Положительная характеристика

Положительная характеристика
Aлександр Bикторович Aнтипов

Из-за невнимательного отношения некоторых людей случаются беды. Из-за безответственного отношения некоторых людей происходят трагедии. Из-за равнодушного отношения некоторых людей начинаются катастрофы.

Aлександр Aнтипов

Положительная характеристика

“Остановись, мгновенье, ты прекрасно”. Вы думаете это Пушкин? Тютчев? Блок? Есенин, наконец? Вы не угадали. Эта растиражированная фраза из бессмертного творения Гёте. Перечитайте на досуге. Эти слова должен был произнести Генрих Фауст, подведённый Мефистофелем к этому самому мгновенью. Тем самым подтвердив сделку с дьяволом. Вот такая прекрасная фраза…

Он не помнил этого студента. Ну совершенно. Были раздолбаи, были умненькие ребята, были откровенные хулиганы. Но кто такой Жаров Владимир, ну ни каких картинок. Преподаватель Антонов сидел на даче и тупо смотрел на запрос о характеристике на студента Жарова Вэ Пэ. На последнем 4-м курсе в учебном заведении, где один работал, а другой учился, произошла реорганизация. В результате студентов перевели в другое здание, преподаватели разбрелись кто куда. Остался один Антонов, который перебрался на другую площадку этого-же заведения, благо там была вакансия. Так-что последний год обучения он не пересекался со студентами этой группы. И вот- запрос на характеристику. Из Службы Безопасности Президента, куда этот самый Жаров поступает на службу. Да черт с ним, напишу стандартный ответ на стандартный запрос, подумал Антонов. Учился хорошо, не привлекался, зарекомендовал себя с положительной стороны, принимал активное участие и так далее и тому подобное. Взял ручку, лист бумаги, приготовился писать, чтобы потом, осмыслив, забить в компьютер. И тут вспомнил. Вспомнил лицо, манеры поведения, высказывания, ответы на вопросы. Абсолютно четко возник образ, в деталях. Вот он, Володька Жаров, вспомнил наконец-то. Чем-то не нравился этот парень. Даже не так. Вызывал в душе какую-то тревогу, озадаченность. А так-студент, как студент, как многие, как все. Ну не ломать же карьеру парню, судьбу наконец. И написал стандартный ответ на стандартный запрос. То-есть положительный. Ведь в самом деле- не привлекался, учился, участвовал активно, зарекомендовал и т.д. и т.п.

В штабе уже никого не было. Оно и понятно- пятница. Кто- в спортзале, кто-в пивзале. Пятница! Если офицер не на дежурстве- его право, чем занять вечер. Капитан Петров, замнач особого отдела перебирал на столе бумаги, собирался пойти в тир по привычке. После недавнего ранения зал рукопашного боя был для него закрыт, а вот тир- пожалуйста! Так, сейчас быстренько напишу ответы на три запроса и пойду. Так, этот из комендантской службы ФСБ. На сержанта Федотова. Бывшего сержанта, дембельнулся весной. С хитрецой парень, себе на уме, но служил хорошо, две командировки в составе оперативно-боевой группы. Так, пишу- достоин и все такое. Второй- рядовой Козлов. Запрос из МВД. Ну- этот откровенный раздолбай и лентяй. Хотя серьезных взысканий не имел, в личном деле все чисто. Были порицания, да у кого их нет? В общем- в ментовке ему самое место. Пишу- участвовал, зарекомендовал, был отмечен и т.д. и т.п. Так, третий. Жаров Владимир, старший сержант. И все. Провал в памяти. Капитан Петров достал «Кент» и закурил. Ведь именно на этих сигаретах бросал курить, потом был «Филипп Моррисс». И все- бросил. На соседнем столе валялась пачка «Кента»– потянуло на старое. Выпустил струю дыма и задумался. По мобильному позвонил Хайновичу, заму командира части по спецподготовке. Запыхавшийся голос. Мослается или рубится на татами? Хотя, если б на татами или на ринге- не взял бы трубу. Ответ обескуражил- не помню такого. Ладно, позвоним ротному. Характерное позвякивание стекла, голоса, музыка, какой-то бубнежь. В кабаке старлей, ну да ладно, главное- на звонок ответил. Жаров? Сержант? Был такой. Какой? Да никакой! Ни рыба, ни мясо, хотя службу тащил, в неуставщине не замечен, не курил, не пил, занимался спортом. Да кто в части не занимался спортом- спецназ ведь! Ладно, черт с ним, с этим Жаровым, в тир опаздываю. Напишу стандартный ответ на стандартный запрос. То есть- положительный.

