Человек и то, что он сделал. Книга 1. Накануне краха

Распределение прибыли предприятий до и после реформы

Основные мероприятия реформы были введены в действие на протяжении 8-й пятилетки (1966—1970 годы). К осени 1967 года по новой системе работали 5,5 тыс. предприятий (1/3 промышленной продукции, 45 % прибыли), к апрелю 1969 года – 32 тыс. предприятий (77 % продукции).

На протяжении пятилетки фиксировались рекордные темпы экономического роста. В 1966—1979 годы среднегодовые темпы роста национального дохода в СССР составляли 6,1 %. Был осуществлён ряд крупных хозяйственных проектов (создание Единой энергосистемы, внедрение автоматизированных систем управления на предприятиях, развитие гражданского автомобилестроения и пр.). Высокими были темпы роста жилищного строительства, развития социальной сферы, финансировавшихся за счёт средств предприятий. Объём промышленного производства вырос на 50 %. Было построено около 1900 крупных предприятий, в том числе Волжский автозавод в Тольятти.

Реформа имела выраженный эффект разового привлечения резервов роста: повысилась скорость обращения в фазе «товар – деньги», уменьшилась «штурмовщина», увеличилась ритмичность поставок и расчётов, улучшалось использование основных фондов. Предприятия разрабатывали индивидуальные гибкие системы поощрения.

Развитие реформы

В 1970-е годы Совет Министров и Госплан СССР приняли решения, призванные скорректировать выявившиеся негативные стороны реформированной хозяйственной системы – тенденцию к росту цен, стремление использовать максимально затратные схемы хозяйственных отношений (в том числе с принесением в жертву инновационного развития), обеспечивающие наиболее высокие показатели по т.н. «валовой выручке», поскольку именно этот показатель присутствовал в государственном плане.

Постановлением СМ СССР «О некоторых мерах по улучшению планирования и экономического стимулирования промышленного производства» от 21 июня 1971 года были восстановлены, начиная с 9-го пятилетнего плана 1971—1975 годов, директивные задания по росту производительности труда, в заданиях по реализации выделялся объём новой продукции.

В 1970-е годы многоступенчатая система управления промышленностью была заменена на двух- и трёхзвенную (министерство – объединение – предприятие; министерство – хозрасчётный комбинат – шахтоуправление). Соответственно, были перераспределены и децентрализованы функции управления и планирования.

В 1970 году существовало 608 объединений (6,2 % занятого персонала, 6,7 % реализуемой продукции), в 1977 году – 3670 объединений (45 % персонала, 44,3 % реализованной продукции), например: ЗИЛ, АЗЛК, Воскресенскцемент, Электросила, АвтоГАЗ, АвтоВАЗ, КамАЗ, Уралмаш, Позитрон, Большевичка.

Новообразованные объединения и комбинаты действовали на основах хозрасчёта, осуществляли основную инвестиционную деятельность, кооперировали хозяйственные связи предприятий. Министерствам отводилась роль проводника общей научно-технической политики. Резко сокращалось количество форм документации и показателей отчётности. Реорганизация сопровождалась значительным высвобождением управленческого персонала.

Были отмечены и негативные тенденции: быстрый износ основных средств без их своевременного обновления, уклон интереса к «сиюминутной» выгоде без заинтересованности в реализации стратегических целей, повышение криминализации отношений как внутри предприятий, так и между ними (расцвет «цеховиков»).

Постановлением ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов» от 12 июля 1979 года вводился новый плановый показатель чистой (нормативной) продукции, учитывавший вновь созданную стоимость – зарплата плюс усреднённая прибыль. Его задачей было остановить тенденцию к росту цен и затрат. Вводились поощрительные надбавки к цене на новую и высококачественную продукцию и стабильные долговременные нормативы для фондов экономического стимулирования. Расширялась практика составления целевых комплексных научно-технических, экономических и социальных программ развития регионов и производственно-территориальных комплексов, развитие получал принцип нормативов длительного действия.

Среди причин «захлёбывания» реформы обычно приводятся сопротивление консервативной части Политбюро ЦК (негативную позицию по отношению к реформе занимал председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный), а также ужесточение внутриполитического курса под влиянием Пражской весны 1968 года. По воспоминаниям заместителя Косыгина Н. К. Байбакова, особенно негативную роль играло внутриаппаратное соперничество между А. Н. Косыгиным и его замом Н. А. Тихоновым. Контрпродуктивными были разногласия между Совмином, Госпланом СССР, с одной стороны, и Министерством обороны – с другой. Маршал Д. Ф. Устинов выступал за постоянный рост военных расходов, против увеличения которых выступали Косыгин и Байбаков.

