Степь 1. Рассвет

Та, как вышла из дурмана лишь качнулась слегка и растянула харю в шутовской улыбочке. Громко хрюкнула с повизгиванием словно молоденькая порося, как всегда это делала, и со всего маха рухнула на спину раскидав руки. И опять тогда её бесшабашная выходка стёрла всю серьёзность происходящего в Данухином сознании. Она Сладкую отматькала как следует. Не со зла, да и не в серьёз. А та в ответ принялась дурачиться, смешно пытаясь выбраться из сугроба, что у неё ни получалось как не пробовала. При этом баба издавала различные непотребные звуки из-под подола и громко хохотала до слёз, размазывая краску по покрытой жиром харе…

Глава девятая. Доминируй, властвуй, унижай, управляй строгостью и будет тебе ласка.

На этот раз из воспоминаний Индру вывел голос возничего:

– Атаман. Подъезжаем.

Он встрепенулся. Огляделся. Сзади растянулась вереница колесниц, конца и края не видно. Впереди на опушке леса собралась большая группа людей – эдакий комитет по встрече. Народ там стоял разношёрстный. Основную массу составляли пацаны, своеобразная «безлошадная армия» Индры, из прибившегося отовсюду молодняка и в походы с мобильными колесницами не ходившими.

Он в своё время сформировал два таких отряда, что в основном занимались охотой. В них он выращивал лучников. Эти отряды не только добывали пропитание всему логову охотой на зверя, но и подворовывали, где что плохо лежит, а иногда занимались и мелким грабежом, нападая на одинокие или малочисленные обозы.

Кроме этих пацанов у леса чуть обособлено стояла небольшая группа взрослых мужчин. Это доверенные перекупщики. Именно им сейчас предстояло осмотреть и оценить всю добычу. Индра с самого детства с маниакальной подозрительностью относился к своему окружению, к тому, с кем приходилось так или иначе лично контактировать, тем более из представителей арийского мира. Все высоко рождённые городов у него ассоциировались исключительно с папашей. Артельные мужики речников с дикарями беспредельщиками.

А вот с этими конкретно арийскими торгашами его банде уже не раз приходилось иметь дело, и в основном по торговле именно живым товаром, но сам атаман с ними лично дела не имел и никого из них не знал, да и видел этих арийских перекупщиков только несколько раз и то на расстоянии. Вообще торг ему был не по душе, не его это было. Он сам никогда и ничем не торговал, не продавал и не покупал. Для этого в его окружении была пара тройка проныр из ближайших пацанов, которым это нравилось. Они-то и обделывали все торговые дела. Вот и сейчас, высмотрев среди подъезжающих колесниц кого-то Индра громко позвал:

– Щедрый! Командуй здесь. Ты сегодня старший. Я в логово.

После чего слегка хлопнул возничего по плечу и тот взяв влево, повёл колесницу в сторону от собравшихся в направлении леса.

Миновав несколько засад-заслонов тщательно упрятанных на поворотах лесной дороги, где его подчинённые вылезая из укрытий весело приветствовали своего любимого атамана колесница Индры проследовала последнюю, пацаны которой лихо подняли на верёвках искусственный завал, оказавшийся своеобразными воротами, и выкатила на большую поляну. Всё. Он наконец-то дома.

Проехав неспешно мимо нескольких землянок к большой крытой повозке, колесница остановилась. Индра соскочил на землю и поставив руки в боки внимательно осмотрел пленницу начиная с растрёпанной головы и заканчивая босыми ногами. Та вжалась в борт обхватив колени связанными руками. Стараясь спрятать голову в плечи, она испуганно зыркала из-под растрёпанной рыжей копны волос, образующей ни то большой спутанный клубок, ни то развалившееся сорочье гнездо.

Тут подбежал тощий, но жилистый пацан с коротко обрезанными волосами, почти лысый, от чего его голова казалась совсем маленькой, и затараторил, запыхавшись от бега:

– Атаман, ничего серьёзного в логове не было без тебя. Только так по мелочи. Прибились ещё девять пацанов разного возраста. Сидят по ямам на испытании. Рассадил всех по разным. Есть пить не даю. Так Шумный велел. Смотреть будешь?

– Сколько уже сидят? – спросил устало Индра, оборачиваясь к тараторившему.

– Уже два дня.

– Пускай ещё посидят. Рано. Пусть на них сначала Шумный глянет. Ещё что?

– Отряд Костлявого привезли ещё одну знахарку, на которую ты указывал. Поселили, накормили. Довольна. Сегодня к полудню привезли. Она уже с Хабаркой познакомилась. Ни чё так тётка, добрая. Она сейчас в землянке у Звенящего, там пацан у него чего-то обожрался, уже два дня животом мается. Ну, он у него болит, хотя поноса нету, – он вдруг задумался, почёсывая затылок, как бы вспоминая что-то.

– Ещё что?

Индре на мгновение почему-то стало стыдно за то, что он забыл имя докладывающего пацана. Атаман знал, что он из ближних людей Шумного, вернее Шума Дождя, одного из его немногих друзей и единомышленников. Этот даже был вроде временного управляющего логовом в отсутствии своего непосредственного начальника – Шумного.

Шум Дождя руководивший всем хозяйством банды из всех ближников был самый доверенный у Индры. По крайней мере он знал куда больше чем остальные, потому что кроме команды на хозяйстве имел при себе целый отряд сборщиков информации, лазутчиков-разведчиков.