Ну почему опять не могут сами решить- брать или не брать? Ведь своя медкомиссия есть, и не простая, а с таким оборудованием- обзавидуешься! И что не врач- КМН, кандидат медицинских наук! А тут- до кандидатской никак руки не доходят. Съездить на рецензирование в госпиталь Бурденко, поговорить со спецами, обещали ведь помочь в том году. В каком том, забыл уже, наверное, поздно диссертацию дописывать. Да и реально поздно- в военкомате тихо, как на кладбище. Причем тут кладбище? Так, быстро пишу ответ и- домой. Так рассуждал майор медицинской службы Горелов, глядя на запрос на одного из его пациентов. Перед призывом на срочную службу проходил парень медкомиссию в военкомате, что-то Горелову в нем не понравилось, хотя никаких видимых причин для беспокойства не было. Но Горелов опытный психиатр и завернул парня на дополнительное обследование. Обследование ничего не выявило и парня призвали на действительную военную службу. До армии качался, занимался боксом, прыгал с парашютом в Волосово, где сам Горелов начинал свою парашютную историю. И как результат-Жаров (именно на него пришёл запрос) оказался в спецназе. А сейчас от него, Горелова, хотят получить ответ –годен ли Жаров для службы в Управлении Специального Назначения Службы Безопасности Президента? Или не годен? Ведь что-то Горелову не понравилось, раз отправил на допобследование. Ну и что, что не подтвердилось, были-же сомнения. Какие? И как объяснить всем этим врачам КМНам, что он видит ауру человека? Ну не буквально ауру. А чёрт его знает, как объяснить. Опять помянул нечистого, а ведь верующий человек, прихожанин. Но ведь тех, кого он, Горелов, от службы заворачивал, а медкомиссия всё равно пропускала, ведь с ними всегда беда приключалась. И серьёзная беда. И после того, как он завернул Евдокимова, того всё равно призвали. Был недобор, брали в армию всех подряд. А когда Евдокимов расстрелял караул у себя в части, все на уши встали. И началась серьёзная проверка. И тогда выяснилось-все, кого Горелов не советовал призывать, все совершили на службе тяжкие и особо тяжкие преступления. Поохали-поахали и успокоились. Но отныне стало так-если Горелов говорит нет-значит нет, не годен к службе в ВС. Жаров, Жаров. Что-же в нём не понравилось военврачу Горелову? Даже не так. Чем-то вызывал в душе неосознанную тревогу, нарушал душевное равновесие. Весна тогда была жаркая, но во время общения с призывником Горелова слегка знобило. Но озноб этот был не простудный, а какой-то непонятно необъяснимый. Ведь именно тогда Горелов в первый (и последний) раз опробовал один можно сказать эзотерический и ненаучный метод. Об этом методе Горелову рассказал между делом знакомый священник. После того, как Жаров прошёл дополнительное обследование, пришёл на приём к Горелову. Всё хорошо-годен, готовься к службе в серьёзной боевой части, как ты хотел. Воды выпей-жарко ведь. Вон стаканы на подносе-бери любой. Жаров взял стакан из середины, выпил и ушёл. Горелов подошёл к подносу с графином и стаканами. Стаканов было тринадцать. В двенадцати из них была святая вода, взятая в Храме, куда он периодически ходил. В тринадцатом, незаметно помеченном, была обычная из-под крана. Именно этот стакан оказался пустым. Горелов вспомнил те чувства, что испытал в тот момент, словно оказался на пороге открытия, откровения. Но Горелов-прагматик взял тогда верх над Гореловым-эзотериком. И вскоре всё забыл. И вот сейчас вспомнил, испытывая дурноту, словно не хватало воздуха. Подошёл к окну-открыл, пошёл свежий воздух. Выглянул. Темень и тишь. Как на кладбище. В углу возле шкафа, не заметный от входа, висел образ Спасителя. Трижды перекрестившись, Горелов закрыл окно и сел за стол писать ответ на запрос. Стандартный ответ на стандартный запрос. То-есть положительный.

Замначальника отдела кадров, подполковник Лихунов сидел за столом в своём кабинете. Уставший к концу недели от вороха накопившихся бумаг, от нерешённых семейных проблем, от ноющей боли в правом бедре, от переживаний за сына-офицера Управления А, направленного в командировку на Кавказ, от неимоверного количества разных забот и хлопот. Из окна кабинета, расположенного над Боровицкими воротами, открывался замечательный вид на вечернюю Москву. Скоро переезжать в новый корпус, а так привык к этому кабинету. Но приказ есть приказ. Лихунов поёрзал за старым дубовым столом, который помнил первых чекистов. И пятно в правом углу от ружейного масла до сих пор пахнет. Его предшественник рассказал историю появления этого пятна. Или байку. Про то, как замначальника 9-го управления пролил масло во время чистки маузера, подарка самого председателя ВЧК. Произошло это в момент покушения на Брежнева, когда Ильин стрелял по кортежу из двух ПМов. 11 выстрелов переполошили всю кремлёвскую охрану. Тогда погиб водитель кортежа и был ранен сотрудник охраны на мотоцикле. После этого случая охраной высших должностных лиц государства занялись всерьёз и обстоятельно. А уж какая охрана теперь-Лихунов знает не понаслышке, сам участвуя в подборе и проверке кандидатов. Время приближалось к полуночи, водителя он давно отпустил, зная, что задержится допоздна. Придётся воспользоваться разгонной машиной из ГОНа с малознакомым водителем, которому придётся показывать и объяснять дорогу по переулкам старого Переделкино к даче. Была пятница, очень хотелось за город на природу. Посидеть в беседке под старыми липами, подышать цветами, посаженными женой. Лихунов наугад выбрал папку из стопки, решив, что она будет на сегодня последней. Это было личное дело будущего сотрудника Службы Охраны. Подполковник полистал папку. Медкомиссия, тесты, запросы по месту учёбы и службы, места жительства, проверка МВД, родственники живые и умершие, спецпроверка ГБ и справки, справки, справки. Так, стоп. Зачем военно-врачебная делала запрос в призывную комиссию военкомата? Что насторожило? А вот и ответ врача медслужбы Горелова. Вроде-бы всё понятно и прозрачно. Все характеристики положительные, тесты и полиграф дают добро на зачисление. В углу за портьерой что-то крякнуло-скрипнуло-пискнуло и портьера колыхнулась. Сквозняк. Надо окно закрыть и звонить дежурному на счёт машины. Пока подъедет дочитаю и поставлю резолюцию. Взяв ручку с золотым теснением грозного щита с мечём, Лихунов на миг задумался. Тахикардия или аритмия, до сих пор путаю два этих понятия. Размашисто написал в углу папки- на оформление. И поставил подпись. Служи, боец Жаров. Лихунов убрал папку в сейф, собрал остальные документы и сунул их туда-же. На сегодня всё, пора домой-время заполночь. В груди саднило, придётся пить таблетки в машине. Лихунов вышел из кабинета.

