СатАна

– Я делала и буду продолжать делать всё необходимое во благо Клану, – небольшая пауза, чтобы набрать воздуха для решающего слова, – Но вас, верховный адепт Хейдо Борн, я никогда не прощу, – и, развернувшись, она пошла прочь, несмотря на все устремлённые ей вслед уговоры теперь, казалось, уже совсем беспомощного старика.

***

Было холодно. Холод, пожалуй, первое, что довелось ему испытать после долгого пребывания в беспамятстве. По лицу скользили немногочисленные капли едва моросящего дождя, но этого вполне хватало, чтобы заставить пляшущее на грани тёмной пропасти сознание поймать равновесие.

Затем Старонс понял, что не чувствует рук. Это было плохо. Он пытался отбросить страшные опасения, но, несмотря на все усилия, в голову всё настойчивей и настойчивей лезли мысли о том, что рук у него теперь и вовсе нет. Нет, нельзя в это верить!

Ноги так же ему не повиновались, а какая-то странная неподатливость тела не позволяла даже определить, в каком положении он находится. Что же это? Что с ним произошло? Где он? Бесконечная череда вопросов мучила сознание. Вопросов, на которые нет ответа.

Тело выдавило из себя слабый стон. А точнее губы. Губы, которые, несмотря на все усилия их разлепить, были плотно прижаты друг к другу. Что-то сдерживало их извне. Что-то, сильно сдавившее всё лицо. Что это? Липкая лента? Или же что-то похуже? Опять эти вопросы!

Боевой маг вновь попытался дёрнуться. Тщетно! Хотя нет. Кажется, он смог пошевелить пальцем. Пальцем! Значит его руки всё-таки на месте. Тогда почему же его тело так упорно отказывается их чувствовать? Есть всего один вариант: он связан, причём так туго, что все его конечности изрядно затекли. Нужно сделать над собой усилие и подвигать пальцами ног. Есть, получилось! Значит его догадка оказалась верной.

К нему стал возвращаться слух. В самое ухо неприятно задул ветер, но даже это обстоятельство смогло порадовать. Всё лучше немой тишины. Невыносимо немой.

Гул ветра не утихал, а капли всё продолжали падать по округе, оставляя за собой какое-то неразборчивое трепетание. Однако за всем этим шквалом вдруг навалившихся на сознание звуков слышались и другие. Звуки, совершенно не относящиеся к извечному бормотанию природы.

Старонс услышал шёпот. Тихий, еле различимый голос произносил какие-то странные слова. Торкноди… оргурлес… паркадас… местазид… Что это? Какой-то древний язык? Зачем его используют? Магия! Догадка осенила, как гром среди ясного неба. Да, он, боевой маг, не мог ошибиться. Прямо здесь и прямо сейчас, в каких-то метрах от него творится страшная волшба, чуждая самому его естеству. А использование в оной неизвестных ему магических формул лишь подкрепляло такие выводы.

Так же был и другой звук. Звук, который было сложно с чем-либо перепутать. Именно такой звук можно услышать на кухне, когда повар решает поточить свои ножи. Или на эшафоте, когда палач острит свой топор перед последним в чьей-то жизни ударом. Именно этот звук иглой впился в уши Старонсу и теперь не хотел отпускать.

Маг попытался разлепить намокшие веки. У него получилось. Однако это не принесло особой пользы. Его глаза были накрепко связаны. Перед ними висела лишь темнота. Не было даже возможности увидеть хотя бы отблеск того, что находится за повязкой.

Но был бы Старонс настоящим боевым магом, если бы такая мелочь его остановила? Пусть его тело сковано, а рот заклеен, исключая, тем самым, даже малый шанс произнесения магического жеста, у него остаётся то, чего нельзя лишить банальным связыванием. Внутренний взор. Взор, которым маг может взглянуть на мир, чтобы узреть для себя всю суть происходящего.

Старонс снова закрыл глаза, мысленно пытаясь настроиться на нужный лад. Было сложно. Сознание то и дело пыталось вильнуть в сторону, окунувшись обратно в бездну беспамятства. Однако этого маг не мог себе позволить. Балансируя на самом краю, он с трудом старался отыскать в себе те самые незримые нити, которые должны были показать ему путь наружу. Нити, которые соединяют тело каждого чародея с вереницами магических путей, делая их одним целым. Есть, нашёл.

Картинка так резко ударила в сознание, что Старонсу даже пришлось зажмуриться… точнее, он зажмурился бы, если бы смотрел своими собственными глазами. Но глаза эти были не его. Это были те лёгкие зеркальные отблески, по которым магия просачивалась в мир, растворяясь в его атмосфере. Именно вместе с этими отголосками магии Саронс и сам проникал сейчас через плоть сущего, опуская взор на небольшую лесную поляну.

