить.

Я никогда не была жестоким человеком, но гибель Хенрика изменила меня. Возможно, другие на моем месте отреагировали бы иначе. Быть может, тебе и не кажется, что ты делаешь большое дело, но когда у тебя нет ничего, кроме хлеба, а завтра кончится и он, ты научишься его ценить. В нашем безнадежно отчаянном положении Хенрик был единственным лучиком света. Когда он погиб, все погрузилось во мрак; остались оглушенная горем мама, опустевший дом и голос Хенрика у меня в голове, неустанно повторявший, что сыновья Эдриена что-то замышляют против него. А потому, хорошенько поразмыслив, я поклялась достичь цели, даже зная, что победа может оказаться равносильной поражению.

Конечно, это было опасно, но я продолжала. Это было глупо, но я не остановилась. Это было нехорошо, но я считала свои действия актом правосудия.

Я и впрямь была уверена в успехе. Итак, я прибыла в Тагус с единственным намерением любой ценой разрушить их жизнь, но обнаружила целый клубок лжи и преступлений. После бесчисленных унижений, розыгрышей и прочих гадостей я почувствовала, что у меня есть преимущество. Мне даже казалось, будто невидимая рука доброго волшебника повернула положение в мою пользу, а может, это Хенрик помог воплотить в жизнь мой план.

Большая ошибка.

Я представляла себя в роли огромного паука среди муравьев. А в реальности всегда оказывалась в роли муравья, попавшего в паутину Кэшей.

И главным пауком, готовым меня сожрать, был Риган Кэш.

Я должна была ему ответить.

1

И однажды объявились три идеальных лжеца: один бессовестно лгал, другой скрывал страшную тайну, а третий просто притворялся

Я оказалась в ловушке.

Самое лучшее, что я могла сделать в тот момент, – повесить на лоб табличку с надписью «Попалась!».

Я даже не представляла, что могу сказать или сделать. У меня дрожали руки, вспотели подмышки, мурашки кололи все тело, губы тряслись. Конечно, мозг как безумный пытался искать различные способы выбраться из этой ловушки, придумать какую-нибудь убедительную ложь, но внутренний голос настойчиво повторял: «Ничего не выйдет. Он все знает».

Рядом со мной сидел Риган Кэш. Его ехидный смешок после долгого молчания возвестил об окончании комедии и вернул меня в зловещую реальность.

– Я был уверен, что где-то видел тебя раньше, только вот не помнил где, – заметил он со свойственным ему обаянием и неистребимыми веселыми нотками в голосе, – и в конце концов пришел к выводу, что это просто мои фантазии. А потом понял, что не могу вспомнить, ведь прошло слишком много времени…

Признаюсь, поначалу я думала, что уж кого-кого, а Ригана в Тагусе точно не будет. Вселенная должна была сделать весьма крутой поворот, чтобы он там оказался. Так что встреча с ним застала меня врасплох. С тех пор как он появился на годовщине основателя колледжа, я стала очень нервной. Я надеялась, что моя новая внешность собьет его с толку, что он не вспомнит меня, потому что видел всего один раз, несколько лет назад, да при этом еще и был навеселе. Но, увы, я его недооценила.

– И что ты теперь намерен делать? – не сдержалась я, все еще пребывая в растерянности.

Риган пожал плечами. В его недоверчивых глазах стояли хитрая улыбочка и уверенность дельца. Мне даже показалось, что у него большой опыт раскрытия чужих тайн.

– Наверное, я должен тебе поаплодировать: мне стоило немалых усилий подтвердить подозрения, – ответил он. Затем восхищенно посмотрел на меня сверху вниз. – А ведь тебе только восемнадцать лет. Я удивлен, Джуд. – Он скривился, осознав, что некоторое время мне удавалось его дурить. – Пардон, или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя… Айви?

Айви – это мое настоящее имя. Когда я его услышала, у меня перехватило дыхание. Вот ведь говнюк!

– Думаю, будет лучше, если ты останешься Джуд, – добавил он, лукаво подмигнув. – Меньше привлекает внимание. А теперь расскажи мне все. Ты ведь не просто девчонка, которая появилась откуда ни возьмись и стала подружкой моего брата, верно?

Он заговорщически посмотрел на меня, словно ожидал, что я тут же все ему расскажу, поведу себя как дурочка и выложу все как на духу.

Я же заняла глухую оборону.

– Не понимаю, что ты хочешь знать, – только и ответила я.

Меня удивила собственная выдержка.

Риган слегка повел плечами.

