Когда солнце уходит за горизонт…

Так, с мечтами о счастливом будущем Мики подошла к церкви – Brown Chapel A.M.E. Church, – где во время акций протеста расположилась штаб-квартира Марша. Красивое, в неороманском стиле большое каменное в форме греческого креста здание из красного кирпича с отделкой из белого камня. Входы утоплены за аркадой из трех закруглённых арок. Верхняя часть фасада – пара квадратных башен, увенчанных восьмиугольными куполами. Мики слабо разбиралась в архитектурных стилях, но, согласно путеводителю, для неороманского стиля в отличие от романского характерна более простая форма арок и окон. Сделав дюжину фото на память, Мики собиралась войти внутрь, но навстречу, чуть не сбив с ног, выскочил чернокожий мальчишка лет двенадцати.

– Ой, извините, мэм. Я жутко тороплюсь. Куча дел! Если не буду бегать, то никогда ничего не успею, – затараторил он со специфическим южным акцентом.

Мики с недоумением уставилась на него:

– Подожди! Я не улавливаю. Скажи медленнее.

Но и повторенная в два раза медленнее фраза дошла до Мики с большим трудом. Мальчишка напомнил ей героя О. Генри «Вождь краснокожих» – шустрый озорник, готовый к приключениям. «Быть ему героем моего рассказа», – мелькнула мысль. Мики захотелось поближе познакомиться.

– Далеко бежишь?

– Да нет, мили три.

– Далеко!

– Ничего, я привычный, – проговорил парень по-взрослому спокойно и уверенно. И добавил: – Я на велосипеде! Наградили за хорошую работу. Сам преподобный Сесил Уильямсон вручил в школе.

Мики не искала долго повод для продолжения знакомства.

– Интересно, и я ищу его, – соврала она. – Он сейчас в церкви?

– Да, но он пастор в другой церкви. Я к нему и тороплюсь. Извините, мэм, заболтался с вами.

– Успеешь, я возьму такси. Мне всё равно он нужен и ты не опоздаешь. Согласен?

Мальчишка кивнул и решительно поднял руку перед проходящей машиной.

Через десять минут Мики и мальчишка, назвавшийся Джонни, входили в Crescent Hill Presbyterian Church.

Пастор, проводив мальчика, с интересом посмотрел на Мики.

– Добрый день, Отец, – поздоровалась Мики.

– Добрый, – улыбнулся пастор. – Что привело вас к нам?

– Я – Мишель Конвелл. Журналист. Меня интересуют события Марша за избирательные права, – неуверенно произнесла она.

– Вас что-то смущает?

– Да, – вздохнула Мики.

И откровенно призналась в своих сомнениях. Пастор задумался. Понимающе посмотрел и сказал:

– Знакомо. Папа дал отличный совет, но не работает. Мне нужно уходить по делам и сегодня не вернусь. Подходите завтра, например, к часам десяти и мы обсудим, как не обидеть папу и найти интересную тему. Согласны?

– Конечно, – воскликнула Мики. – Но я не глупая девчонка, полный профан в профессии.

– Я и не думаю, – серьёзно произнёс пастор. – Иначе посоветовал бы возвращаться домой. Итак, до завтра!

Ровно в десять часов утра Мики сидела в небольшом кабинете пастора. Тот задумчиво смотрел на большой конверт, лежащий на столе, и не обращал на неё внимание. Мики кашлянула.

– Извините, – тихо проговорил он. – Джонни привёз вчера конверт, а я лишь сейчас посмотрел присланные документы. У меня всего два дня и я не успею перевести их, даже в общих чертах, на английский. Да и словаря нет!

– Важные документы? – участливо спросила Мики.

– Очень, – вздохнул пастор. – Они могут помочь спасти людей.

– На каком языке?

– На русском.

– На русском? – переспросила Мики. – Тогда не вижу проблем с переводом.

– Вы уверены? – не поверил пастор.

– Абсолютно! Я знаю русский.

– Невероятно! – воскликнул пастор. – Вы – моё спасение.

Пастор вышел, чтобы не мешать. Документы из конверта – анкеты, вырезки из московских газет, выписки из советского Уголовного кодекса – оказались не простыми для перевода, но Мики за два часа работы справилась. Когда пастор вернулся, его ждала стопка исписанных аккуратным почерком листков.

– Спасибо большое! Вы теперь поняли, почему была важна ваша помощь?

– Не совсем. Я вижу речь идёт о семьях верующих из России, которых преследуют и не дают уехать из страны. Извините, я больше думала о правильном переводе, чем о сути документов.

– Нормально. В начале шестидесятых одна семья пятидесятников с труднопроизносимой фамилией Ващенко хотела уехать из России. Но им не дали. Главу семьи посадили в тюрьму. Я случайно узнал их грустную истории в Толстовском фонде. Решил помочь. Отправил полгода назад приглашение на приезд в США. Получили ли документы или нет – не знаю. В наше посольство за визой не обращались.

– Поможет? – Мики ткнула пальцем документы.

– Завтра лечу в Вашингтон, поговорю со специалистами. Наверное, буду оформлять ещё одно приглашение. Вам большое спасибо за помощь. Но вернёмся к вашей проблеме.

– Давайте в другой раз. У вас и без меня забот хватает. А мои подождут.

По дороге домой Мики, уютно устроившись в кресле полупустого самолёта, искала ответ не простой задачи – в чём смысл поездки в Сельму? Потрачено время, скромный и без того счёт в банке сократился на пару тысяч, а с чем приехала, с тем и уехала. «Наивная девчонка при полном отсутствии здравого смысла, – молча ругала она себя. – Подросток, не хотевший обидеть любимого папу. Он тоже хорош! Бери тему и вперёд! Наверняка читал журналистов поумнее и поопытнее. Ещё хитро настаивал. Права человека – интересно, но я тут с какого бока?» Мики грустно вздохнула и… задремала.

СЕРГЕЙ БЕЛОВ

Два месяца изучения находки мало приблизило Мельникова к ответу на вопрос: зачем прибор оказался на борту корейского самолёта? Сфотографировал, разобрал и собрал. Хорошо, лишних деталей не осталось. Высокое начальство торопило с отчётом – вам доверили, на вас рассчитывали, создали все условия… А вы… Отрядили в помощь Михайлова. Через две надели обоих вызвал «на ковёр» полковник Петровский.

– Опозорили отдел, горе-исследователи? Что докладывать начальнику института и в Главк?

– Товарищ полковник, посмотрите схему взаимодействия блоков в приборе, – Мельников разложил большой лист ватмана перед начальником. – Мы…

– Сергей Николаевич, – перебил его полковник, – ты такую схему месяц назад приносил. Одно отличие – число блоков прибавилось, да связи между ними тоже.

– Товарищ полковник, мы с Владимиром Андреевичем вопросы поставили, но готовы доложить о назначении прибора в целом.

– Тогда зачем они?