Неплохо стреляет. И с рукопашкой всё хорошо. Надо бросковую технику подтянуть немного и можно в выездную на стажировку отправлять. Старший инструктор учебного отдела Управления специального назначения майор Заикин знал толк в людях. И если он видел перед собой крепкого мускулистого парня с волевым взглядом, то понимал, что это боец, который нам нужен. О морально-этических качествах бойца он не задумывался. Если что-перекуётся как надо в горниле службы. На войне все средства хороши. А за то, что Управление ведёт бой и не всегда незримый, говорили два ранения и два боевых ордена, висящих на парадке в шкафу офицерской общаги, где Заикин проводил большую часть ночей. Квартира, которую он получил от Управления была не обжитой. Всё руки не доходили. Так как они, эти самые руки сжимали пистолетную рукоятку и цевьё автомата, или жумар и верёвку десятку. Временами нож Катран или гриф штанги. Фастроп из зависшего вертолёта, а временами-загубник акваланга или вытяжное парашюта. Вся жизнь майора-боевая подготовка своей персоны и своих подопечных. Очередная полугодовая проверка прошла успешно. Будучи замнач отдела по боевой, Заикин писал рекомендации и характеристики на направленных к нему в обучение бойцов. Пролистав диаграммы тестов по физической кондиции, стрельбе, полосе разведчика и другие немаловажные спецтесты, он делал пометки поверх результатов. За редким исключением эти пометки носили положительный характер. Так, а вот и кандидат, которого запрашивали из контрснайперского подразделения их Службы. Показатели выше средних, точность попадания, кучность, скорость реакции, вариативность мышления. Да у этого парня баллистический калькулятор в башке. Произведя расчёт дистанции, внеся поправки на ветер, давление и всё остальное, была сделана неплохая серия на дальней дистанции за короткое время. Заикин решил позвонить своему коллеге и одновременно вызвать бойца на беседу. В кабинете, где они пили тегуанинь, всё было стандартно и однообразно. Закупка мебели и оргтехники проходила по тендеру и интерьер кабинетов не отличался оригинальностью. Разве что бухты верёвок и различного альпснаряжения, висящие за оружейным шкафом, да макивара, закреплённая между окнами, вносили некоторую изюминку в окружающую обстановку. Хозяин кабинета и его гость давно знали друг друга, ещё с училища. Потом военная судьба раскидала их по просторам нашей необъятной, чтобы через десять лет свести снова, уже на службе в УСН. Гость Заикина, глотнув чая, поставил чашку на резной поднос. В дверь постучали, вошёл боец и представился.

– Хочешь продолжать дальнейшую службу в качестве снайпера?

– Хочу.

– Понимаешь все тяготы и лишения?

– Понимаю.

– Когда готов приступить к обучению по специализации?

– Сегодня.

– Нет, сегодня не надо. А вот с понедельника отправляешься в командировку в Солнечногорск. Там длинная галерея-постреляешь пару недель под контролем местных святил. Потом в Питер на 2 месяца, потом в Ленобласть на полгода. Пройдёшь обучение, съездишь в Тарусу, где тебе закажут ствол на фабрике. Чего ухмыляешься-есть такая фабрика, где Лобанов делает свои дальнобои. В том числе для нас. Командировку оформишь у себя в кадрах, а в Тарусу поедешь от нас. Всё, свободен.

Когда за бойцом закрылась дверь, Заикин подумал о своём госте. Как всегда-строг и лаконичен. Наверное, таким и должен быть настоящий снайпер. Про его курсантского кореша в определённых кругах ходили легенды. Дважды держал самого Масхадова на выстреле. Команда на открытие огня так и не поступила. В последующем занимался ликвидацией самых одиозных и непримиримых главарей бандформирований. Теперь начальник контрснайперского подразделения в Службе Безопасности нашего Главка. Рад за друга.

Командировка в Солнечногорский учебный центр, где готовят снайперов со всей страны, пролетела быстро. Выполнив все итоговые нормативы на отлично, Жаров отправился в Питер. Город ему очень понравился. Он мог долго смотреть на Северную Пальмиру из окна кабинета на Литейном, который он временно делил с хозяином-Старшим оперуполномоченным, майором Дмитрием Рожковым, душевным и весёлым балагуром. Особенно нравилось смотреть на разведение мостов. Ради этого он оставался ночевать в кабинете. После занятий отправлялись вдвоем в небольшую забегаловку неподалёку. Подвальная забегаловка была чистой и уютной. В первый же вечер Жаров сфотографировал название и отправил матери в Москву, без комментариев. Они были излишни. Название говорило само за себя: Мама, я не пил. Отучившись в Питерском Управлении, получил направление в Ленинградскую область, в войсковую часть(в/ч) охраны АЭС. Там, в запретной зоне атомной электростанции проходили тактико-техническую, тактическую, топографическую подготовки ОБГ, оперативно-боевые группы. В состав одной из которых был направлен на учёбу Жаров. В состав ОБГ по штатному расписанию входят две снайперские пары, которые в лесной безлюдной местности отрабатывают учебно-боевые задачи различной степени сложности и различные вводные оперативно-тактического характера. Снайперская пара выдвинулась на рубеж открытия огня. Необходимо было подготовить НП (наблюдательный пункт), по сути-окоп полного профиля с маскировкой, и два секрета по флангам, почти такие-же окопы. Эти боковые окопы будут являться ЗНП, то есть запасными наблюдательными пунктами, но с упрощённой маскировкой. Это значит, что при получении команды покинуть НП, снайперы расползутся влево-вправо и займут секреты до получения новой вводной. Всё это элементарная проверка на качество выбора НП, бесшумность и скрытность передвижений и работу по маскировке на местности.

– Егеря идут.

Это сказал первый номер снайперской пары лейтенант Мартынов.

– Какие ещё егеря?

Позёвывая, поинтересовался Жаров.

