Ералаш. Elisir d’amore. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 6

«Но и не с мужчиной!» – мелькнула у меня надежда, мгновенно переросшая в сумасшедшую уверенность.

– Тогда я приглашаю вас к себе, у меня на втором этаже свободный номер, хотя это, может, не совсем прилично звучит. Простите меня.

– Я… я даже не знаю. Вы же не уйдете по-хорошему?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет, не уйду. Я от вас без ума и готов ради вас на все. – И тут же поправился: – Хотя, смею заверить, вам лично это ничем не угрожает.

– Пойдемте со мной, – пригласила она меня в номер. И мы вошли внутрь. Я быстро огляделся; номер оказался двухкомнатным. В комнате, в которую мы вошли, была кушетка, стол и телевизор на тумбочке. Женщина, сделав приглашающий жест рукой, сказала:

– Садитесь. К сожалению, мне нечем вас угостить.

– У меня… там… в номере есть коньяк, – сломленным голосом прошептал я, скромно опускаясь на край кушетки. – Мне искренне жаль, что я потревожил ваш сон.

– Ну, и чем мы с вами будем заниматься, нежданный ночной визитер? – с легким оттенком кокетства спросила она, останавливаясь прямо передо мной.

– Всем, чем вы мне позволите, – несколько нахально ответил я, при этом с ужасом замечая, что храбрость меня покидает – сейчас, когда цель была близка, я был почти в растерянности.

– Минутку, – прошептала она, затем встала и вышла в другую комнату. Вскоре она вернулась, неся подушку и одеяло.

– Ложитесь сюда, – сказала она, снимая с себя халат и присаживаясь на кушетку. От этого ее такого простого и естественного движения мне в одно мгновение стало жарко. Я мигом освободился от своих вещей и юркнул под одеяло, секундой позже она последовала за мной. Нащупав под одеялом ее теплую руку, я прижался к ней щекой.

– Как зовут тебя, прекрасная незнакомка?

– Если тебе это важно, то Регина, – ответила она.

– А меня зовут Савва, заметь, у нас обоих редкие имена.

Мы повозились с минуту под одеялом, при этом я с удовольствием вдыхал ее запахи – тела, волос, духов, мои руки обнимали ее пьяняще желанное тело, и вдруг Регина стала опускаться, скользить вниз, вот она пробралась к моему паху и горячими губами захватила «удальца» в рот. Я стал гладить ее волосы и плечи. Регина увлеченно двигалась, мне вскоре стало очень приятно, это продолжалось до тех пор, пока я не кончил. Затем она выбралась из-под одеяла и, глубоко дыша, припала к моей груди.

– Милая Региночка, – шептал я. – Я просто хочу тебя, без всего этого, простой естественной любви, хочу обычного секса, прелесть моя.

Минут через пять я вновь возбудился и стал гладить ее тело, бедра и ноги – кожа ее была нежной и бархатистой на ощупь. Я целовал ее плечи и грудь, когда Регина вновь стала опускаться вниз, к моему естеству.

– Ну не надо, пожалуйста, я вовсе не жажду этого, – прошептал я, привставая, но было уже поздно. Властные руки уложили меня обратно, а губы вновь завладели моим «удальцом». Хотя теперь ей пришлось заниматься этим значительно дольше, Регина вновь довела дело до финиша.

– Регина, – шептал я, секундами позже припадая к ее груди. – Я хочу тебя как женщину. Слышишь. Я умоляю тебя, позволь мне любить тебя.

– Нет, Савва, и не надо просить, потому что я не могу.

– Да, я прошу тебя, милая. – Я застонал от желания, у меня было такое ощущение, словно меня лишают чего-то очень сокровенного. – Ты удивишься – за одиннадцать лет моей взрослости я в первые прошу женщину мне отдаться. Позволь мне просто любить тебя и все.

– Я не могу. Пойми меня. Теперь давай просто поспим, скоро настанет утро.

Еще через минуты две:

– Если ты будешь копошиться, я уйду к подружке, в соседнюю комнату.

– Мне кажется, что я и сам уже готов уйти к подружке.

– А как же быть с этим: «… я от вас без ума…».

– Это правда, Регина. Хорошо. Прости. Спи.

Несмотря на, казалось бы, полное удовлетворение, мне по-прежнему хотелось быть с этой женщиной, и прелести своей для меня она ничуть не потеряла. Наверное, у нее имелась веская причина заниматься со мной сексом именно таким вот способом, подумал я. А жаль. Вскоре приятная слабость, разлившаяся по всему моему телу, сделала свое дело, и сон овладел мною.

