Пять пьес

Людмила Александровна. Чем он собственно занимается?

Синев. Состоит в звании интересного незнакомца.

Олимпиада Алексеевна. Я первая его отлично знаю.

Синев. С чем вас и поздравляю.

Людмила Александровна. Он старый наш знакомый, Петр Дмитриевич. Мой отец поставил его на ноги, вывел в люди.

Синев. Помню и знаю. Но между тогдашним Ревизановым и настоящим пропасть. Тот был бедняк, этот капиталист, тот кандидат в герои романа, этот из героев герой.

Людмила Александровна. Вы шутите?

Синев. И да, и нет. Я хотел бы рассказать вам биографию Ревизанова, но y него нет биографии. Есть легенда. Факты вот. Ревизанов был дважды женат на богатейших купчихах и, вдовея, получал в оба раза чуть не по миллиону в наследство. У него золотой промысел в Сибири. Он строил Северскую дорогу. Он директор и повелитель Северного банка. На Волге и Каме y него свое пароходство. Вот и все. Затем начинается легенда, то есть слухи и сплетни. Прикажете сплетничать?

Людмила Александровна. Пожалуйста.

Голос Мити, поющего куплеты из «Кармен».

Олимпиада Алексеевна. Что же ты?

Синев. Юношество грядет, учащаяся молодежь. При ней не дерзаю.

Митя входит бойко и весело, но, увидав Олимпиаду Алексеевну, конфузится.

Митя. Здравствуй, мама.

Робко кланяется Олимпиаде Алексеевне.

Людмила Александровна. Здравствуй. Отчего так рано?

Митя. Физика не пришла. Распустили после большой перемены.

Олимпиада Алексеевна. Какой Митя y тебя хорошенький становится, Мила.

Синев. А вам нельзя не заметить? О, неисправимая тетушка! (Мите). И ты тоже хорош! Такая, можно сказать, неподражаемая со всех сторон дама тебя хвалить, а ты краснеешь, конфузишься… Стыдись! «Мужчина должен быть свиреп», говорит испанская пословица.

Людмила Александровна. Оставьте Митю в покое.

Синев. Уму-разуму учу: я буду тлеть, а он цвести. Ты, Митя, не стесняйся: тетушка тебе слово, а ты ей – двадцать; она тебе: ах! хорошенький! – а ты ей: смотрите и страдайте.

Людмила Александровна. Какие вы оба с Олимпиадою несносные пустословы!.. Липа! пойдем ко мне… Я покажу тебе новые мои туалеты: это по твоей части.

Олимпиада Алексеевна. Еще бы не по моей! Не иду – лечу! (проходя мимо Мити). А ты все дичишься меня, волчек?

Синев. В самом деле, Митька, зачем ты глядишь на тетушку таким сконфуженным быком?

Митя. Ну ее!..

Синев. Глупо. Подобных дам юноша твоего возраста должен ценить на вес золота. День для них прошел, вечер не наступил, а развлечения сердце дамское требует.

Митя. Не люблю я ее… Говорит она как-то эдак… как будто и ничего особенного, а покраснеешь от её разговора… Смотрит, ухмыляется…

Синев. Увы, мой друг! От своей судьбы не уйдешь. И думается мне, что никто другая, как блистательная Олимпиада, и есть твоя судьба. Ваш брат, молокосос, самой природой приспособлен для сих сорокалетних пожирательниц мужчин.

Митя. Веришь ли, как не люблю ее, как она мне надоела: даже по ночам сниться стала.

Синев. Даже по ночам сниться? Finitа lа comediа: сдавайся на капитуляцию, – и да будет над тобою благословение твоего доброго, старого дяди. Затем прощай… К обеду я вернусь, а до тех пор мне предстоит привести в совесть и чувство одного неблаговоспитанного конокрада.

Верховский и Ревизанов входят.

Верховский. Пожалуйте сюда, милости просим, батюшка Андрей Яковлевич. Вот гость, так гость! Прямо скажу: не жданный, но радостный… Где Людмила?… А! Митяй! Здравствуй! И ты тут, Петенька?… Андрей Яковлевич! Вам, чай, и не узнать этого молодца?

Ревизанов. Петр Дмитриевич Синев, – не правда ли? Я помню вас еще мальчиком в курточке. Я памятлив на лица и имена.

Синев. Качество королей.

Верховский. Служит, батюшка Андрей Яковлевич, судебный следователь и на отличнейшей дороге, Станислава имеет… Анну. Аль Анны-то y тебя, Петя, нету?

Синев. Hету, Степан Ильич, поторопились. Нету.

Верховский. Hет так будет, непременно будет, ты не горюй!

Синев. С чего мне?! помилуйте!

Верховский (подводить Митю). А это мой. Видите: весь в мать. Со мною точно на смех – ни черточки схожей, а мой баловень. Да что же это, Людмила? где она? Людмила Александровна! Людмила Александровна!

Людмила Александровна и Олимпиада Алексеевна входят.

Ревизанов кланяется. Людмила Александровна…

Она отвечает ему очень холодно.

Ревизанов. Кого я вижу? Вы ли это, Олимпиада Алексеевна?

Олимпиада Алексеевна. Разве я так переменилась?

Ревизанов. О, да! – но к лучшему.

Олимпиада Алексеевна. Как и вы. Вы всегда смотрели таким… джентльменом, а теперь стали точно принц Уэльский.

Синев. Вошла в колею… А конокрад-то мой дожидается. Сбежать под шумок… (берется за шляпу).

Олимпиада Алексеевна. Петя, ты на службу?

Синев. Да, тетушка, время.

Олимпиада Алексеевна. Я подвезу тебя: я на своих лошадях… Надеюсь, Андрей Яковлевич, что, навестив одну старую знакомую, вы и другой не забудете, посетите меня?