– А вон, два дурня с калашами за спиной, прутся в нашу сторону. Это охрана АЭС проводит выборочное прочёсывание. Видимо, командиру ПДГ чем-то наша горка приглянулась, вот он и послал бойцов проверить. Как не вовремя! Придётся расползаться по секретам и работать каждый со своей запасной позиции. До контрольного времени осталось пять минут. Если они пройдут через нас, то как раз будут в это время. Плюс минус минута. Как старший боевой пары принимаю решение о занятии ЗНП и работе по цели с двух точек одним залпом по моей команде.

Лейтенант Мартынов, сдвинув маскировочный щит, мягко выбрался из окопа и отполз назад вниз метров на пять. Привстав, он махнул рукой Жарову и начал смещаться на свой ЗНП. Скоро он пропал из виду. Бойцы приближались, о чём-то тихо переговариваясь. Жаров не спешил выполнять приказ, у него были свои мысли. Аккуратно сдвинув маскировочные кусты, он выполз наружу и прислонив винтовку к росшей позади окопа сосне, бесшумно вернулся на место. Два бойца из охраны АЭС, находящиеся по боевому расчёту в противодиверсионной группе роты охраны, выбрались на самый верх горки, отмеченной на карте их старлеем. Приказ был короткий и простой-проверить отметку 1375 и вернуться тем-же маршрутом назад. Почему именно эту высоту, а не соседнюю, бойцы не спросили, как и про маршрут движения. Внимательно присмотревшись к местности, можно было-бы понять, что с этой высоты, отметки 1375 открывается великолепный обзор на часть дороги, ведущей к третьему энергоблоку, а маршрут, указанный бойцам на карте-проход в кактусе, системе минных полей и сигнальных заграждений. И если минные поля во время учений находились не в боевом режиме, то вся система сигнализации была активна в любое время. Солдатам было невдомёк, что точку проверки на их карте поставил не их старлей, а человек, куда более сведущий в этих вопросах. Этим человеком был полковник Матвеев, начальник оперативно-аналитического отдела Службы Безопасности. Именно его отдел обеспечивал выездные бригады всей информацией по продвижению. Вероятные места засад, закладки фугасов, сектора обстрелов, господствующие высоты, дорожная ситуация, скоростной режим и так далее. Именно этим занимался его отдел, а также созданием оперативных шаблонов для филиалов Службы Безопасности в крупных городах, столицах Федеральных округов. Предстояло посещение Первым Лицом, он-же Охраняемая Персона(ОП) открытия третьего энергоблока после реконструкции. Проводились командно-штабные учения(КШУ) силовых ведомств, совпавшие с этим визитом. Участником одного из таких учений являлась снайперская пара УСН Службы Безопасности, игравшая роль террористов. По дороге на энергоблок должна была пройти колонна президентского кортежа, замыкал которую бронеавтомобиль Фалькатус, с установленной на корме мишенью. По которой должна была отработать пара Мартынова и Жарова. В свою очередь, контрснайперское подразделение службы должно было вычислить и определить, и уничтожить террористов. Не буквально, конечно, а с использованием приборов фотовидеофиксации, совмещенных с лазерными целеуказателями. Этими приборами вооружалась вся Служба Безопасности для последующего разбора, анализа проведённых мероприятий после выполнения задачи. После очередного выезда Первого Лица(ОП) за пределы резиденции и возвращения обратно. Полковник Матвеев, пользуясь случаем, всегда вносил некоторые определенные изменению в действующие оперативные шаблоны, вводные, развивающие оперативное мышление у сотрудников. Этой вводной и была идея послать бойцов на прочёсывание некоторых участков местности, в том числе высоты 1375. На которой и засела пара снайперов, играющих роль террористов. Рассчитав время и отметив на карте точку, полковник Матвеев передал её вместе с другими картами начальнику охраны АЭС, тем самым внеся некоторую путаницу в предстоящую баталию. А посланные бойцы тем временем стали обходить куст с колючками слева и справа. Глядя на этот куст, оба думали одинаково-потом не отскребёшься. И им было невдомёк, что под этим кустом, стоявшим вместе с корнями на искусственной платформе, сидит в окопе снайпер. Обойдя куст, оба увидели винтовку, прислонённую к сосне. Этих нескольких секунд замешательства Владимиру хватило на бесшумное покидание своего убежища. Прямым ударом ноги мае-гери в поясницу и эмпи, локтем в голову, Жаров вырубил стоящего слева бойца. И тут-же нанёс уракен правой наотмашь, стоявшему справа. Рука бойца, потянувшаяся к рации, отчётливо хрустнула, Жаров не остановился, а пробил серию. На добивание. Оба в сознание придут не скоро, бегом на огневой рубеж. Но не в уютный окоп с оборудованной ячейкой для стрельбы и прекрасным обзором и маскировкой. Перекинув винтовку за спину, он полез на стоящее за гребнем и чуть ниже по склону дерево. Одно из любимых занятий детства-лазание по деревьям. А после фильма о Тарзане, это стало своего рода физподготовкой. Матвеев стоял с биноклем на обочине, опершись локтями на капот машины. Метров через двести дорога делает крутой поворот, и кортеж, чтоб не улететь в кювет, вынужден будет снизить скорость. Вот здесь по нему и отработают снайперы Управления Спецназначения Главка, засевшие на высоте 1375. Должны отработать. Но его снайперы, из состава Контрснайперского подразделения Службы Безопасности Президента, его антиснайперы-лучшие из лучших. И в очередной раз утрут нос этим рэмбам из УСН. И ликвидируют их, не дав сделать ни одного выстрела. Матвеев размышлял. Что сделают в данной ситуации снайперы? Расползутся по запасным НП и поведут огонь самостоятельно? Переместятся оба на один ЗНП? Какой? Он задавал себе эти вопросы, рассматривая в хорошую швейцарскую оптику небольшую заросшую горку, обозначенную на карте как отметка 1375. Кортеж приближался. Из головной машины с эмблемой ГИБДД запросили пароль. Его водитель ответил. Секундомер пропищал контрольные 30 секунд. Полковник внимательно осматривал горку и слушал доклады своих снайперов. Первый-цель не обнаружена. Второй-цель не обнаружена. Третий-цель не обнаружена. Четвертый-высота 1375! Левее 80 ниже12! Вижу оптику! Огонь! Матвеев произнёс это слово одновременно с началом доклада второго номера четвёртой пары. Четыре лазерных целеуказателя с четырёх разных точек практически одновременно зафиксировали цель-лейтенанта Мартынова, напарника Жарова. Четыре пальца на спусковых крючках винтовок одновременно нажали на спуски, на которых были закреплены датчики целеуказателей. Оба в одном окопе? Неразумно. Потом ещё залпы, из-за отсутствия визуального контроля поражения целей. Цель (или цели) была поражена, как в лазерном тире, что и подтвердили чуткие приборы фотовидеофиксации. Матвеев, не успев принять доклады от своих снайперов, выдохнул задержанный воздух и услышал выстрел. Чуть дрогнула ветка на сосне за гребнем горки, правее пика и ниже. И тут-же силуэт человека мелькнул вниз. Спрыгнул? Нет, с такой высоты можно разбиться. Слетел вниз по верёвке, опередив антиснайперов на доли секунды. Кортеж пронёсся мимо. Полковник Матвеев оглянулся вслед уносящимся машинам и увидел манекен, закреплённый на последней. У манекена не было головы.