По натуре Шумный был самый шустрый из друзей атамана, вечное шило в заднице. Притом очень смышлёный, хоть сади гимны писать, ещё тот проныра языкастый, без жира скользнёт и выскользнет из любого места. Он знал всё что творится в логове и за его приделами, куда дотягивались его лазутчики. Наглый до беспредела и изворотливый на столько, что Индра за всю жизнь ни разу не видел ближника сконфуженным, а этот его заместитель сейчас замялся, отводя взгляд от глаз атамана, явно скрывая что-то нехорошее.

– Ну, говори, что ещё?

– Да тут Мухомор с Пухлым опять поцапались. Не успел разнять. Морды друг другу расквасили. Обоих наказал по твоему закону, рассадил по ямам до суда, – при этих словах он тяжело вздохнул и продолжил, – Атаман, не приживутся они вдвоём. Какая-то непонятная и старая вражда меж ними. Я уж и так и сяк.

Он замолчал и искоса взглянул на Индру, ожидая его слова. Но атаману было сейчас не до того, и он коротко бросил:

– Пусть посидят. Остынут, потом разберёмся.

– А так всё вроде хорошо, – закончил докладчик уже веселей, – Еды к вашему возвращению запасли, сена лошадям накосили. Заготовками, запасами занимаемся.

– Ладно, – оборвал его атаман, – беги Шумному докладывайся.

Индра уже не первый раз сталкивается с этим жополизом и всякий раз его прогиб с явным подхалимством, главаря раздражал. Зачем Шумный приблизил такого человечка, не понятно, но приближать его к себе атаман не собирался и поэтому старался держаться на дистанции, всякий раз давая понять, что все разговоры с обсуждением будет вести только с его начальником, Шумным.

Хотя этот хорёк оставался здесь за старшего пока их не было и выслушать доклад о происшествиях было нужно по заведённому им же правилу. Поэтому Индра старался только слушать и ничего из услышанного с ним не обговаривать. К тому же в колеснице сидела куда более интересная для него особа чем он, и атаману просто не терпелось как можно быстрее избавиться от лишнего в данной ситуации пацана.

Он небрежно похлопал льстиво улыбающегося докладчика по плечу, давая понять, что доклад окончен. Тот залебезил от такого к себе внимания, принялся кланяться, но грозный и раздражённый взгляд атамана тут же заставил пацана ретироваться и быстренько удалиться.

Индра вновь вернул своё внимание к пленнице, предвкушая дальнейшие события, которые он хоть и спланировал, но всё же при этом оставляя существенную долю на импровизацию. Та продолжала сидеть, как сидела.

Он достал охотничий нож из-за голенища звериных лап, превращённых в сапоги, и с резав верёвку с колесницы что другим концом была привязана к ноге пленницы, намотал её на руку.

– Пошли, – громким, повелительным тоном проговорил атаман, пристально смотря на девушку и оценивая её реакцию.

Та не пошевелилась будто не слышала, или сделала вид что это он не к ней обращается. Тогда атаман отошёл на расстояние натяжения верёвки и с силой дёрнул, сбрасывая пленницу с колесницы на землю как пушинку.

Девушка мигом слетела с повозки и от неожиданности сначала растянулась на траве, но быстро сгруппировалась, вновь занимая ту же сидячую позицию уткнувшись в колени, только на этот раз жалобно заскулила. Индра махнул лыбящемуся до ушей возничему и тот понукая лошадей поехал куда-то дальше. Атаман медленно подошёл к завывавшей девчонке и присел, напротив.

– Запомни, Утренняя Заря, – проговорил он нарочито медленно и спокойно.

Услышав свою полную кличку, та вздрогнула.

– Я никогда и ни для кого не повторяю дважды, – он сделал паузу и пленница, чувствуя его близкое дыхание и несмотря на весь страх и ужас, колотившийся в сердце, медленно, как бы исподлобья взглянула на мучителя краем глаза.

Между ней и грязным с чёрными разводами лицом похитителя ярко блеснуло лезвие ножа. Девушка перестала дышать, но голова её от увиденного поднялась и взгляд как заворожённый замер на медном клинке. А он при этом продолжал свой вводный инструктаж тем же ледяным, спокойным голосом:

– Если я говорю тебе что-то делать, ты делаешь это сразу и не раздумывая. Поняла?

Она мелко затрясла головой и по её чумазому и безмерно перепуганному личику покатились слёзы.

– Вставай, – велел Индра, сам при этом поднимаясь.

Пленница медленно, как во сне, с трудом удерживая шаткое равновесие и несуразно колыхаясь всем телом выполнила команду, и замерла перед ним низко опустив голову, прижимая связанные запястья к груди.

– Вытяни руки вперёд, – продолжал он командовать.

Она вновь повиновалась, протягивая путы, но не поднимая головы. Блеснуло лезвие, и разрезанные верёвки упали на траву.

– Диль, – окрикнул он одному из двух мальчишек, стоящих у входа в роскошную крытую повозку с буквально лучезарно светящимися от радости лицами, только не понятно по какому поводу, – отмокалку с баней готовьте, быстро.

Пацанов словно ветром сдуло. Как звучали их полные имена никто не знал и почему они стали Диль и Ероль, тоже. О них вообще мало что знали в логове, пожалуй, только то, что эти мелкие пацаны были братьями, и атаман привёз их откуда-то из далека. Притом из далека явно далёкого, судя по их необычному для всех говору.

– Видела? – спросил он замершую как истукан пленницу, указывая ножичком в сторону убежавших пацанов, но девушка не могла их видеть, так как это происходило за спиной и в стороне, – я сказал, и они метнулись выполнять. Это касается всех, потому что я здесь самый главный. Поняла?

Она вновь затрясла головой, хотя, судя по выражению её уже мокрой от слёз мордашки, ничегошеньки она не понимала, но на всё была согласна.