Multi venerunt, или Многие пришли

– Да оттого, что все священники католической церкви, уже не говоря про епископов, живут не хуже удачливых виноделов, при этом, сильно не напрягаясь, – произнёс Жиральд. – А ты вполне мог бы стать епископом, учитывая связи твоего дяди Жерара.

– Я не могу понять, кто же тогда больший лентяй – катары или католики? – усмехнулся Жером.

– Не лови меня на слове! – вскричал Жиральд. – Замолчи! Не становись для меня врагом.

– Сейчас ты окончательно поссоришься со своими сыновьями, Жиральд. Остановись! – потребовала Аннет.

– Это всё из-за тебя! Вот оно – твоё воспитание! В жилах наших сыновей течёт твоя катарская кровь, и в них живёт дух противоречия, – недовольно проворчал Жиральд.

– Не обращайте на него внимания. Похоже, Жиральд начал выздоравливать, если так ругается, – сказала Аннет и снова пригласила к столу старшего сына и его друга:

– Так вы присаживайтесь! Спасибо, Этьен, что ты помог моему неблагодарному супругу.

Жером и Этьен снова сели за стол.

– Значит, завтра утром вы нас покинете? – спросил Грегуар.

– Завтра мы снова отправимся в путь, – подтвердил старший брат.

– Куда же вы следуете, если не секрет? – поинтересовалась Аннет.

– Если бы отец спал, тогда я бы, может и рассказал, – сказал Жером.

– Вот как! Выходит, если я вступаюсь за Папу Римского, то я уже сразу становлюсь доносчиком? – с негодованием произнёс хозяин.

– Просто тебе не стоит волноваться, отец, – примиряющим тоном произнёс Жером.

– Не хочешь – не рассказывай, – пробурчал больной и отвернулся к стене.

– Зачем вы зашли в храм? Стоило ли так рисковать и попадаться на глаза падре Себастьяну? – удивился Грегуар.

– Я хотел убедиться, что именно отец Себастьян теперь проповедует в нашем храме, – сказал Жером.

– Да. Падре Себастьян в прошлом году сменил нашего кюре Жана, которого отозвали в Рим по причине его слишком мягкого отношения к еретикам. Ведь ты знаешь, что у нас, в Монтэгле, католики всегда хорошо относились к иноверцам, – напомнил Грегуар.

– Да. Жаль нашего бывшего славного кюре Жана. Не поздоровится ему теперь за его доброту! – воскликнул Жером.

– Но ты не объяснил, зачем тебе понадобился падре Себастьян?

– Видишь ли, он наверняка знает, где находится в заточении Оливия, – сказал Жером.

– Кто такая Оливия? – заинтересовалась Аннет.

– Девушка из одной деревни, которая расположена далеко отсюда, – немного смутившись, сказал Жером.

– Она, наверняка, катарка? – послышался хриплый голос с кровати.

– Какая разница, катарка она или католичка? У неё доброе сердце, и она очень красива. Вот только плохо, что падре Себастьян на неё положил глаз. После того, как меня спасли добрые рыбаки, они посоветовали мне не оставаться на одном месте. Я стал путешествовать из одного катарского селения в другое. В одной из деревень я познакомился с девушкой, которую зовут Оливией. Тем временем падре Себастьян во главе папских солдат продолжал рыскать по катарским деревням. Однажды, когда я уже покинул ту деревню, падре Себастьян с солдатами заявился туда. Он приметил Оливию и стал к ней приставать. Она прогнала мерзкого сластолюбца. Тогда по приказу падре Себастьяна Оливию схватили папские солдаты. Я слышал, что её заточили в монастырь.

– Хватит клеветать на падре Себастьяна! – возмутился Жиральд.

– Неужели ты думаешь, что падре Себастьян – святой? – удивился Жером. – Всем известно о его пристрастии к красивым молодым женщинам.

– Известно, что вы, катары, всегда возводите напраслину на католиков, – сказал Жиральд.

– Падре Себастьян ещё хорошо обошёлся с Оливией. Видно, он лелеет надежду, что полюбовно овладеет ею, – вступил в разговор Этьен.

– В общем, я собираюсь отыскать тот монастырь, где томится Оливия, а для этого мне надо переговорить с падре Себастьяном. Кстати, знайте, что Себастьян только временно замещает кюре в Монтэгле. На самом деле он носит сан не ниже епископа и часто бывает в Риме, припадая к ногам Папы, – поведал Жером.

– Неужели только желание пообщаться с падре Себастьяном привело тебя в наши края? – спросил Жиральд.

– А про остальное не надо никому знать, – уклончиво ответил Жером.

– Ладно, сын. Забудем всё, что я тут наговорил. У меня уже спал жар. Да и горло уже не так болит. Вроде мне и вправду полегчало. Твой друг мне помог. Он хороший лекарь, – признался Жиральд.

– Я должен помогать людям, – сказал Этьен.

– Может, всё-таки, выпьете вина, молодые люди? – предложил Жральд.

– Спасибо, но мы пьём только вино, сильно разбавленное водой, и то, только когда простудимся, а сейчас мы здоровы, – отказался Жером.

– Не пойму, зачем надо портить вино, разбавляя его водой, и чем доброе вино может навредить человеку? – ворчливо произнёс Жиральд.

– Мало того, что к пьяному человеку приходят бесы, так вино ещё развязывает язык, – ответил Жером.

– Человека, выпившего кружку доброго вина, посещают добрые ангелы, а вовсе не бесы! – воскликнул Жиральд и добавил:

– А вот насчёт того, что вино может развязать язык лучше любых раскалённых щипцов, это уже давно всем известно.

– Вот потому мы и не станем пить вино, – сказал Жером.

– Но разве человеку, в голове которого есть только благородные и чистые помыслы, стоит опасаться, что, выпив вина, он станет более красноречив? – спросил хозяин, взглянув на старшего сына.

– Мы уже сыты, – спокойно произнёс Жером. – Нам надо отдохнуть.

– Ты будешь спать в своей комнате, Жером, а Этьену найдётся место в комнате под крышей, – сказала Аннет.

Жиральд попытался подняться с постели.

– Тебе не стоит вставать, – остановила его супруга.

– Дай мне вина, Аннет! – потребовал Жиральд, усаживаясь на кровати.

Винодел прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Аннет налила из кувшина вино в кружку. Тут Этьен достал из кармана полотняный мешочек.

– Больному сейчас надо уснуть, – сказал Этьен и, развязав мешочек, высыпал в кружку белый порошок.

Аннет поднесла кружку мужу.