Мнения участников разбора разделились. Одни высказывались категорично: травмировать людей, тем более военнослужащих на учениях не позволительно! Другие говорили про реалии и действительность, про вечный бой и т.д. и т.п. Матвеев высказал свое мнение. Всё запротоколировали, все расписались и разошлись. А в казарме, где временно расположились сотрудники УСН, спор переходил в силовую фазу. Два бойца в госпитале, ты их сука, покалечил. Старлей, командир бойцов кричал и лез в драку с Жаровым. Тот сидя на койке, пожимал плечами и откровенно не понимал, что от него хотят все эти люди, обступившие их временный кубрик. Лейтенант Мартынов раздвинув мощными плечами толпу, подошел к койке, где сидел Жаров. Схватив его за шиворот, Мартынов потащил Жарова на улицу, намереваясь выяснить причину невыполнения приказа. Его, Мартынова приказа. Он не указал об этом в рапорте, понимая, что поломает парню карьеру. Написал, что действовал согласно регламентирующим документам таким -то, номер такой-то. Жаров, видимо, не успел покинуть НП, и боясь нарушить режим маскировки и секретности, остался на месте. В общем, выставил себя полным дураком, выгораживая другого. Так как должен был убедиться в том, что оба покинули НП. Жаров искренне не понимал негодования Мартынова. Задача выполнена, все живы. Правда, двое в госпитале с серьезными травмами, им делают операцию. А Мартынов, фигурально выражаясь, застрелен на месте. Но задача то выполнена! И один из снайперской пары остался цел и невредим. И готов к выполнению другого задания. А это не мало значит. После этого случая снайперы не работали вместе, так как Жарова направили на учебу.

Во время учебы произошло одно досадное недоразумение. Именно так решил для себя Жаров – досадное недоразумение. Это недоразумение случилось в Сирии, то есть в Сирийской Арабской Республике, куда Жаров был отправлен на три месяца на боевую стажировку и прикомандирован к военной полиции, сопровождающей гуманитарные грузы. Им периодически докучали снайперы непримиримой оппозиции, а своих не хватало. Это случилось одним жарким сирийским вечером, когда вода закончилась, глаза слипались от пота и хотелось заползти в какую-нибудь сырую нору и лежать там до ночной прохлады. В наушнике гарнитуры запищало – заскрипело, и сквозь помехи Жаров услышал информацию по конвою. Его второй номер тоже всполошился. Засек снайпера. Произнося вслух все измерения, он забивал их в баллистический калькулятор что бы получить необходимые поправки и выдать их первому номеру. Так, расстояние 600, ветер умеренный 3 м\сек. Боковой с 9 часов, температура воздуха +34, давление растет, значит средняя точка попадания ниже, температура боеприпаса пониже, значит СТП ещё ниже, влажность сейчас в расчет на берем. Всё это произносил вслух, точнее бормотал под нос, внося данные в баллистический калькулятор, Витя Буров, его второй номер. Хотя по факту второй номер-главный. Он делает все измерения и все запросы в метеослужбу, делает расчёты и вносит поправки. Выдаёт их первому номеру в виде вертикально-горизонтальных поправок. Итак-две угловые минуты-два клика, то-есть поворота маховичка на прицеле. Готово. Стоп. Вижу чудилу с рюкзаком, быстро идущему в сторону конвоя с 11 часов, дистанция 650. Не успел Буров произнести этих слов, как прозвучала серия выстрелов, потом ещё серия. И ещё. Добрый бородатый декханин выкатил на дорогу перед конвоем свою тележку с барахлом и поднял руку над головой. В руке был взрыватель, от которого провод тянулся к тележке. Когда в обойме винтовки закончились патроны, Жаров сменил позицию вместе с Буровым и перезарядился. Не подвели английские оружейники. И даже модификация AW, то есть арктическое исполнение этой знаменитой десятизарядной английской снайперки, не ухудшило стрельбу в условиях пустыни. Минус три-произнёс Жаров в гарнитуру радиосвязи. Минус четыре-зацепил гражданского, точнее-гражданскую на второй серии. Всё это видел Буров в свою трубу на треноге с 50-кратным увеличением. А вообще-молодчага! Конвой цел, два шахида и снайпер в минусе. Более, чем отлично. По рации поблагодарили за отличную работу, за спасённые жизни. Особенно теплые слова от начальника конвоя. Особенно-за ликвидацию снайпера. Про девушку, случайно попавшую под обстрел и погибшую от шальной пули никто не вспоминал. Случайное недоразумение. Она оказалась не в то время не в том месте. Так подумал Жаров.

