Анна

– Ну, всё, шабаш! – раздался грубый голос, это означало, что можно перевести дух и снова мысленно полетать в облаках.

Под одним из деревьев в одиночестве сидел старик.

– Александр Егорыч, позволь присесть к тебе? – спросил подошедший юноша.

– А, Кузьма! Опять ты, что ж, присядь, коль пришёл, – улыбнулся старик.

– Эх, горе вчера случилось. Ещё одного бедолагу смерть схватила своими лапами проклятыми, а у него ведь и жена и дочь есть, несправедливо как-то, бедняга последние секунды только о семье и молвил, а как же жить они теперь будут без него. – сказал Кузьма.

–Да ведь это от того, что второй звоночек не послушал. Предупреждал его дважды: ни то бог, ни то дьявол. – сказал старик, перекрестившись.

– А что за звонки такие, Александр Егорыч?

– Молод ты, Кузьма, не знаешь, что всякое дело начав, если оказался раз от смерти-продолжай, второй-бросай дело и беги со всех ног от него. Ведь на третий от неё уже не ускользнёшь. Вот и татарина того, уж как два раза засыпало, дважды по лезвию ходил он, говорили старики ему бросай дело, не послушал татарин, а и где теперь он…

– Ну, жизнь она штука такая, и сам не знаешь, когда может закончиться,– вздыхая сказал Кузьма.

– А ведь, Кузьма, ты прав! Жизнь, она и вправду может закончиться в любой момент, а в вместо того, чтобы с сыном быть, тут у черта на куличиках гроблюсь, в надежде заработать ещё…

– Так у тебя и сын есть? – удивился Кузьма.

– Да, есть. Вот-вот ещё совсем немного денег соберу, отправлю отпрыска своего учиться, да делом своим займусь: буду дальше бочки мастерить, ох и заживем мы тогда с сыном, немного осталось.

– Пару недель осталось Егорыч, пару недель.

– Эх, Кузьма, не понять тебе горя старика. Я только за последние дни точно понял, что не правильно это – жить мечтами. Жизнь она то, что есть сейчас, и не существует «будет» и «было», только здесь и сейчас бытие, остальное это «фарс». В молодости всегда думал, будто жизнь она никогда не закончится, а с годами понимаешь, что жизнь, это уже пройденный путь и хочу я этот оставшийся путь пройти вместе с сыном.

– Чай, Егорыч, пару недель всего, пару недель и поедешь к сыну своему. – продолжал подбадривать Кузьма старика.

Раздался колокол…

3. «Вечер четверга»

В один из дней Микита проснулся после полудня и отправился к Даниле, ведь с тех пор, как он посещал его, прошли недели, хоть жили они недалёко друг от друга. Всю дорогу думал Микита, спрашивать ли про тот вечер костров или нет.

Подойдя к дому он встретил Данилу, сидящего подле дома на пне, начищая свои сапоги.

– О, Микита! – крикнул радостно Данила, только заметив его. – А я всё думал, когда же мы свидимся, мои батька с матушкой уехали в город на несколько недель, а то и месяц, и нарекли за хозяйством смотреть.

– Здравствуй, друг! – воскликнул Микита, глаза его блестели и, казалось, вся тоска пропала, будто и не было, когда ему стала понятна причина столь долгой разлуки. Данила был тоже рад видеть своего товарища.

Всю следующую неделю они провели дома у Данилы. Поскольку своих дел по хозяйству у Микиты не было – он помогал товарищу. Они славно трудились, ходили на рыбалку и болтали за чаркой медового квасу обо всём подряд. Микита рассказывал о своих ночных кошмарах. Но в одну ночь, с четверга на пятницу, не стал напиваться Микита и решил таки добраться до своего дома.

На небе святила полная луна, освещая ему путь домой. Микита неспешно брёл по улицам и улыбался, вспоминая прошедшую неделю. Как вдруг, что-то заставило его остановиться и вздрогнуть. Невольно он сказал: «Черт возьми». Справа на дороге сидела чёрная кошка, еле заметная даже при такой светлой ночи. Только подумал Микита о том, что кошка может перебежать ему дорогу, как она вдруг оказалась на другой стороне.