– Я хочу знать твою тайну, – произнес он с еще большим спокойствием. – Ведь должна же у тебя быть какая-то тайна, правда? В твоем прошлом нет ни единого пятнышка, у тебя нет приводов в полицию, ничего примечательного в жизни девочки по имени Айви Дамале. Да-да, ты дочь Элейн Дерри, больной женщины, и не более того… Так почему ты сменила имя, если тебе нечего скрывать? Если у тебя нет никакого грязного или скандального прошлого? – В эту секунду в его глазах мелькнуло легкое подозрение. – Так кто же ты, Айви? – Голос его прозвучал серьезнее, чем минуту назад. – И с какой целью приехала сюда?

Несмотря на то что все сказанное обо мне было правдой, важным оставалось только одно: он не назвал имени Хенрика. Он не сказал: «Ты – сестра того садовника, что работал у нас в доме».

А это значит… Это значит, он ничего не знает? Ощущение было такое, словно в темной и душной комнате, в которой до сих пор держал меня Риган, открылось окно, впустив свежий воздух. Так, может быть, это мой шанс… Да, пожалуй, я еще могу выкрутиться, во всяком случае пока он не сказал прямо, что я – сестра Хенрика, я не стану ничего подтверждать и будут держать язык за зубами.

– Айви не стоит того, чтобы ты о ней что-то разузнавал, – только и ответила я.

– А кто она вообще такая, эта Айви? – поинтересовался он. – Откуда-то сбежала? Убийца? Невинная пташка?

В его голосе звучало нетерпение. Он ждал, что я отвечу, но, видя, что не спешу отвечать, помахал рукой, побуждая меня говорить. Я прокручивала в голове тысячи возможностей. Все они казались достаточно скверными, но…

По крайней мере, у меня появилась идея.

– Ладно, скажу тебе правду, – вздохнула я, глядя ему прямо в глаза (отличная тактика, чтобы придать убедительности своему вранью), а потом снова заговорила с выражением притворной безмятежности и печали: – Я сменила имя, потому что мой отец был преступником и насильником. Мы с мамой сбежали от него, и нам потребовались новые документы. Вот поэтому ты ничего и не нашел о моем прошлом. Ничего в нем нет. Только дрянной отец.

Риган молча посмотрел на меня. Я старалась казаться спокойной, хотя удары сердца отдавались молотом в ушах и груди. Это было лучшее, что я могла придумать, и как минимум звучало правдиво и убедительно. Нечто обыденное, такое случается сплошь и рядом. Если он начнет копать дальше…

– А как это связано с твоим появлением в моем доме пару лет назад? – спросил он, немного подумав.

И тут вранье полилось у меня изо рта, словно я готовила его на протяжении многих лет, а не сочинила в эту самую минуту, чтобы выкрутиться. Я вдохновенно врала с полным самообладанием. Эта способность кому-то покажется замечательной, но в том, что одна ложь накладывается на другую, нет ничего хорошего. Более того, это просто ужасно. Как будто пытаешься замаскировать прыщи, вместо того чтобы вылечить, поскольку их все равно видно. Но я должна была любой ценой убедить Ригана, а потому рискнула.

– Моя семья небогата, – начала я. – Во время каникул я ходила по домам, продавая всякую мелочевку. Сначала в своем районе, но потом поняла, что нечего и пытаться что-то продать людям, у которых нет лишних денег, и переключилась на богатые районы. Но все равно зарабатывала не так много, так что… – Изобразив на лице слегка пристыженное выражение, я продолжила: – Под предлогом торговли я присматривалась, что можно стянуть в домах этих людей. Вот почему ты меня видел. Тогда я сказала тебе, что хотела кое-что продать, но соврала: на самом деле я приглядывалась, что можно стащить из дома.

Риган удивленно приподнял брови. Должно быть, в его мозгу крутились тысячи мыслей, а в моем отчаянно билась лишь одна: «Хоть бы он поверил, хоть бы он поверил, хоть бы он поверил…».

– Значит, у тебя нет никакой тайной причины назваться чужим именем? – спросил он.

– Никакой, – ответила я, словно готова была дать ему прочесть все свои письма. – Фальшивая личина защищает меня от этого козла, чтобы он не нашел нас с мамой.

Он неспешно кивнул, но вдруг слегка нахмурился, и я заметила легкое недоумение на его лице. Мне срочно надо было что-то сказать, дополнить свою легенду об «отце-насильнике», но Риган уже заговорил, словно рассказывая чью-то историю.