По возвращении из Сирии обучение продолжилось. Во время занятий по огневой подготовке разбирались различные ситуации работы снайперов. В том числе и его, Жарова, работа по сопровождению конвоев. Рассматривались все возможные варианты развития событий, прогнозирование ситуаций. На стрельбище полигона воссоздавалась та или иная мишенная обстановка из полученного опыта. Преподаватель подполковник Бондарев откровенно не симпатизировал Жарову. Ему просто не нравился этот парень, как говорят-всеми фибрами души. Так он и сказал своей жене за ужином, когда та поинтересовалась проблемами мужа. Не знаю, почему. Редко такое бывает. Может, из-за убитой девушки, которая не упоминалась в официальных отчётах о том боестолкновении. Может-ещё из-за чего. О подробностях он узнал от Виктора Бурова, с которым увиделся на торжественном мероприятии 20 декабря в Москве. В номере гостиницы, за рюмкой коньяка Буров всё рассказал. Его самого удивило полнейшее безразличие со стороны Жарова к случайно убитому им человеку, молодой девушке. А может так и надо-не чувствовать никаких угрызений совести? Тогда никакие ранние инсульты-инфаркты не страшны. На выпускных экзаменах Бондарев дал положительную характеристику Жарову, и новоиспечённый лейтенант отбыл к месту дальнейшего прохождения службы, то есть в УСН Главка Охраны. Не бери в голову, если с ним что-то не так, на месте разберутся и примут правильное решение. Напиши положительную характеристику и забудь, чёрт с ним с этим Жаровым. Так сказала жена Бондарева. А подполковник Бондарев любил свою жену и прислушивался к её советам. Он написал положительную характеристику Жарову. И забыл.

Не приводи его больше к нам. У меня всё из рук валится, а после его ухода я плохо себя чувствую. А сегодня икона упала, Батюшки Серафима икона, твоя любимая. Что скажешь-случайно? Как-будто нечистый в доме побывал. Так говорила жена капитана Голосова своему мужу про нового напарника мужа, лейтенанта Жарова. Голосов и сам чувствовал, что с Жаровым что-то не так. Причём, что не так, и как не так, не мог себе объяснить. После возвращения из командировки на Кавказ, где они обеспечивали безопасность Первого Лица, во время краткосрочного отпуска произошло событие, не поддающееся логическому объяснению. Чтобы не терять форму, будучи в краткосрочном отпуске, напарники каждый день ближе к вечеру или поздним вечером ходили в тир. После тира, попив пивка, разъезжались по домам. Как-то после тира вместо пива решили прогуляться по вечерней Москве, зашли в Сретенский монастырь. Жаров отказался идти в Храм, сказав, что посидит возле заборчика на скамейке-подышит свежим воздухом после пороховых моционов. Голосов набрал маленькую бутылочку святой воды-жена просила. Подошёл к скамейке, на которой сидел Жаров, присел рядом.

– Переводишься? Куда, если не секрет?

– Не секрет, в УЛО, в личку. Завтра крайний день моей службы в УСН.

– Я-же тебе деньги должен, подержи бутылку-достану кошелёк.

Жаров взял бутылку и уронил её, будто обжёгся. Растяпа, подумал Голосов, наклоняясь за бутылкой. Краем глаза он заметил, как Жаров вроде-бы пытался подуть на руку, как на ожёг. Да нет, померещилось, отдыхать надо, а не по тирам лазить. То, что напарник переводится в личную охрану Первого Лица, не удивило Голосова. Как не удивила стремительность служебного роста Володи Жарова, теперь уже бывшего его напарника. На утреннем построении Стас Голосов заметил полоски пластыря на левой руке Жарова. Жарил картошку, обжегся об сковородку. Так объяснил наличие пластыря на руке кореш Вова. А ведь ты не любишь картошку и никогда её не ешь. По крайней мере, я этого ни разу не видел. И бутылку ты взял левой рукой. Совпадение? Так думал Стас Голосов на построении, пока не объявили о поощрениях и награждениях. Среди поощрённых и награждённых был и капитан Голосов. Потом обмывали награды в ресторанчике неподалёку. Про проишествие с бутылкой он забыл в тот же вечер.

