Мне-то долго думать не пришлось. Я спустился вниз, перепрыгнул турникет и вышел на улицу. Шаг вправо, шаг влево, и я в курилке. Лестница, что вела на крышу бассейна, всегда была открыта, и я поднялся наверх.
– О! Сак-Сак! – встрепенулся Юрец. Он всегда тут сидел, ведь дома ему курить не разрешали. Он перевалился через отбортовку и протянул мне руку. – Здарова. Ты че только к концу дня пришел?
– Ага. Автошкола. Водил сегодня впервые, – я пожал ему руку. – А Димон че вялый такой?
– Че я вялый, спрашиваешь… – Димасик процедил слюну и уронил ее на асфальт под зданием бассейна. – Это долгая история, братан…
– Ну тогда не надо. Юрец, пошли со мной.
– Куда?
– А главное – зачем! Подготовим номер к последнему звонку.
– Да больно надо. Я домой ща попрусь, – Юрец кинул окурок вниз и встал.
– И че ты там делать будешь? Дрочить?
– Угадал. Уж всяко лучше, чем заниматься танцевальной хуйней.
– Да ну тебя. Давай без этой фигни. Я не готовил убедительную речь.
– Готовь на ходу.
– Ну бля… Тебе это зачтется. Закроют плохие отметки в аттестате немного завышенным баллом.
Юрец помотал головой.
– Вообще насрать.
– Бля, Юрец, ну ты ведь ждешь, когда я тебя уговорю. Ну так ведь?
– Ну допустим…
– Ладно. Слушай! – Я присел на отбортовку и закурил. – Как ты думаешь, почему одиннадцатый «А» всегда ставит танец? Из поколения в поколение…
Бедолага уже было открыл рот, не учитывая, что я спросил лишь риторически.
– Да все просто, Юрец! Это традиция! А знаешь, на чем она основана? – я в этот раз постарался не давать ему паузу для раздумий, да он вроде уже и думать-то бросил. – Да в том-то и дело, что за всем этим стоит школьная легенда. Говорят, что те, кто будет танцевать, – останутся со своим партнером надолго. Работает, конечно, не в ста процентах случаев, но в пятидесяти точно. Ты хоть представляешь, сколько пар женились после этого танца впоследствии?
Димас молча встал и пошел к выходу. Мы с Юрцом еле заметили его безжизненные движения.
– Димас! – хором крикнули ему мы вслед. – Ты че, куда?
– Танцевать…
Бедолага прогремел ботинками по железной лестнице и скрылся за поворотом.
– Сак, ты ведь напиздел?
– Ага.
– Ладно, пошли. Че делать-то? – Юрец поднял свой потертый пакетик с тетрадкой и ручкой и потопал к выходу.
– Юр, ты вот скажи мне: ты за Димона переживал или ты просто гнида компанейская?
– Гнида компанейская. Че танцевать-то будем?
– Пока не знаю, ща староста введет в курс дела, – я внезапно остановился. – Я вот все время забываю, что Димон-то не из нашего класса.
– Он, видать, тоже.
И вот мы почти все в сборе. Сидим, раскинувшись на старых стульях, посреди просторного кабинета. Юрец залипает в свой новенький «четыре эс», что батя привез ему из Америки, а Димас пускает слюни, глядя на старосту.
– Так… – растерянно начала староста класса Юля. – Думаю, нам стоит разделиться.
– Да, староста, – добавляю я. – Давай, дели.
– Угу… – подумала она и начала разглядывать присутствующих. – Так… Саша Тропиков с Настей… Юра, ты с Женей. Ваня… Ваня, давай ты с Эллой. Тогда, Дим, будешь со мной?
– Буду, – словно принял предложение, ответил Димон. Вот дебил.
Вообще, неудивительно, что староста оставила меня напоследок. Я тут не фаворит, и порой кажется, что все они меня избегают. С тех пор как сформировали наш класс, я ни с кем толком-то и не общался. Староста так вообще меня побаивается, честно говоря. И если бы ситуация позволяла, то она точно отстранилась бы на «вы».
– Так. Стоп, а я?
– Аня сейчас подойдет.
«Аня… Аня… В нашем классе всего одна Аня, и та Романова», – вдруг осознал я.
– Я совсем забыл, староста, – не обращая внимания на открывшуюся дверь, я продолжаю готовить план отступления. – У меня сегодня экзамен в автошколе.
– Ой! Тогда…
– Да пиздит он! – с порога заявила Романова. – Он от силы месяц туда ходит. Могла бы и догадаться.
Юля тут же сжалась от такого напора. Видимо, не с одним мной она хотела бы перейти на «вы», а в идеале – вообще сбежать.
– Ань, ну нельзя же так! Не выражайся такими словами, – в испуге сказала староста.
– К нему иначе нельзя! – Аня посмотрела на покрасневшего от блаженства Димасика. – А этот еблан че тут делает? Он вообще не из нашего класса.
– Дефицит, – развел я руками. – Выбирать нынче не приходится.
– Он хоть не бухой?
– Димас, ты бухой?
– Нет, – твердо и четко ответил он. Иначе я бы сам его выгнал, чтоб не позориться. Странно, что спросить это догадался лишь сейчас. Хотя бухой – это еще нормально. Он мог быть и под чем похуже.