Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание

Я не берусь судить. Все равно жить придется в тех условиях, которые есть, и их невозможно сменить. Остается только думать, как их улучшить или как улучшить собственную жизнь. Очищение организма – это явное улучшение и им надо пользоваться.

Можно ли с помощью физиологического очищения двигаться к самопознанию? Не знаю. Разве что к лучшему познанию себя как машины или фабрики. Но это не совсем то познание, ради которого я отправился в путь. Это какая-то из иллюзий самопознания.

А вот тело остается полностью неведомой частью меня. И даже если это тоже иллюзия, морок, это туманное место стоит на пути и оставляет подозрение, что, проскочив его, я не заметил входа в пространство, где хранятся ответы. Однако дальнейшее исследование пока оказалось невозможным. Ни философские сумерки, ни психологический рассвет не позволили мне получить действительно определенных ответов.

Ясно лишь одно: сюда еще придется возвращаться, и бешеные ветры самопознания все равно пригонят меня в море Телесности еще не раз. Но я надеюсь, что тогда я буду гораздо лучше вооружен для встречи с телом. По крайней мере, я уже буду знать то, с чем оно граничит, а значит, буду уверен, что занимаюсь именно им.

Эта часть моего путешествия по морям Науки была очень бурной. Я дописался до того, что уже почти отчетливо слышу голоса Сирен или каких-то иных обольстительниц.

Я пишу «заключения», а они мне нашептывают, что надо еще написать о заключении меня в теле. Пишу «выводы», а они кричат, что это о выводе Я из тела…

Нельзя объять необъятного. Ясно вижу, что у этой части океана есть берега и острова, куда мне не надо. Один из них – физиологическое познание тела как организма. Это очень важный шаг в познании себя, но он ограничен теми насущными потребностями, которые имеет каждый живой человек. Если я хочу быть врачом, то мне надо изучать физиологическое понятие о теле гораздо глубже. Как и прикладнику организмического очищения. Если же я хочу познать себя, то мне, похоже, достаточно тех анатомо-физиологических знаний, что давали в школе. В остальном я вполне могу доверять врачам.

Если же я хочу пойти через познание тела к познанию себя, то все предыдущее путешествие с очевидностью показало: познающее очищение невозможно без очищения сознания.

Вот и прояснилось небо. Дальше мой путь – в море Сознания.

Море сознания

«В философии, как и в политике, существуют вопросы, которые можно назвать закрытыми. Над ними долго и упорно бились, иногда в течение целых веков, и разошлись, не примирившись и не достигнув соглашения. Но чтобы не возобновлять бесплодной и утомительной борьбы, противники как бы вступают в безмолвное соглашение – молчать о главном, об общей вине своей.

Подразделяя вопрос на множество частных пунктов, они сражаются на этих пунктах, обходя первоначальную причину спора. От времени до времени бывает, однако, полезно припомнить ее, сдунуть пепел с тлеющего угля. Ибо лучше, чтобы он догорел до конца, вместо того, чтобы тлеть и чадить под обманчивым пыльным слоем».

    Князь С. Н. Трубецкой

Слой 1. Бытовое понимание сознания

Нельзя начать разговор о сознании, к примеру, с рассказа о том, как его понимает Наука, потому что Наука состоит из отдельных людей, избравших стать учеными. Но до того, как этот выбор произошел, они были обычными людьми, то есть людьми, воспитанными в обычае. И если считать знания обычаев одним из слоев, составляющих меня, то этот слой предшествует слою, в котором во мне записана Наука.

Обычай – это то, что принято в определенном обществе. Причем, принято как осознанно, так и не осознанно. По сути, весь наш быт состоит из обычаев, хотя некоторые обычаи мы осознанно выделяем и даже называем их сейчас иностранным словом ритуалы. Но это лишь затем, чтобы обозначить наше осознавание этих обычаев. Так сказать, необычные обычаи должны иметь необычное имя.