Сначала он увидел себя, а точнее своё тело. Грубой верёвкой оно было связано по рукам и ногам и накрепко примотано к дереву, без шанса пошевелиться. Значит, его доводы подтвердились. Хорошо. Но кто же с ним это сделал?

Память яркой вспышкой вернулась в его разум, когда он увидел человека в тёмном капюшоне, застывшего посреди поляны. Мысли тут же лихорадочно запрыгали по совсем ещё недавним событиям. Проникновение на охраняемую зону. Какая-то тёмная фигура в дыре, оставшейся от взорванных ворот. Бессилие. И затем темнота.

Всё это, казалось, произошло только что. Хотя, кто знает, может с тех пор прошёл уже ни один день. Сколько его продержал здесь этот человек? И что ему нужно?

Между тем незнакомец уже покончил с заточкой своего изогнутого на подобии полумесяца ножа, и теперь, казалось, всё его внимание занимал здоровенный могильный камень, установленный тут, словно алтарная плита. Более того, Старонс не сомневался, это и была алтарная плита, необходимая этому тёмному чародею… для чего?

Боевой маг не мог в подробностях различить всё происходящее на поляне. Для него оставались сокрыты все действия незнакомца, обращённые к алтарю. Он мог лишь видеть как тени, повинуясь движениям человека в чёрном, плясали по округе.

– Торкноди… оргурлес… паркадас… местазид…

Слова заклинания становились всё громче и отчётливее, подобно раскалённым свёрлам врезаясь в мозг. Старонс не мог ничего с собой поделать. Паника внезапно охватила его. С трудом хватало сил, чтобы удерживать магический взгляд.

Накативший раскат грома обрушился на сознание, разбивая его на части. Ветер истошно взвыл, заполняя собой всё оставшееся подобие слуха. И, как будто вторя ему, с небес неимоверным потоком хлынула вода, растекаясь по лицу миллионами крохотных ледяных игл.

А затем ритуальный нож, на миг блеснув в руке незнакомца, резко опустился вниз.

– Нет! – не сдержанный даже путами, крик огласил пространство.

А после наступила тишина. И лишь только дождь всё продолжал падать вниз тяжёлыми каплями.

***

Она вышла на улицу, где к тому времени стало совсем темно. Вдоль неширокой дорожки, вымощенной тусклым камнем, уже горели одинокие фонари, но их света с трудом хватало, чтобы осветить небольшой пятачок пространства возле своего основания. Темень, как будто отражаясь в небесах, расползалась по траве, наполняя собой весь внутренний двор резиденции. Всё говорило о том, что день изо всех сил стремился к своему завершению.

Дождь уже не лил. Однако, судя по тяжёлым тёмным тучам, нависшим над самой землёй, становилось ясно, что это ещё не конец. Лёгкая морось, что сейчас витала в воздухе, уже совсем скоро грозила обернуться настоящим шквалом холодной воды. Об том же свидетельствовал и лёгкий отблеск молнии, вспыхнувшей где-то вдалеке. Даже отзвуков грома практически не было слышно. Но это только пока – стихия не любит заставлять себя долго ждать.

Сатана зло устремила взор в небо, как будто обвиняя погоду во всём произошедшем. Небеса со спокойным величием выдержали этот взгляд, между тем, не удостоив девушку даже малой толикой внимания. Им были безразличны укоры обычных смертных. Они просто продолжали делать то, к чему их ещё миллионы лет назад обязали высшие силы. Делать, не задаваясь вопросом: зачем?

Сатану, однако, устроило такое невнимание, и она просто пошла вперёд, рассчитывая добраться до дома ещё до начала ливня. Спешить ей, по сути, было некуда – до резиденции здесь было всего ничего. Идти же к Грегору сегодня она не хотела. Ей нужно было побыть одной и собраться с мыслями, чтобы решить для себя, что дальше.

Разговор с Хейдо Борном оставил на душе след какого-то странного, не ясного ещё пока чувства. Возможно, это было разочарование. Разочарование во всём, чему она доверяла. Пустота, которую уже ничем не восполнить. Холод, который все эти годы сковывал её сердце – и лишь теперь обратил на себя её внимание… А может это была простая усталость. Усталость от долгой ночи и от ещё более долгого дня. Как бы то ни было, ей срочно нужен отдых.

Она старалась не думать о том, зачем Хейдо Борн всё это сделал, зачем лгал, скрывая от неё правду. Всё это было уже не важно. Важным оставалось то, что теперь вся эта правда была совершенно бесполезна, так же как бесполезен меч в руках уже мёртвого бойца. И такая безысходность мучила больше всего.