Неблагоприятным фактором для развития реформ мог также быть рост поступлений от экспорта нефти (так, открытое в 1965 году Самотлорское нефтяное месторождение было пущено в эксплуатацию через четыре года, а нефтяной кризис 1973 года поднял цены на нефть в разы), позволивший консервативному крылу советского руководства маскировать экономические проблемы СССР, в частности покрывать дефицит продовольствия за счёт поставок по импорту.

Оценивая итоги реформы, в частности, феномен «замедления темпов роста» в 1970—1980-е годы, следует принимать во внимание ряд факторов, влиявших на темп и качество экономического развития:

– исчерпание экстенсивных факторов роста, прежде всего, из-за исчерпания резервов мобильной рабочей силы и снижения экономической отдачи от увеличения занятости (из-за технологического застоя, вызванного изначально заложенным в реформе отсутствием стимула к снижению себестоимости, и негибкого планового характера сферы услуг);

– необходимость прямого и косвенного дотирования неэффективных предприятий, отраслей и экономик отдельных территорий, вызванная усилением ведомственного и территориального лоббизма и стремлением союзного руководства избегать непопулярных решений;

– социальные программы 1970-х годов (сокращение рабочего времени, рост доходов населения)

– затратные программы хозяйственного развития Сибири и Дальнего Востока, не давшие ожидавшейся валовой прибыли в краткосрочном периоде;

– крайне затратную программу развития вооружённых сил Брежнева—Гречко—Горшкова;

– кредиты СССР странам третьего мира в рамках борьбы за влияние в мире (Африка, Ближневосточный конфликт и пр.).

В ходе реформы в СССР была сделана попытка перехода к интенсивному экономическому росту, само понятие экономической эффективности (выраженное в показателе валовой прибыли предприятия) создало условия для дальнейшей децентрализации хозяйственной жизни и создания постиндустриальной экономики.

Наработки реформы 1965 года использовались при подготовке экономической реформы 1987—1988 годов, в том числе Закона «О государственном предприятии».

Если кратко, то реформа заключалась в том, что предприятия получили определенную экономическую самостоятельность, появилась возможность не просто выполнять план, а зарабатывать деньги, формируя фонды материального поощрения. Увеличилось количество крупных промышленных объединений, а вот варварскую эксплуатацию села наоборот прекратили.

Как видно, это дало результат, но вот дальше… дальше непонятно. Почему прекратился рост? Тем более, время когда рост прекратился и начался застой приходится на золотое время нефтяного бума, когда совпал рост цен на нефть в четыре раза и открытие гигантских нефтяных месторождений в СССР. Экономика должна была бы наоборот бумировать – а она все больше впадала в стагнацию.

Рискну высказать свои предположения на этот счет.

Экономический бум восьмой пятилетки был связан не только с теми мерами, которые описаны выше. Это был еще и потребительский бум, связанный с тем что впервые городское население страны сравнялось с сельским и люди впервые с 1914 года получили возможность не просто выживать из последних сил – а жить и задумываться о будущем. Прошел бум строительства хрущевок и многие люди впервые получили свое, личное жилье. На смену перешитым гимнастеркам пришли платья, повысился спрос на мебель. Уже обычным делом стало наличие в семье транспорта – мотоцикла, а кое-у-кого и машины. Люди стали путешествовать по стране, массово выезжать на юг, к морю пусть даже дикарями. И на селе – люди впервые начали получать деньги за свой труд, которые они могли потратить.

Впервые в советской экономике появился массовый потребитель и массовое потребление.

Автор довольно хорошо знает историю Производственного объединения Ижмаш – там работала его мать. Это было время Ивана Федоровича Белобородова – прозванного «Иван Железный» (Иж – торговая марка). За двадцать три года, пока Белобородов руководил предприятием, его выручка выросла в 10 раз, количество работающих в шесть раз. Был создан новый автомобильный завод и по сути за счет завода построен новый район города – Устиновский. Статья про Белобородова в прессе называется «Как один человек руководил шестьюдесятью тысячами» – это не преувеличение.

Брежнев требовал, чтобы в стране не было чисто предприятий ВПК, чтобы все предприятия за исключением атомных делали хотя бы что-то для потребительского рынка и чтобы на один рубль госзаказа – приходился хотя бы рубль товаров категории Б. Так вот на ПО Ижмаш этот коэффициент был равен девяти! То есть, Ижевский оружейный завод за эти годы превратился из чисто военного в мощный многопрофильный машиностроительный концерн, причем производящий не сковородки и тележки – а автомобили и мотоциклы. Большая часть роста этих лет – рост именно по гражданской продукции, и огромные деньги, получаемые заводом – вкладывались в том числе и в развитие города, что при Сталине было просто невозможно.

Завод был на передовых рубежах, достаточно сказать, что уже в восьмидесятых тут задумывались об электрическом транспорте.