В новом коллективе все сотрудники были предельно заняты. Даже сверхпредельно. Зарплата была повыше, чем на прежнем месте, но и рабочий день удлинился. Не было привычных суточных дежурств с последующим отсыпным днём и двумя дня отдыха, находясь в резерве. Иногда это занятия, иногда просто отдых и самоподготовка. Здесь же было постоянное и непроходимое состояние повышенной боевой готовности до тех пока ОП, то есть Охраняемая Персона, он же Первое Лицо не доберётся заполночь до резиденции и не ляжет спать. Иногда и не редко, это могло продолжаться до раннего утра. Потом короткий сон, бассейн, завтрак и всё по новой. В таких случаях спали в микроавтобусах по очереди. Очерёдность устанавливал полковник медслужбы, числящийся в штате личной охраны наряду с врачами интенсивной терапии. Как этот полковник определял, кому 2-3, а кому 4 часа на отдых, было непонятно. Но факт остаётся фактом. Володя Пронников, личник из 2-й бригады, отдыхал часто, но всегда по 30-40 минут. И всегда выглядел огурцом. Для Жарова этот полковник, которого все звали Михалычем, определил время отдыха: час после обеда или перекуса, то есть где-то с 16 до 17 часов и час рано утром с 6 до 7, независимо, спал ли Жаров ночью или нет и сколько спал. А так же под его руководством заваривались травяные настои или сборы или просто обычные китайские чаи. Никакого кофе в термосах, как показывают в кино не было. В микроавтобусе Мицубиси, который все называли почему-то Мицедусей, всегда стояли чайники со свежезаваренными чаями. Эта мицедуся являлась своего рода комнатой отдыха, как и похожая на неё Тоота. С этой было всё понятно-не хватало одной буквы в названии на задней двери. В этих импровизированных комнатах отдыха, раздвинув кресла, могли спать одновременно по четыре человека в каждой. Причём в случае подъёма по тревоге, съезжали в стороны обе двери по обоим бортам и в считанные секунды отдыхавшие сотрудники могли вступить в бой. Всё было организовано по-походному, в расчёте на круглосуточную и круглогодичную работу. И действительно, благодаря продуманному и организованному быту, заспанные и усталые лица не встречались. Готовились к поездке в Иркутскую область. Там в очередной раз что -то или горело или затапливало, или и то и другое. Жаров не вникал, ему чужое горе было абсолютно безразлично. Малоэмоциональный, говорили о нём одни сослуживцы, настоящий снайпер-вторили другие. Впрочем, это всех устраивало. Как и отсутствие семьи и детей у многих сотрудников. Те-же, у которых семьи были-считались семейными чисто формально. До Иркутска добрались на военно-транспортном Ил-76 МД-90А, глубоко модернизированном легендарном Семьдесятшестом, способным садиться на грунтовку, чуть ли не в поле. Кто с 76-го не прыгал-тот не десантник, как говорят в Войсках Дяди Васи- попросту в ВДВ. Вылетев из Чкаловского, подремав на борту, добрались до Иркутска. Разгрузились и заслушав боевой приказ, разошлись по своим местам заниматься каждый своим делом. Жаров принялся разбирать свои вещи. Вещей было не много: баул с бронежилетом и двумя комбинезонами, личные вещи тут же. Пластиковый чёрно-серый чемодан с оптикой, Два длинных пластиковых-же кейса с винтовками для обычной и сверхдальней стрельбы. Теперь он был вторым номером в снайперской паре и по сути был старшим в боевой двойке. Всегда готовым стать первым номером по боевому расчёту. Он помнил эти цифры из регламентирующих документов. Если расчётная вероятность попадания по цели 30% то требуется четыре снайпера и один залп. При 10%-ной вероятности попадания и одиночном выстреле, когда на повторный выстрел не будет времени, требуется участие одиннадцати снайперов. Как повернётся дело в очередной командировке, никто не знает, может всем вторым номерам придётся стать первыми на время работы снайперской команды. Точнее-антиснайперской. Или-ещё точнее, как в официальных документах-контрснайперской. Американские антиснайперские автоматические модули не прижились, хотя давали не плохие результаты, уничтожая снайперов в Чечне и Ираке, Афганистане и Сирии. Но от них пришлось отказаться-думать не умели, а в случае сбоя программы могли и по своим лупануть не раздумывая. Нет, они, конечно присутствовали на разного рода мероприятиях, никто их на помойку не выбрасывал. Но предпочтение отдавалось человеку. И его загадочному мозгу, задействованному по словам специалистов на смешные 10%.

Примерно за месяц до поездки в Иркутскую область в квартире Жарова раздался звонок. Он жил в однушке, выделенную ему Управлением, обставленной кое-какой мебелью и имевшей на кухне всё необходимое. Жаров занимался приготовлением ужина и не ждал гостей. Открыв дверь, он был немало удивлён. На пороге стояла симпатичная молодая женщина, модно одетая и улыбающаяся. Ошиблась, наверное, этажом. Вы Жаров? Вам просили передать. Вам потом всё объяснят. Сунула в руки коробку и пошла вниз. Он подошёл к окну и посмотрел. К вышедшей из подъезда женщине подошёл некто в несуразном длинном не то плаще- не то пальто и взял её под руку. Вскоре парочка скрылась за углом. Мужчина заметно прихрамывал, а перед тем, как завернуть за угол дома, бросил взгляд в сторону окон квартиры Жарова на 4-м этаже. В отделе полиции, куда Жаров привёз посылку, его встретили с пониманием. Минут через десять дежурный взрывотехник принёс коробку и ухмыляясь, поинтересовался.

– Кралю, помешанную на вампирах, бросил, поди недавно? Нет? Они любят всякую чертовщину. Может-из семьи увёл девоньку, а теперь муж пытается порчу навести или сглаз или наговор чёрный. Тоже нет? Ну тогда чей-то глупый розыгрыш. В коробке шкатулка, в шкатулке ржавые гнутые гвозди. Гвозди выброси, а вот шкатулка явно старинная. Можешь выгодно продать, лейтенант. У меня знакомый в Археологическом институте работает, там у них аппаратура разная, спектральный анализ и всё такое. Заодно примерно оценит. Вот его визитка-позвони и договорись. И не забудь мне пузырь Хеннеси занести, в сводки твой случай не попадёт. Жду коньяк.

На следующий день Жаров отвёз шкатулку по адресу, указанному в визитке и поехал на службу. Все находились в некоторой расслабухе, так как ОП, Охраняемая Персона готовился к саммиту и второй день никуда не выезжал, работая с документами. Перед обедом позвонил мужчина из института.

– Начну с гвоздей. Им 350-450 лет, точнее попозже скажу. На них микрочастицы земли и дерева. Им 300-350 лет. Со шкатулкой непонятно, приборы разный возраст в разное время показывают. Я вызвал специалиста из метрологической лаборатории, они занимаются поверкой и ремонтом наших приборов. Обещал через 2-3 дня прийти. Я завтра уезжаю в экспедицию на Алтай, шкатулку оставлю на охране, покажешь удостоверение и заберёшь её. Через месяц вернусь-поговорим. Не всё так просто с этими гвоздями и этой шкатулкой. Надо мне переговорить с одним человеком. Сейчас некогда, через месяц вернусь-сразу позвоню.