Неожиданно справа что-то мелькнуло. Другой на её месте наверняка бы подумал, что это ему лишь привиделось. Но Сатана, верховный страж клана Тарвати, была готова поклясться, что кто-то только что прошмыгнул по невысокой траве совсем близко от неё. Прошмыгнул – и сразу же скрылся из вида. Сложная задачка, учитывая пустынность внутреннего двора и практически полное отсутствие в нём мест для укрытия. Разве что тьма, довольно сильно сгустившаяся к тому времени, могла послужить таковым…

Внутренняя энергия, полностью истраченная ею на прошлом задании, ещё до конца не восстановилась. Однако сейчас её было достаточно для произнесения заклятия кошачьего взгляда.

– Аверьедо.

Мир вокруг изменился. Нахлынувшая серость объектов в тоже время придала им небывалую чёткость. Теперь девушка могла без труда разглядеть всё, что творится даже в самых удаленных уголках внутреннего двора. Было по-прежнему тихо. Никаких следов скрывавшегося от неё зверя или человека. Может ей действительно показалось?

Она прибавила шаг, в тоже время посматривая по сторонам, чтобы не дать застать себя врасплох. Вновь какая-то тень скользнула по траве, но уже слева. Точно, тень! Наверное, та самая, что девушка видела в лесу. Она следит за ней ещё оттуда? Очень может быть.

Внезапно инстинкты просто взбушевались, изо всех сил крича о грозящей опасности. Сатана остановилась, напрягшись всем телом и готовая к чему угодно. Движения тени больше заметно не было, однако девушка точно знала, что она где-то рядом. Лёгкий шелест, практически не различимый для обычного человеческого слуха, послышался на расстоянии не более одного шага. За спиной.

Сатана резко взмахнула мечом с разворота, пытаясь предугадать действия противника. Пусто. Клинок распорол лишь воздух. Но она же была уверена, что к ней кто-то подкрадывается. Она буквально кожей чувствовала постороннее присутствие. Что же это?

Вокруг всё вроде бы вновь было тихо. Тени нигде не наблюдалось. Словно намеренно дразня её, она опять убралась восвояси. Что ж, туда ей и дорога. Атаковать пока не решаешься? Ничего, когда надумаешь, я буду готова!

Девушка постояла на месте ещё с минуту – чисто на всякий случай. Но убедившись, что кроме неё здесь больше никого нет, решила опустить меч в ножны и идти дальше. И только теперь она обнаружила, что вторая катана, до этого висящая у неё на поясе, исчезла. Так вот значит что! Неведомый противник не пытался напасть. Он просто хотел завладеть её оружием. И, кажется, это ему удалось.

Дикий крик, донёсшийся откуда-то со стороны храма, заставил мысли окончательно проясниться.

– Хейдо! – промолвила девушка и со всех ног устремилась на помощь своему дяде, смерти которого ещё минуту назад сама же желала.

Сатана преодолела всё отделявшее её от храма расстояние за какие-то доли секунды. Но даже теперь, невзирая на такую стремительность, она прекрасно понимала, что ей уже не успеть.

Двери храма были слегка приоткрыты. Через щёлку пробивалось неяркое свечение. Однако никаких звуков оттуда не доносилось. Девушка легонько толкнула одну из створок, уже догадываясь, что ждёт её внутри.

Наполовину прогоревшие свечи теперь освещали помещение ещё тусклее, чем прежде. Храм изнутри был всё тот же, что и несколько минут назад. За одним лишь большим исключением: на холодном каменном полу, истоптанном за долгие годы многими сотнями людских ног, лежал человек.

Глаза его были широко раскрыты, устремив свой взор куда-то вверх. Левая рука, положенная на грудь, всё ещё шевелилась в бесполезной попытке сжать в кулак сдавившую лёгкие одежду. Вокруг же была кровь. Неестественно тёмная при местном освещении, она создавала впечатление огромной дыры в полу, над которой и зависло тело.

– Дядюшка Хейдо! – девушка в мгновение ока оказалась рядом с верховным адептом, вместе с тем ясно понимая, что сделать она уже ничего не может. Рана в груди, оставленная мечом, была смертельной. Рана, оставленная её мечом. Он лежал тут же, по рукоять измазанный бурым.

– Сати, прости, – Хейдо Борн каким-то образом нашёл в себе силы протянуть ей руку, в которой был зажат небольшой клочок бумаги. Девушка не задумываясь сунула обрывок в карман и вновь склонилась над лежавшим человеком.