Остальные обычаи в русском языке называют сейчас привычками, в старину называли свычками. Свычай, свычка отличается от обычая тем, что это личная привычка, ею может не владеть никто, кроме тебя или твоих близких. Обычай же – это общая привычка: все наши поступают так.

Хочет того ученый или не хочет, но обычай, обычное мышление составляет основу, над которой он надстраивает этаж научного мышления.

И этот айсберг не очень управляемая вещь. Ученый хочет говорить чисто и научно, а говорит постоянно так, как это привычно. Хочется сказать «грязно» в противоположность чисто-научному способу оценивать свой язык. Но народная, обычная речь не грязна. А научная речь не чиста. Она стерильна в своем идеале. То есть, предположительно, должна быть лишена всех признаков обычности. Но стерильно – это не чисто. Это безжизненно.

Сама же потребность в необычной речи – это мечта о магии, о языке Богов, на котором можно повелевать Миром. Мифология, как и обычное мышление, сквозь любые щелки просачивается в естественнонаучный метод, как в ржавый корабль, покоряющий Вселенную. Научное мышление насквозь обычно и насквозь мифологично. Но о мифологии позже.

Пока же приглядимся к бытовому. Я вовсе не хочу освободить Науку от вкраплений бытового понимания. Скорее, наоборот, я хочу, чтобы вы отчетливо видели, где, говоря о сознании, ученый добавляет к обычному пониманию искусственные построения своей Науки. В некоторых вопросах доля научности в научных построениях гораздо выше, но на том участке фронта, где Науке противостояло сознание, ей почти не удалось продвинуться.

Итак, каково наше бытовое понимание сознания? Я не буду напрягаться, а воспользуюсь Толковыми словарями. Они хороши тем, что кроме определений еще и приводят множество примеров из бытовой речи. Вот они-то и позволят рассмотреть все стороны нашего обычного понимания сознания.

Глава 1. Современные словари русского языка

Самый доступный из них словарь Ожегова и Шведовой дает такое определение:

Сознание. 1. Сознать. То же, что осознать. Сознать свой долг, сознать свою ошибку. Сознавать.

Осознать – полностью довести до своего сознания, понять. Осознать свое положение. Осознать необходимость решения.

Это первое определение слова «сознание» и оно, как видите, немножко странное, особенно в устах языковедов. То же самое происходит и с психологами, как вы увидите впоследствии. Они тоже как будто забывают про требования языка, когда прикасаются к слову сознание. Судите сами, разве по-русски звучит определение, которое, если его выковырять из-под циферок, выглядит так: сознание – это сознать или осознать?

Понятно, что если я понимаю, что значит сознавать, то я пойму, что в сознании то же самое. Это как в старом итальянском анекдоте:

Один сицилиец, вернувшись из Италии, пытается рассказать другому сицилийцу, на что похож паровоз. Тот никак не может представить себе образ этого чудовища. В конце концов, рассказчик не выдерживает и кричит:

– Апельсин! Апельсин, знаешь?

– Знаю!

– Так вот, совсем не похож на апельсин!

В каком-то смысле все ученые, которые пытаются дать определение сознанию, резко скидываются в сицилийцев: что такое сознание, не знаю, но совсем не апельсин! При этом они еще и прячутся друг за друга. Психологи глядят, как определяют это понятие языковеды, и пользуются им. А языковедам неоткуда взять настоящего определения, пока его не создадут психологи.

Но вдумайтесь сами, эта связка – сознание-сознавать – явно хранит какую-то тайну. И если язык имеет два слова, значит, сознание и сознавать – это два разных понятия, два имени для разных, хотя и родственных, явлений. При этом, если исходить из тех же языковых требований, сознание является здесь чем-то, оно нечто – предмет, вещь, явление, а сознавать – это его свойство. Или способность. Следовательно, определение: Осознать – полностью довести до своего сознания – не может считаться определением. Это обман, фальшивка, а не работа языковеда. Это ответ на вопрос: что делать? Что надо сделать, чтобы осознать что-то? Ответ: полностью довести до своего сознания. Но где определения понятий «сознать» и «осознать»? Самое малое, что должно прозвучать в таком определении, это: сознать, точнее, сознавать – некая способность сознания. Или человека.

