Сводные. Право на семью

Перегибаю палку. Перебарщиваю. Намеренно грублю, только отцовский панцирь непробиваем.

– Переживет, – как от назойливой мухи отмахивается от меня папа и в излюбленной манере давит на совесть. – Ты ведь не допустишь, чтобы Мира жила в нищете?

Пуля в патронник. Щелчок. Контрольный в лоб.

Я могу приводить сколько угодно аргументов и взывать к его здравому смыслу, но благополучие дочери все равно перевесит на чаше моих весов. И я вывернусь из шкуры, чтобы организовать с Багировым встречу, когда восстановлю утраченное равновесие и смирюсь с раскладом.

– Боже, вот что у тебя в голове? Тебе хоть кто-то дорог по-настоящему? Ты вообще способен любить? Есть у тебя что-то святое?

Швыряю прозаические вопросы ему в лицо, словно перчатку, но ответов не получаю. Дышу рвано, как будто закончила забег на скорость, и выкарабкиваюсь из кресла.

Меня все здесь душит. И темная мебель. И тяжелые шторы. И холодная отцовская отстраненность, граничащая с безразличием. Особенно она.

– Так ты позвонишь ему?

– Позвоню.

Соглашаюсь обреченно и ракетой выметаюсь из кабинета.

Расслабиться не получается. Не помогает ни готовка, которая обычно успокаивает. Ни игры с моей любимой крохой. Ни контрастный душ.

Обязанность, которую на меня возложили, вопреки моему желанию, давит на плечи гранитной плитой. Заставляет волоски на коже вставать дыбом, выкручивает мышцы.

Пальцы сводит судорогой, когда я разблокирую телефон. Отвращение к самой себе захлестывает. Но я упрямо листаю контакты и нахожу номер Лешки Саутина – единственного из компании хоккеистов, кто не обременен моралью.

Камилла: Привет, Леш. Как дела? Как жизнь?

Алексей: И тебе не хворать, мышка. Давай сразу к делу. Что хотела?

Камилла: Вы же вроде общаетесь. Не знаешь, где Богдан будет сегодня вечером?

Алексей: Оп-па. Соскучилась?

Камилла: Безмерно. Мне надо с ним увидеться. Так знаешь?

Сообщение прочитано, но Саутин молчит. И я уже думаю, что он проигнорит мой последний мессендж, но после продолжительной паузы на мобильный прилетает геолокация.

«Манила». Ночной клуб. Там вроде по пятницам танцуют стриптиз. Что ж, прекрасное место для нашей беседы.

Фыркаю иронично и сильнее сжимаю корпус телефона.

Я сильная. Я справлюсь.

Парадоксально, но время до вечера проносится незаметно. Я читаю Мире сказку, укладываю ее и начинаю собираться.

Выуживаю из шкафа маленькое черное платье, придирчиво изучаю туфли на высоком квадратном каблуке, наношу на веки дымчатые тени. Волосы подкалываю, оставляя свободными несколько прядей.

У меня длинная красивая шея. На ней будет хорошо смотреться подвеска из белого золота.

– Приглядите за Мирой, пожалуйста. Она обычно крепко спит. Но вдруг.

– Да, конечно. А ты куда?

Сталкиваюсь с мачехой в коридоре и неумолимо краснею. Разглаживаю складки на подоле и выталкиваю очередную ложь.

– Я к подруге. Ненадолго.

– Пригляжу, конечно. Беги.

Благодаря стараниям Артура, у меня нет подруг, но Полину Евгеньевну вряд ли заботит кто-то, кроме моего отца. Так что она мягко улыбается и говорит что-то про пиджак. На улице ветрено.

Но я пропускаю ее слова мимо ушей и выскакиваю во двор, чтобы нырнуть в салон подъехавшего такси. К счастью, водитель ничего не спрашивает и никак не комментирует место, куда ему предстоит меня везти.

Проделывает путь в полной тишине и завершает заказ в приложении. Уведомление о снятии денег с карты царапает барабанные перепонки, во рту пересыхает, а пара громил на входе навевают ужас.

Но я упрямо переставляю ноги и двигаюсь к своей цели.

– Здравствуйте.

– Ну, привет, красотка. Залетай.

Проблем на фейс-контроле не возникает, и спустя пять минут я оказываюсь в помещении клуба. Наверное, это Вселенная дает мне маленькую передышку перед тем, как я увижу Богдана.

И я трусливо оттягиваю этот момент. Привыкаю к неоновому свету и громкой музыке и топаю к барной стойке, то и дело одергивая край платья.

– Стакан воды, пожалуйста.

– Может, чего покрепче, красивая? Лонг-Айленд или Текилу Бум?

– Нет, спасибо. Просто воды.

Получив желанное, я залпом осушаю стакан и толкаю себя в сторону столиков, за которыми сидят разношерстные компании. Мажоры-студенты, швыряющие родительские деньги направо и налево. Серьезные дяди с толстыми кошельками, решившие поразвлечься. Силиконовые куклы с одинаково пухлыми губами, пытающиеся найти себе папиков на вечер.

И я, не вписывающаяся в эту атмосферу.

Озираюсь глупо по сторонам и только сейчас предполагаю, что Саутин мог надо мной подшутить. Терзаю ремешок маленькой сумки и корю себя за доверчивость.

Нужно было просто позвонить Богдану и не разводить эту дурацкую самодеятельность. Но как позвонить, если от звука его голоса я цепенею и не могу отклеить язык от воспаленного нёба?

– Камилла?

Озвученное Багировым имя окатывает меня ушатом ледяной воды и неимоверно бодрит. Облегчение растекается по венам и тут же сменяется волнением. Благо я не знаю никого из спутников Богдана и не слишком сильно краснею, как если бы тут был Сашка Терентьев или Валера Ерохин.

– Привет. Мне очень нужно с тобой поговорить. Можешь уделить мне пару минут?

– О, Багира, ты телочку вызвал? Че нам не сказал, мы бы тоже заказали.

Откуда-то сбоку доносятся пошлые возгласы и дикий довольный ржач, от которого мои щеки еще больше пунцовеют, как будто их натерли свеклой. Становится до такой степени неловко, что я мечтаю только о том, чтобы подо мной разверзся пол, и меня утащило в черную бездну.