Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Лесной следователь

Снег показывает мне, что наш медведь спокойно ковырялся здесь. Анисимовский кобель, работая по-зрячему, молча вылетел на него и рванул медведя за зад. От такой неожиданности, медведь – прямо-таки, взорвался помётом!!! Здесь, всё равномерно забрызгано студенистыми каплями жидкого медвежьего помёта! Здесь же – следы шальных прыжков медведя, по пятам преследуемого Руруем…

Мы стоим с Анисимовым, на краю этой, забрызганной медвежьим помётом, «белой страницы». Дальше ступать – как-то…

Я, с удивлением, рассматриваю широкий пятак загаженного медведем, чистейшего, свежего снега. Ничего подобного в своей лесной жизни, я никогда не видел.

– Обдристался как!

– Даааа… – недоумённо тянет Анисимов, – Струя – метров пять. А, разброс! Ты только глянь – метра два, шириной!

– Будет, теперь, рвать по лесу! – опять выговариваю я, Анисимову.

Анисимов виновато молчит, опустив глаза вниз, на забрызганный медвежьим помётом, снег. Вздохнув, я приступаю к осмотру…

По следам, я вижу, как медведь, с висящей на нём собакой, пронёсся по поляне далеко влево! Потом, крутнувшись, он развернулся и на махах, проскочил по поляне обратно! Здесь, осаженный Руруем очередной раз, медведь снова развернулся и после нескольких крутых виражей, во весь опор бросился к борту речной долины.

– А! – понимаю я его, – Там – спасительный пихтарник!

Я шагаю, по следам медведя и собаки, дальше. Белая поверхность чистейшего снега, «в лицах и красках» показывает мне, как, по пятам преследуемый собакой, медведь мчится поперёк голой поймы…

Вот и склон восточного борта речной долины. Здесь, он – низкий и пологий. Медведь, прыжками, вымахивает на оттаявший от снега, травяный склон речной террасы и на снегу у стены пихтарника… тормозит.

– Остановился! – изумляюсь я, уставившись в следы.

Зная, что в любую секунду он может скрыться в густом хвойнике, медведь преобразился! Развернувшись, он разом сбросил «с хвоста» собаку. В свою очередь, Руруй, так азартно преследовавший зверя на голых просторах пойменного ивняка, сразу оставляет медведя в покое.

Я, с удивлением, читаю следы дальше…

– Ещё минуту назад! Я думал, что собака будет гнать бедного медведя, пока не устанет! – думаю я, – Оказывается – что, нет!

Следы на снегу показывают мне, что медведь развернулся влево, вдоль границы пихтарника и зашагал по краю террасы. И собака, его – совсем не беспокоит…

– А, Собанский, который изучает медведей на Алтае! – делюсь я мыслями, с напарником, – Пишет в своих статьях, что, столкнувшись с человеком, медведь бежит, пока не выбьется из сил! Смешно…

– Ты, Саня, больше верь! – советует мне Анисимов, – Этим байкам, у костра!

Выйдя по краю пихтарника, на свой входной след, наш медведь упёрся в наши следы!

– Андрей, послушай! – поражаюсь я, – Он же, элементарно проверил – мы пришли по его следу целенаправленно или собака нашла его в пойме случайно!.. Потрясающе! Это – самый первый вопрос, который должен задать себе любой, здравомыслящий человек на его месте!

– Саня, ты слишком много времени проводишь в лесу!

– бухтит Анисимов, – Для тебя – уже все одинаковы, что медведи, что люди!

– Звери, люди… Думают-то – все одинаково! – говорю я назад, не отрывая взгляда от снежных следов, – Как показывает моя лесная жизнь – особой разницы нет.

Озадаченный, я стою над медвежьими следами. Я вижу, что дальше – медведь деловито зашагал по нашим следам.

– Он идёт за нами! – удивлённый, стоит позади меня, Анисимов.

– Ну! – киваю я и прикидываю ход медвежьих мыслей, – Он узнал, что люди пришли по его следу! Теперь – ему нужно узнать, кто эти люди!

Я приседаю на корточки и касаюсь пальцем маленького углубления на поверхности снежной лунки человеческого следа: «Смотри! Он суёт свой нос в каждый наш след! Вот! И вот! И вон!.. Молодец!». У меня хорошо работает воображение – я красочно представляю себе, как, вот здесь, стоящий на четырёх ногах, среди заснеженного пихтарника, бурый медведь опустил морду к следам и чёрным пятаком своего носа ткнулся в снежный отпечаток болотного сапога…

Я, чуть пригнувшись к следам, первым, Анисимов – в шаге за мной, мы шагаем по заснеженному пихтарнику, по следу… тропящего нас медведя!

– Интересно… – поглядывает по сторонам Анисимов, – Саня! А, кто кого тропит?! Мы – его? Или, уже – он нас?!

– Ну, по наложению следов друг на друга… – прикидываю я и показываю пальцем следы, – Смотри! Сначала, вот – мы его!

– Ну! – кивает Анисимов.

– Потом, вот – он нас!

– Ага! – соглашается Андрей.

– А теперь – мы тропим его. По второму кругу…

– Тропим медведя, тропящего нас… – бухтит Анисимов, – Туфтология…

– Как-то так…, – киваю я, не отрывая глаз от снежных следов.

Мы шагаем дальше…

– Целую дорогу натоптали! – бурчу я, – Сначала медвежий след, по нему – собачий, потом мой, потом твой! Теперь – второй круг: опять медвежий и следом – собачий. А теперь – снова мой и твой!

– Уффф! – вздыхает за спиной, Анисимов.

Медведь проходит по дорожке следов весь пихтарник, до места, где мы вывалились из хвойника на проталину склона речной террасы! Здесь, он круто сворачивает вправо и по глубокому, рыхлому снегу, уходит прочь от речки, в глубину хвойных лесов.

– А-аа! – делает вывод Анисимов, – В открытую пойму – не пошёл! Молодец!

– А что, ему? – дёргаю я на это, плечом, – Он же, не в прямом смысле, нас тропил! Узнал своё – да и пошёл…

– Запах, наш, проверил – уж, точно! – прикидывает Анисимов.

– Конечно! – соглашаюсь я, – Скорее, вспомнил. Он же должен наш запах знать по прошлому году…

Я уже прикидываю наши дальнейшие действия, – Ладно… Давай, домой выкручивать? Дальше – ни помётов не будет, ни поедей.

– Давай, – кивает Анисимов.

К своему Тятинскому дому мы выкручиваем по дороге – через подъём со стороны устья Банного ручья. Короткий подъём на плато высокой морской террасы – и перед нами предстаёт пустырь нашего дома.

– О! Какой сюрприз!

– Сколько народу!

Прямо перед входной дверью, перед фасадом нашего дома, стоит вездеход. Большой и тяжёлый ГТТ. С коробом металлического салона вездеход вообще смотрится зелёным мастодонтом. Лица – все наши, заповедниковские. Это приехало всё наше начальство.