– Точно ведьма, – подумал Микита, и сгусток шерсти тут же пропал. Микита насторожился, но не подавая виду страха перед самим собой, отправился дальше. Пройдя пару домов, повернув направо, за его спиной раздался громкий смех, словно сам дьявол усмехается над ним, смех этот был ужасен и страшен настолько, что Микита не поверил в возможность его существования. Повернувшись лицом в сторону звука, он прошептал: «Значит послышалось.» Едва повернувшись, снова раздался зловещий смех, казалось, громче прежнего. Микита побежал, что есть сил, так быстро он, казалось, не бегал никогда, и только его скорая усталость заставила сбавить темп. В своём забеге он вспомнил единственную молитву, которую он знал и повторял её раз за разом, иногда вскрикивая: «Сгинь нечистая сила, сгинь». Пробежать оставалось последний поворот и десяток-другой домов прямо, разделявших его от дома. Перед поворотом на прямики Микита остановился, страх не давал ему туда пойти, и единственным решением казалось постучаться в какой бы то ни было, дом и рассказать о случившемся. Вспомнив слова Данилы о знахаре, мысль быстро улетучилась, её заменила мысль о возможных тумаках за стуки в дверь средь ночи. Он стоял, как вкопанный и мало понимал, как перебороть свой страх. В дали чуть показался силуэт, который неторопливо двигался в сторону последнего поворота. Микита решил дождаться доброго человека в надежде, что он повернёт вместе с ним. Он казался его единственным возможным спасением. Микита, не сводя глаз, наблюдал за силуэтом, который чудным образом исчез. Страх овладел всем телом от головы до самых кончиков пальцев ног. Все, что оставалось, это найти в себе мужество и решиться на этот непростой забег. В прочем, так Микита и сделал, собрав оставшиеся силы, сжал кулаки и, словно ветер, помчался в сторону своего дома. Шум поднимался со всех сторон, лай собак, визг свиней и завывание ветра превратились в единую мелодию ужаса. Оставшиеся несколько десятков метров казались бесконечностью, будто время остановилось, а он бежит на месте. Микита бежал изо всех сил и смотрел только прямо, не сводя глаз с очертаний своего дома. В конце концов, путь был окончен. Всё позади. Вмиг он очутился на кровати за семью замками и заставленными окнами. Всю ночь Микита думал о произошедшем и уснул только услышав крики первых петухов. Проснувшись ближе к вечеру, даже не поевши, побежал к Даниле рассказать о его непростом пути и бесконечной ночи, однако крик: «Микита!» – заставил его остановиться. Под деревом возле дома старухи, промышлявшей торговлей водкой, сидел на земле худощавый седой мужчина с большим красным носом и загорелым от постоянных работ на поле летом. Это был Петро, местный любитель напитков, обжигающих горло, слоняющийся с места на место в поисках найти себе труд, за который могут вознаградить столь заветным пойлом, чтобы вновь утолить свою жажду похмелья. Петро был рад своей жизни, когда не пил он славно трудился не покладая рук, но была у него этакая проблема, мог он запить на очень долгий срок и работу выполнять на отрез отказывался, и была у него даже жена, но дома он совсем не находился, а предпочитал скитаться по хатам своих «хозяев», но больше всех ему наливал бондарь и никогда худого слова ему не говорил, Петро в свою очередь всегда выполнял работу в срок и ни разу не подводил бондаря.

– Что же, это, батька-то не вернулся шахт-то? – хриплым голосом спросил Петро.

– Нет, не приехал. Может передать чего как приедет?– торопясь спросил Микита

– Да чего уж там, не нужно. А когда приедет-то?

Микита пытался вспомнить нынешнее число, но точно знал только, что на дворе июль.

– Петро, а какое сегодня число? – тут же Микита подумал о глупости своего вопроса, ибо тот, наверное, и месяца наверняка не помнит.

– Сегодня-то? – удивился старик. – Так пятница тринадцатое число, это точно знаю. Прошлой ночью-то нечисть выходила на улицу, скот пугала, ни один добрый человек в такую ночь носа не высунет.

Знакомая дрожь посетила Микиту. Картина в его голове приняла новые краски происходящего, нужно было все рассказать Даниле.

– Скоро! Скоро вернётся, в конце месяца будет, – убегая, быстро проговорил Микита. Лишь сзади был слышен хриплый крик: «Так какого месяца-то?»

Добежав до Данилы, ещё не переведя дух, обрывками слов, в перемешку с тяжелыми вздохами, Микита поведал свой рассказ о минувшей ночи и встречи с Петро, который рассказал ему какой сегодня день.

– Да ты, Микит, перебрал видимо вчера, вот и привиделись чудеса тебе. – спокойно сказал Данила, подняв одну бровь.

– Перебрал? – с гневом возразил Микита. – Ты вообще в своём уме, я ведь не пил почти, а как смех услышал, так вмиг трезвее трезвого стал.

– Говорят, брат, нет уже на христианской земле чудес, да и пока сам не увидишь, не поверишь в это – медленно протянул Данила.

Долго ещё Микита пытался убедить Данилу в обратном, но всё было тщетно, второй не желал, либо боялся верить в правдивость происходящего.

– А знаешь, может оно и правда, почудилось, у страха, сам знаешь, глаза велики. Пойду я, Данила, завтра зайду к тебе. Попрощавшись, отправился Микита бродить по округе и думая о том, что может оно и действительно было не взаправду, а привиделось, но грядущая ночь сеяла беспокойство в его душе.

– Пойду до берега, пока ещё совсем не стемнело, – подумал он.

Дойдя до берега, уже пропадали последние зорьки уходящего солнца, и тьма безмолвно окутывала всю округу. В привязанной рыбацкой лодке, сидела фигура похожая на человека в чём-то светлом, никак нельзя было рассмотреть, кто там сидит. Микита удивился гостю в его укромном местечке и во что бы то ни стало решил завязать диалог с незнакомцем. Подойдя ближе, он спросил: «Прошу прощения, а Вы тут случайно собачки не видели, вот такой?» – и прислонил руку к колену, это единственный вопрос, который казался ему уместным.

– Нету у тебя собачки Микита, чью же собачку ты ищешь? – произнёс нежный женский голос.

Микита побледнел, этот голос был до боли знаком ему, тело его остолбенело и он не мог произнести ни единого слова, страх парализовал его.

– А-а, ты, видно не узнаешь меня? – протяженно медленно продолжала незнакомка.

– Ан-на? – еле выдавил из себя Микита, казалось в горле его что-то застряло и резало его изнутри.

– Этого не может быть, я либо сплю, либо я и вправду умом тронулся.

– Может Микита, может, подойди же ко мне,– прошептала она.

Невольно Микита начал медленно приближаться к ней, луна частично осветила её лицо, она была такая как он и представлял её: высокая, с длинными шелковыми волосами, голубые глаза её горели неестественно ярко, божественная улыбка опьяняла его, и Микита не понимал сон ли это или явь.

– Почему ты вся в белом? И почему босиком?

Вдруг она наступила в воду и вода еле касалась её колен, она не переставала улыбаться.

– Пойдём со мной, Микита. Я всё расскажу,– говорила незнакомка тихим, нежным голосом.