Кто-то из нас двоих – я или мое сознание – способен осознавать или обладает способностью к осознанию. Но если вы приглядитесь к Словарю, то в нем есть слово осознать, но нет слова осознавание. И это очень важно, потому что здесь скрывается корень непонимания и путаницы.

Осознавание – это не просто существительное от глагола осознавать. Это такое же существительное, как и сознание. Они должны стоять рядом – сознание и осознавание. И тогда все глаголы и прилагательные распределяться соответственно своим местам. Для нас же полностью пропадет первое значение слова сознание, которое используют словари: Сознание – это сознать.

Осознавание – вот что творится с помощью сознавания. Вслушайтесь в звучание, и вы увидите, что сознавать – это делать нечто какое-то время.

И в итоге этого делания появляется нечто этим сделанное. Когда это сделанное – осознание или осознавание, то все естественно. Я какое-то время сознавал, что натворил, а потом ко мне пришло осознавание моей вины… Но можем ли мы сказать, что сознание есть плод осознания? Вряд ли.

Это сопоставление понятий ставит перед нами вопрос: что первично? Сознание рождается из сознавания или способность сознавать есть проявление деятельности сознания? Это не пустой вопрос. Если первична способность сознавать, то сознание – всего лишь накопившаяся память о работе осознавания. А сознавание должно иметь какой-то психологический механизм, который его описывает. К примеру, это деятельность внимания.

Если же сознавать можно лишь обладая сознанием, если это свойство или способность сознания, тогда придется описывать природу сознания. Психологи тут обычно сбегают в разговор о психике, а психику сводят к нейрологии. Но при этом, как мы уже видели, это описание всего явления сознания не покрывает даже в их представлениях.

И как бы там ни было, но и в том и в другом случае сознание не равно работе сознавания. Иначе не было бы разных имен, не было бы нашего бытового ощущения, что это разные вещи, не было бы и бесконечно тянущейся неразберихи в определениях. Сознание – либо вид памяти об осознавании, либо исходное нечто, что рождает или творит осознавание. И в том, и в ином случае, определение сознания должно быть похоже на определение некой, условно говоря, «вещи».

Но словари стараются избегать такого определения. Второе значение слова сознание для Ожегова такое:

2. Человеческая способность к воспроизведению действительности в мышлении: техническая деятельность как отражение действительности. Бытие определяет общественное сознание (Там же).

Как видите, это определение заимствовано из философии. Здесь сознание оказалось способностью. Это выглядит почти приемлемо, потому что ощущается, что сознание действительно как-то позволяет создать образ мира. Но можем ли мы считать, что слова, созданные по типу «сознание» могут быть именами способностей? Например, чтение? Чтение – способность воспринимать образы через знаки. Что здесь есть способность – само чтение? Или же для чтения нужна способность воспринимать и понимать знаки?

А чтение есть деятельность?

Это плохой пример. Понимание – гораздо лучше. Это и способность понимать, и некое состояние, которое приходит после работы понимания. Так же и внимание – это и способность, и состояние, которое можно удерживать. А сознание – это лишь способность к воспроизведению действительности? А если это сопоставить с третьим значением, которое приводит словарь:

3. Состояние человека в здравом уме и памяти, способность отдавать себе отчет в своих поступках, чувствах. Потерять сознание. Лишиться сознания. Прийти в сознание. Больной без сознания. До потери сознания (до полного изнеможения) (Там же).

Может ли явление одновременно быть состоянием и способностью? Если верить этому определению, то да. Но это противоречие. Приемлемым было бы определение: Сознание – состояние человека, в котором он обладает способностью отдавать себе отчет в своих поступках. Или: состояние, обеспечивающее способность отдавать отчет.

Кстати, есть и еще одно значение, которое приводит словарь:

4. Мысль, чувство, ясное понимание чего-нибудь. Его мучило сознание, что он ошибся. Сознание собственной вины (Там же).