Феликс и Серебрата. Уроки математики на Рублевке

Феликс и Серебрата. Уроки математики на Рублевке
Александр Барковъ

Автобиографическая повесть как байкер Барковъ стал большевиком-революционером. Репетитор Барковъ на байке приезжает на Рублевку готовить ученицу Серебрату к ЕГЭ.

Феликс и Серебрата

Уроки математики на Рублевке

Александр Барковъ

Перед расстрелом надо обязательно отоспаться…

А слова?…

Слова – это пустое.

© Александр Барковъ, 2018

ISBN 978-5-4490-1840-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Решетка Серпинского. Фрактал

Часть 1

Довелось мне в начале века давать частные уроки математики на Рублево-Успенском шоссе…

Репетиторство – не люблю – в нем есть что-то постыдное – похоже на проституцию.

Как деве любви, при первой встрече с клиентом, репетитору надо выложиться, показать достоинства и талант… – доказать, что за малые деньги быстро можно сделать из лентяя дуралея трудолюбивого гения.

Как ночная бабочка – репетитор должен быть глубоким психоаналитиком, а иногда гипнотизером.

Но преподавать люблю – особенно длинноногим студенткам.

Был месяц март – горячая пора.

Первый год ЕГЭ (Единого Госэкзамена для школьников) … Сижу, пью кофе… Вдруг Звонок.. Срочно требуется репетитор на Рублевку!

Добрался на своем Байке по ориентирам до одиноко стоявшего дома с колоннами в Жуковке.

Охрана недоверчиво осмотрела мой Байк и меня в косухе – но пропустила… Подъехал к большому желтому Дому с колоннами, как у Русского музея. Открыл тяжелую дверь, прошёл в обширну залу. Лакеи и швейцары меня не встретили..

Появилась строгая симпатичная управляющая Ольга, женщина средних лет. Приняла мой шлем… и неизвестно зачем провела по Дому, показала гостиную, зимний сад и бассейн, а затем без долгих консультаций – к ученице.

К атрибутам богатства я не проявляю симпатии… Они мне чужды.

Понимаю – хочется этой мишурой от других забор высокий поставить, чтоб в душу не лезли…

Меня не тронули залы с полотнами Милле и Курбе. Четырехэтажный монстр был похож на усадьбу Шереметьевых… с тремя элеваторами, гостиной, где можно расположить две роты замерзших гренадер.

Не вызвал восторга и умиления двухуровневый бассейн, в водоеме которого можно при случае мыть трех индийских слонов. Ни произвела впечатления, как на специалиста, система вентиляции и «кондишн» воздуха, создающие в пространстве морской и горный воздух с запахами йода, озона, водорослей и медуз.

Не удивила меня зимняя оранжерея – с цветущими оливковыми, лимонами и зрелыми гроздями винограда в марте месяце.

Кого в Москве этим можно удивить?

Это не пригород Парижа Фонтенбло или Версаль..

Это – Ж.у.к.о.в.к.а.

Кривая Коха. Фрактал.

Удивила меня ученица. Звали ее Серебратой, а точнее Златой.

Серебрата была шестнадцатилетней тонконогой девицей с фигурой балерины и миловидным, выщипанным от угрей лицом шлюшки-аристократки. И остро выраженной психопаткой…

На первом занятии я констатировал: при слове математика с ней начинается паника, лицо покрывается розовыми пятнами, быстро переходящими на красивую шею, белые ручки с ухоженными тонкими пальцами.

В области математики она представляла собой маленького математического идиотика, который не умеет ни складывать, ни вычитать, ни умножать простые числа типа -1 и +3…

Для меня был удар, когда я узнал от Серебраты, что она прекрасно сочиняет прозу, пишет стихи, берет уроки сольфеджио, и отлично музицирует на рояле…

Я тайно влюбился в нее – так влюбляется врач в долго и мучительно умирающего больного.

После первого урока строгая Ольга передала шлем и поставила грандиозную педагогическую задачу – подготовить Злату к майскому экзамену ЕГЭ за короткий срок – за два с половиной месяца…

Это был вызов… для меня, Байкера Баркова.

Мне нравятся неординарные личности. Для Серебраты я выработал уникальный метод преподавания… Сначала я решил покорить ее волшебством чисел, красотой линии графиков функций, особенно синуса и косинуса…

Затем обрушил на ее головку все богатства знаний, выработанные многими поколениями математиков – от Пифагора, Коши, Лейбница, Лапласа, Тейлора до Лобачевского и Софьи Ковалевской… Я долго и упоенно рассказывал ей историю страстной любви подростка Софьи Ковалевской к Федору Михайловичу Достоевскому, которого Серебрата почему то боготворила.

Я намерен был вызвать в девичьем сердце острую ревность к прославленной математичке.

Через мистические образы, решая самые сложные задачи высшего математического анализа, курса неоднородных дифференциальных уравнений, я пытался внедриться в ее младое сознание.

Серебрата распалялась, краснела, бледнела, нервно теребя тонкими пальцами острые коленки, но следовала за моей логикой решения, с постр оением самых сложных веерообразных изоклин в трехмерном пространстве.

Множество Мандельброта. Фрактал

Часть 2

Описываемые события – подлинные, имена в целях исторической правды не изменены.

Мы с Серебратой, любовались формированием Хаоса – колбасами Минковского, «сосиськами» Бжезиньского, В абстрактном гильбертовом пространстве следили, затаив дыхание, за крестом Коха и борьбой под ковром Серпиньского.

Для непосвященных в теории детерминированного хаоса и фракталов отсылаю к Википедии – немного фантастические, но очень реалистичные математические картины.