Однако, потребительский спрос как фактор роста конечен, и как только он исчерпал себя – экономика и стала тормозить. Спрос стал более квалифицированным, теперь нужны были не просто штаны, а джинсы Монтана, чего советская экономика предложить уже не могла. Она споткнулась как раз на переходе к экономике изобилия, когда удовлетворяются не первоочередные и витальные нужды – а те что идут за ними. Кроме того, как будет показано выше, советский человек научился обманывать систему экономических показателей, и с каждым годом получал все больше и больше незаработанных денег. Это в свою очередь приводило к тому, что нарушалось базовое соответствие деньги – товар. Денег было все больше, а товара – нет. Так – появились первые дефициты.

Отсутствие конкуренции в сочетании с накручиванием вала за счет роста цен – начало приводить к росту издержек по всем производственным циклам, что так же тормозило экономический рост. В то же время – отказ от свободного ценообразования не давал повысить цены и скорректировать ситуацию – так начали появляться убытки.

Реформу нужно было продолжать, но в отсутствие заинтересованности в этом со стороны высшего руководства, самоуспокоенности – страна смирилась со все более низкими темпами экономического роста. Однако, внизу нарастало недовольство дефицитами и перекосами в снабжении – а наверху нарастала самоуспокоенность.

Реформаторская программа Рыжкова в первой своей итерации представляла собой продолжение именно косыгинских реформ.

Тем не менее, хочу обратить читателей вот на что – это единственная советская экономическая программа, которая дала именно тот результат, которого от нее ждали и с приемлемо низкими издержками. Страна до и после Косыгина – две разные страны. Было сделано именно то, что требовалось и получили то, что хотели. Лично у меня претензия к этой реформе одна – слишком мало было сделано для выхода с советскими товарами на внешний рынок, слишком мало сделали для организации совместных предприятий с дружественными странами, такими как Франция и Италия –да даже и в рамках СЭВ. Косыгин немного не дотянул до Дэн Сяо Пина. Немного – но не дотянул.

Хотя история ему – и Брежневу – еще воздаст. Видимо это была лучшая управленческая команда за все время существования СССР.

СССР перед Катастрофой: криминал

Одна из причин провала Перестройки, анализа которой я не встречал ни в одной книге, посвященной этой теме – это серьезная недооценка Горбачевым уровня криминализованности советского общества и отсутствие достоверной информации о степени проникновения криминала в общество и во власть в течение всего периода Перестройки. Горбачев не понимал, что позднесоветское общество имеет стойкие социопатические наклонности и привычки, а целые социальные группы в нем – имеют ярко выраженную уголовную сущность.

Криминализация советского общества – началась с использования Сталиным для перековки советского человека (а заодно и для обеспечения массового рабского труда) такого инструмента как ГУЛАГ. Значительная часть интеллигенции прошла ГУЛАГ, где познакомилась с уголовным миром. Блатные песни стали популярны как элемент контркультуры и фронды. После Сталина – на волю вышло огромное количество людей с криминальным опытом либо проведших какое-то время в заключении без вины.

Вероятно, государству и его исполнительному органу – милиции – удалось бы с этим справиться со временем. Но тут в ситуацию вмешался Никита Хрущев. Он заявил, что в советском обществе не должно быть преступности и к 1980 году мы увидим последнего преступника. Он даже на два года расформировал союзное МВД, решив, что больше милиция не нужна. Так в советской милиции начиналась эра укрывательства, сыгравшая огромную роль во всплеске преступности в девяностые.

Свидетельствует Леонид Словин. Он писатель, написал ряд художественных произведений о работе милиции и я приведу одно из них – «Бронированные жилеты». Учитывая то, что автор был начальником уголовного розыска Костромы, а затем начальником УГРО на одном из московских вокзалов – полагаю, мы можем воспринимать его книгу как полудокументальную.

– Встаньте, кто был наказан за то, что не смог раскрыть тяжкое преступление… – Фальцет начальника управления разносился по непроветренному гулкому помещению, где происходили обычно совещания оперативного состава.

По обыкновению, никто не поднимался. Таковых не было. Скубилин обманчиво-приветливо смотрел в зал.

– Нет таких?

– Не-ет!

Никого ни разу не наказали за то, что ему не удалось раскрыть кражу, грабеж, ограбление контейнера и даже убийство!

– А теперь встаньте, кого я наказал за укрытие преступлений от регистрации!

Заскрипели рассохшиеся стулья, паркет. Клубы для совещаний уголовного розыска снимали всегда наименее престижные, пустовавшие, чтоб не платить.

В разных углах зала поднимались оперативники. Московские вокзалы. Казанский, Курский – эти всегда шли первыми по числу укрытых. Киевский, Белорусский. Поднялась Рязань, линейное отделение на станции Бирюлево. Товарные станции с крупным оборотом грузовых перевозок, Брянск…