Шанс длиной в Жизнь. Идя к цели, выбери правильный маршрут

Зал «грохнул» аплодисментами.

Тони стоял на сцене и с волнением ожидал решение судей. Зрители – «за него», но что скажут судьи?

– Я нажал красную кнопку, – начал Стерн и указал на кнопку. – Уж очень всё обычно. Их тут многие показывали. Но концовка номера – классная! Мне понравилось. Интересно, чем нас удивишь в Лас-Вегасе?

Очутившись на улице, Тони пришёл в себя и осознал – его ждёт следующий тур, в Лас-Вегасе.

? ? ? ?

Второй тур «Неделя в Лас-Вегасе», проходил в конце июне в гостиницах «The Venetian» и «The Palazzo» на знаменитом Лас-Вегас-Стрип, почти семикилометровой части самой главной улице города-казино: Las Vegas Boulevard. Тони не знал, как сообщить дочери и дяде Гривасу о своём участии и необходимости поездки в Лас-Вегас. Обманывать – сказать о новой учёбе – не хотел. Сказать правду – не решался. Если реакция ребёнка вполне ожидаема – «папочка, конечно езжай», то дяде Гривасу идея могла и не понравиться.

Но пока Тони раздумывал, через пару дней после успеха в Танцевальном зале Хаммерстайна ему позвонили на мобильник и незнакомый юный женский голос прощебетал в трубке:

– Добрый день. Это мистер Димариа? – и, не дожидаясь ответа, с нетерпением продолжила: – Мне нужно срочно поговорить с мистером Димариа…

– Извините, – прервал девушку Тони. – Могу я узнать с кем говорю?

– А это мистер Димариа? – не унималась девушка.

– Да, это именно тот, с кем вы очень хотите срочно поговорить, – насмешливо ответил Тони. И уже серьёзно: – Я – Тони Димариа. А вы кто?

– Как кто? – опешила от такого вопроса девушка. – Я же вас прослушивала. Забыли?

Последнее слово – забыли – девушка произнесла обиженным голосом и не так уверена, как начала разговор.

– А, конечно, помню, – соврал Тони. – И чем я могу вам помочь?

– Мне? – удивилась девушка. – Это я должна вам помочь. Мы должны срочно встретиться и обсудить наши дела.

– У нас есть совместные дела? – Тони еле сдерживал раздражение. Он вспомнил эту противную девушку, которой его номер не понравился.

– Да, у нас, – она сделала ударение на этом слове, – есть дела. И очень важные. Итак, где мы встретимся? Я бы предпочла у вас дома.

Тони растерялся – видеть эту девицу дома он хотел меньше всего в жизни. Но ответил:

– Дома? Хорошо. А когда?

– Сегодня у нас вторник… – деловито начала девушка и после секундной паузы продолжила: – … завтра я занята. Вам удобно в четверг, часов в десять утра? Адрес у меня есть. До встречи.

И девушка, так и не назвавшая своё имя и не дождавшаяся согласия Тони, «отключилась» – в трубке раздались короткие гудки. «Она явно с „приветом“, – сделал вывод Тони. – И наглая. И самоуверенная. А если мне не очень удобно в четверг, да ещё и в десять утра? Да, я прав – избалованная папенькина дочка, привыкшая командовать».

Тони вздохнул. Звонок застал его врасплох. Но проблема – раскрыть своё участие в конкурсе – у Тони явно упростилась: не рассказать он не мог. «Вот идиот, – расстроился Тони, – зачем я согласился дома? Теперь обязан всё сказать дочери и дяде Гривасу. Девица заявится утром в четверг и как это будет выглядеть?»

Оставалось выбрать подходящее время для разговора с домашними.

Вечером того же дня, когда за ужином обсуждались последние политические новости, Тони решил, что момент самый подходящий:

– Дядя Гривас, – обратился Тони к тому, кто, по всем его расчётам, должен быть против, – я подумал, что «В Америке есть таланты» очень замечательный конкурс.

– Да? – тот, занятый горячим обсуждением с Никки шпионского скандала в Китае, не среагировал на закинутый крючок. – Тебе виднее, я его видел несколько раз – полная ерунда. У меня есть дела и поважнее. Никки, – продолжил он разговор, – у нас из-за этого испортятся отношения с Китаем…

– Дядя Гривас, – спокойно, будто она главный аналитик CNN, перебила его девочка, – у нас до того сложные отношения с Китаем, что одним шпионом больше, одним меньше, ничего не изменится.