На следующий день Жаров вечером поехал в Археологический институт. Пробиться ко входу было сложно, везде стояли пожарные и скорые. Жаров показал удостоверение и прошёл через оцепление ко входу в институт. Верхний этаж выгорел полностью, чудом потушили. Разговаривали два подполковника из противопожарной службы.

– Реактивы у них там были какие особенные-льёшь и льёшь, а он горит и горит. Особенно в угловой лаборатории. Там начальник лаборатории остался, когда все разбежались, он один пытался тушить.

Жаров прошёл на вахту и обратился к охраннику, показав свои документы.

– Какой человек был Иван Петрович, профессор, просто замечательный человек. До последнего с огнём боролся-хотел ценные экспонаты спасти и сберечь. А сам не спасся.

Причитал охранник, то и дело высмаркиваясь в старый носовой платок.

– Буквально минут за 10 до пожара я с ним разговаривал. Говорил, что на Алтай улетает, просил вам пакет передать.

Жаров забрал пакет и поехал домой. Ночью ему снились кошмары-кричащий в огне человек, разрытые могилы, молотки, заколачивающие гробовые крышки. Под утро, весь в поту, потянувшись за бутылкой воды, увидел её. Она сидела на стуле на аккуратно сложенных вещах и молча смотрела на него.

– Пей, пей и слушай. Гвоздями этими был заколочен гроб одного очень достойного человека. Ты их переплавишь и из полученной болванки выточишь пулю. А шкатулка-вознаграждение за работу, которую ты выполнишь для нас. Перед этой работой в шкатулке появятся старинные монеты, которых тебе с лихвой хватит на оставшуюся жизнь. Появление монет в шкатулке для тебя знак, что пора делать работу. Точную дату и время назову позднее.

Поморгав глазами, Жаров обнаружил что на стуле никого нет. Чертовщина. Выпил воды чуть не всю бутылку и крепко заснул. А утром, надевая брюки, обнаружил на них длинный рыжий волос. И вспомнил ночного посетителя. В гаражах бородатый дядька-умелец, державший мастерскую, молча свалил гвозди в тигель и пошёл в глубь гаража. Вернулся через несколько минут с щипцами в руках, сунул щипцы в стоявшую тут-же бочку с водой и остудив болванку, отдал её Жарову. Ночью Жаров проснулся от воя пожарных сирен. Что-то опять горит. Подойдя к окну, он увидел мощное синее с красноватым отливом пламя, пробивающееся через крыши гаражей, стоявших неподалёку. А утром, зайдя на кухню руки сами потянулись к шкатулке, стоявшей на полке. Открыв шкатулку, он увидел старинные монеты, в отличном состоянии как будто из-под чеканки. Володя пересчитал монеты. Их оказалось ровно тридцать. С одной стороны монеты была изображена голова какой -то богини, с другой-сова и надпись AOE. Это были тетрадрахмы. Тридцать серебряных тетрадрахм. На телефон транковой связи пришло сообщение. Общий сбор.

– Через полчаса выезжаем на рекогносцировку. Одежда максимально гражданская. Никаких берцев, форменных кепок, камуфлированных сумок и барсеток. Золотые цепи и браслеты, пафосные часы, словом вся бандитская атрибутика разрешается. Понятно? Понятно. Довожу боевой расчёт.

После распределения ролей, то есть определение каждому сотруднику его функционала по основным рабочим ситуациям, все получили на руки топографические карты, крайне редкие специального маштабирования. То есть наиболее подробные карты масштаба 1:500 с указанием маршрутов передвижения кортежа. Маршрутов было несколько и по какому пойдёт кортеж, и в какой машине будет находиться ОП, никто из присутствующих не знал. Решение принималось начальником личной охраны(лички) во время выдвижения с базы. В процессе движения кортежа его маршрут мог изменяться, как и количество автомобилей. Помимо автомобилей часто задействовали вертолёты и малую авиацию. А знаменитое путешествие на мотодельтоплане с журавлями-стерхами являлось отработкой одного из способов аварийного покидания опасной зоны, в которой может оказаться кортеж. Всё продумано до мелочей и результат этой скурпулёзной работы виден не всем. Главное, виден врагам. Во время очередной рекогносцировки на окраине города, Жаров фотографировал высотку рядом с кинотеатром, а точнее-определял расстояние дальномером, замаскированным под фотоаппарат. Одновременно наговаривал комментарий на диктофон в кармане. Провод диктофона шёл к ларингофону, закреплённому на горле и закрытому стильным платком-шарфиком. Достаточно было просто шептать слова практически беззвучно и чуткий ларингофон трансформировал горловую вибрацию в слова, записываемые диктофоном. Работали по одиночке, не привлекая лишнего внимания. Каждый что-то незаметно измерял, фотографировал, подсчитывал замерял и снимал на видео. Делали отметки на карте, замаскированной под кроссворд или сканворд. Шла обычная рутинная работа по подготовке безопасного проезда и такой же безопасной остановке с краткосрочным выходом ОП из лимузина. Захотелось пить. И Жаров подошёл к киоску Соки-Воды. Надпись была стилизована под старорусскую, да и сам павильон напоминал скорее ювелирный бутик. Жаров рассматривал припаркованные возле кинотеатра автомобили и не глядя сунул в окошко купюру. Что-нибудь попить. Повернув голову в другую сторону, стал фиксировать фургон, паркующийся метрах в двадцати. Выпив залпом сок, поставил стакан на место и собрался уходить. Сдачу возьмите! Не глядя протянул руку в окошко и нащупал конверт. Повернув голову к окошку, встретился взглядом той самой, принёсшей посылку, ночной гостьей.

– Бери конверт и иди. Там паспорта, кредитные карты, водительские удостоверения и разные документы для новой жизни. Выполнишь работу и катись на все четыре стороны, как у вас говорят. Давай, топай, не задерживай очередь!