Я проснулся, когда мои часы показывали половину десятого. Повернул голову и понял что я о дин на кушетке. Я встал, огляделся, натянул брюки, затем заглянул в соседнюю комнату – спальню. Никого. Двуспальная кровать аккуратно застелена. Я был один. Один в чужом номере. А где же та необыкновенная женщина – Регина? И была ли она вообще? Опустошающая легкость в теле подсказала: да, несомненно, была. А сейчас в комнате оставался лишь запах от недавнего присутствия здесь женщины. Или женщин. Я направился в душ. Вода была едва теплой, но мне и такой было достаточно. Искупался с огромным удовольствием. Вытерся за неимением сухих полотенец простынёй. Вернувшись, я оглядел все в поисках хотя бы записки. Ничего! Ни Регины, ни записки, лишь влажные полотенца разбросанные тут и там и вчерашние газеты на стуле. На столе, в шкафу и в тумбочках тоже не было никаких вещей. С ума сойти. Она уехала. Вместе с подружкой, ведь она сказала мне, что в соседней комнате спит ее подружка. А я даже не почувствовал, когда она уходила, не проснулся. Какая жалость!

По-воровски, оглядываясь по сторонам, я покинул чужой номер и спустился лифтом на свой этаж. Кондрат оказался на месте, он лежал в постели в своем в номере.

– Привет, брат, – улыбнулся я ему кисло.

– Ну как, где твоя женщина? – подняв на меня мутные глаза, спросил он вялым голосом.

– Если бы я знал, – ответил я. – Так горько, брат, не поверишь. Нет, поначалу все было хорошо. А затем… В общем, наутро она ушла. Ускользнула. Сбежала. Улетела. И я проснулся один в пустом номере.

– Не терзайся, брат, ей, видимо, надо было уезжать. Или, может ты и прав, лететь, – предположил Кондрат, с трудом выбираясь из постели. – Не расстраивайся, сейчас спустимся к Диме, он даст нам на нее полный расклад – фамилию, адрес и все прочее.

– Действительно, – повеселел я, – и чего это я сам не догадался.

– Потому что любовь не только ослепляет, но и оглупляет, – Кондрат наставительно поднял палец.

Десятью минутами позже мы, захватив с собой по дороге заместителя директора гостиницы Диму, который явно маялся в своем кабинете от безделья, отправились в ресторан при гостинице – завтракать.

– Меня начальник нашего районного БХСС прессует, – со смехом жаловался Дима дорогой. – Я купил недавно новый «жигуль», так он все пристает ко мне: «Ты такой молодой, Дмитрий, а у тебя уже шестая по счету машина, так нельзя, потому что это бросается людям в глаза». А что я ему могу ответить? «Красиво жить не запретишь». Но он же мент, ме-ент, он не поймет. Вот вы, бармены, работники торговли, свои люди, вы меня прекрасно понимаете.

У входа в зал ресторана нас встретила женщина-администратор и провела к столику, расположенному в центре зала. Клиентов сегодня кормили на одной половине зала, другая половина была отгорожена стульями, там велись какие-то занятия – десятка полтора молоденьких девушек с разносами в руках, в малосимпатичной коричневой, похожей на школьную, форме, учились подавать на стол.

– Как вас зовут? – спросил я администратора, когда она нас усадила за столик.

– Нина Ивановна, а что?

– А кто командует этими девушками?

– В данный момент я.

– Могу я попросить вас, Ниниванна, чтобы именно эти девушки нас обслужили? – я изобразил на своем лице улыбку.

– Конечно, которая именно из них? – деловито спросила та.

– Они все выглядят, словно сестрички, – ответил я. – Одинаковые. Вот все пусть и придут, хоть по одной вилочке-салфеточке принесут, но обязательно все. Договорились?

– Ну… хорошо, – сказала та, вопросительно поглядев на Диму.

– Сделайте, – поддержал меня он. – Клиент просит. Хороший, заметьте, клиент.

Кондрат с восторгом разглядывал девушек, минутой позднее окруживших наш столик, любая из которых – 15—16-летних, годилась ему, совсем еще молоденькому бармену, в невесты. Была лишь огромная разница в жизненном опыте. Девушки, стесняясь и краснея, ходили вокруг нашего стола и по очереди что-нибудь приносили, вскоре он был полностью заставлен разнообразной снедью, которую я заказывал без всякой на то нужды.