– Как ты не понимаешь, – кипятился дядя Гривас, – это не рядовой шпион или диссидент, а помощник заместителя министра государственной безопасности! Удивлён, извини, твоей позицией.

Тони с улыбкой смотрел на спорящих – дяде Гривасу почти семьдесят, а дочери шёл тринадцатый – и никак не мог понять сколько кому лет. Спокойствие – не по годам – Никки, и горячность – не по годам – дяди Гриваса. Оба любили политику и постоянно спорили. Другие темы, пожалуйста, они дружно и мирно обсуждали. И Никки очень часто соглашалась – его жизненный опыт и знания перевешивали её. Но политика! Просто разговаривать не могли. Тони удивляло – как могло так случиться, что девочка-подросток стала интересоваться политическими проблемами. Никки много читала, смотрела разговорные шоу по ТВ разной политической ориентации и не вылазила из интернета. Так что тем для обсуждения с дядей Гривасом хватало. Стойкий республиканец, дядя Гривас не терпел идеологических компромиссов. Никки, ввиду своего возраста, напротив – открыта для любых идей. Именно это больше всего и возмущало дядю Гриваса.

Тони попытался изменить тему их разговора:

– Милая, не спорь с дядей Гривасом! Он прав, агент ЦРУ в службе безопасности Китая не самая удачная ситуация, когда нам нужны союзники в борьбе с терроризмом.

Никки и дядя Гривас, не сговариваясь, с удивлением дружно уставились на Тони.

– Папочка, это нечто новое в твоих жизненных интересах, – Никки вопросительно посмотрела на дядю Гриваса: не знает ли он что случилось с отцом.

– Действительно, Тони, – согласился с девочкой дядя Гривас, в недоумении пожимая плечами, – тебя никогда не интересовала политика.

– Вы неправы. Просто не хотел участвовать в ваших вечных спорах, – Тони подмигнул дочери. – И, вообще, у меня другая тема для семейного ужина.

– Какая? – в один голос спросили Никки и дядя Гривас.

– Про конкурс «В Америке есть таланты».

– А что про него говорить? – поинтересовался дядя Гривас. – Приходят разные ненормальные и позорятся на всю страну.

– Дядя Гривас, – умоляюще попросила Никки. – Ну зачем сразу ненормальные? Много странных, но больше талантливых.

– Талантливых? Не спорю. Но я не понимаю, как могут соревноваться юмористы, певцы, танцоры, музыканты и… поедатели тараканов? – дядя Гривас пожал плечами. – Исполнить мою любимую сложнейшую фортепьянную пьесу Дебюсси «Остров радости» или с аппетитом проглотить пару несчастных насекомых? Уверен, что зрителям больше понравится поедатель: про Дебюсси они не слышали, а тараканы – другое дело, с ними многие знакомы. Жуткая передача!

– Не согласна! – воскликнула Никки. – Мне она нравится…

– Но это не всё! – прервал девочку дядя Гривас. – Вы слышали, что они отвечают на вопрос: зачем пришли? Почти все – особенно молодые – говорят, что не нравится их работа или учёба. Грустно слушать. Жуть!

– Папочка, – не обращая внимание на слова дяди Гриваса, Никки повернулась к отцу, – хочешь участвовать?

– Я? – спросил взволнованно Тони. – Почему так думаешь?

– Не знаю, – пожала плечами Никки. – Просто спросила. А что?

– Да, хочу участвовать, – на удивление спокойно – «что-то я такой смелый сегодня?» – ответил Тони.

Реакция на «да» – гробовая тишина. Дядя Гривас перестал есть: палочки с кусочком сашими, не дойдя до рта всего несколько сантиметров, «зависли» в воздухе. Он так и сидел: с открытым ртом и с удивлением смотрел на Тони. До Никки ответ отца дошёл быстрее. Она коснулась руки Тони и мягко произнесла:

– Очень хорошо, папочка. Ты станешь великим артистом и у нас будет миллион!

Тони с волнением смотрел на дядю Гриваса: что скажет он.

– Тони, ты молодец с этим конкурсом. Но, право, зачем он тебе? Экзамены на работе сдал; теперь точно получишь повышение. Если не понравится, то возьмёшь ещё нужные курсы и после них легко найдёшь новую работу. Ты же смышлёный парень.