Юные герои Отечества

История сохранила немало случаев того, как русские воины спасали свои боевые знамена, как брали в бою вражеские штандарты. Но случая, чтобы в одном бою один солдат сумел и свое знамя спасти, и вражеское взять – ни разу не было! Только юный Александр Червятник совершил такой удивительный подвиг, о чем написали в 1915 году в газетах, но потом, к сожалению, позабыли.

«Хитрые» патроны германцев

(Костя Томашевский)

Константин Томашевский учился в 5-й Петроградской гимназии, что находилась на Екатерингофском проспекте. Когда началась война, он вместе с двумя одноклассниками убежал на фронт – с воинским поездом добрался до Варшавы, а потом пешком до старинного польского городка Скерневице. Здесь гимназист записался добровольцем в 11-й Туркестанский стрелковый полк, который уже через два дня выступил на боевые позиции.

Стрелковая рота, куда был определен Костя, заняла окопы за селом Рыбным. Противник стоял всего в одной версте. Пули постоянно посвистывали над траншеями, заставляя необстрелянных солдат кланяться, вжимать голову в плечи. Страшно было, домой хотелось… Но за сутки пообвыкли, освоились, а потому, когда поступила команда атаковать немцев – пошли вперед даже с радостью. Первая атака, настоящее боевое крещение!

Но вскоре радость исчезла – немецкие пули стали бить по цепи, и некоторые солдаты упали. Одним из первых был убит капитан, командир роты. У русских офицеров была такая традиция – идти впереди своих солдат, подавать им пример. Немецкие и австрийские офицеры обычно шли за цепью, да еще и в отдалении, так что их погибало гораздо меньше. Команду принял поручик – полуротный, так называлась его должность. Он и привел роту к немецким окопам, повел стрелков в штыки – и противник был выбит. В пустых окопах нашли большой запас патронов. Так как в первый год войны нашим солдатам патронов и снарядов очень не хватало, а немецкие патроны подходили по калибру к русским винтовкам, все обрадовались.

Но тут старые, опытные солдаты закричали:

– Не троньте! Оставьте! – И рассказали, что немцы, зная про нашу беду с патронами, стали оставлять ловушки.

Германцы начиняли оставленные патроны пироксилином – взрывчаткой, и при выстреле те взрывались прямо в винтовках. Хитрый народ, коварный!

Очевидно, так оно и было задумано противником, потому как только наши солдаты в окопах расположились, по ним сразу же ударили немецкие пушки и пулеметы. Оказалось, что у немцев тут все было пристреляно, и они специально сдали эти окопы, а сами отошли на запасные позиции. В общем, ужас что делалось! Но дальше-то, как все понимали, будет еще хуже – противник, конечно, перейдет в атаку. А такого скорого нападения никто не ожидал, и патронов было мало – еще не успели поднести. Подумал полуротный и сказал Косте:

– Ты маленький, легкий – авось проскочишь! Беги к командиру полка, проси патронов. С Богом!

Отправился Костя Томашевский в тыл. По лощинам, по кустарнику, чтобы незаметно было. Где бежал, где полз… Вокруг пули свистели, шрапнельные снаряды в воздухе рвались, но юный герой оставался невредим. И только когда он уже был на самом конце рокового поля, рядом разорвался снаряд. Мальчишку обдало землей и горячим воздухом, ноги ему как обожгло, и он упал. Когда же пришел в себя, первым делом ощупал ноги – очень больно, но крови нет. Зато в голове сильно гудело. Понял Костя, что он не ранен, а контужен. Очень захотелось лечь и заснуть, но он подумал о своих товарищах, которые погибают в окопах, и пополз. Так и дополз до командира, доложил:

– Господин полковник, окопы взяты! Мы понесли серьезные потери. Срочно нужны патроны – противник готовится предпринять контратаку!

Командир полка хотел отправить его в госпиталь, но гимназист сказал, что он сможет идти и покажет самую безопасную и кратчайшую дорогу к позиции. Тогда ему дали в сопровождение пятерых стрелков, каждый взвалил на себя по два патронных ящика.

На позицию они поспели вовремя. Видя, что русские солдаты стреляют редко, немцы уже пошли в атаку. Пошли плотной цепью, не таясь – но тут-то и встретил их дружный залп почти в упор, здорово покосил их ряды. Противник, никак такого не ожидавший, растерялся и обратился в бегство.

А юного героя Костю Томашевского полковые товарищи на руках отнесли в лазарет. Командир полка представил его к Георгиевскому кресту.

Часть 3

Страна Советов

«На той единственной, Гражданской»

Историю своей родной страны нужно знать и уважать. Ведь все, что в прошлом – то было, а значит, как и все исторические события, оно произошло не случайно, и не нужно делать вид, что это все кем-то придумано.

Эта глава посвящена юным героям Гражданской войны, воевавшим на обеих сторонах – и красных, и белых. Из всех войн гражданская – самая страшная, потому что в ней участвует один и тот же народ. При этом люди не защищают свою родину от захватчиков, не приумножают ее территорию чужими землями – они воюют за свои убеждения, за тот политический строй, который им больше нравится. Причем, как не раз показала история, этот новой политический строй совсем не обязательно будет именно таким, как, идеализируя свою мечту, представляли это себе его горячие сторонники и самоотверженные защитники.

Говорят, что в гражданской войне не может быть героев, потому как люди воюют против своего народа. Вопрос сложный… В нашей Гражданской войне 1917–1922 годов и красным приходилось воевать против иностранных интервентов, которые высадили свои войска на территории бывшей империи и беззастенчиво грабили нашу страну; и белые не раз уничтожали всякого рода бандитские формирования, терроризировавшие мирное население. Всякое было, и про это забывать нельзя.

А наш рассказ – про ребят, которые честно и мужественно сражались в рядах обеих армий. Мы не обсуждаем их убеждения, а рассказываем про их беззаветную храбрость и реальные боевые подвиги.

Красные

Что бы сегодня ни говорили, но именно советская власть открыла для многих детей «из низов» – рабочих и крестьян – совершенно удивительные возможности. Люди, чьи предки из поколения в поколение обрабатывали землю, добывали уголь или руду, работали у станка и знали один лишь изнуряющий беспросветный труд, теперь, в новом социалистическом Отечестве могли выбрать иной жизненный путь. Они получали образование, становились учеными и конструкторами, военачальниками и писателями, мореплавателями и врачами… Подобное в прежние времена могло случиться только в качестве редчайшего исключения. За эти возможности, за свою «лучшую долю», за счастливую, как они считали, будущую жизнь и сражались в Гражданскую войну красноармейцы, в том числе и юные бойцы красных полков.

«За рабочее дело…»

(Павлик АНдреев)

Помнится, была когда-то очень популярная песня с проникновенной мелодией и такими незамысловатыми словами: «За фабричной заставой, где закаты в дыму, жил парнишка кудрявый – лет семнадцать ему. Парню очень хотелось счастье здесь увидать. За рабочее дело он ушел воевать…» А далее в этой песне парнишка с верой в грядущее счастье погибает в боях.

Можно было бы сказать, что написана она точь-в-точь про Павла Андреева, да только ему и пятнадцати-то не было. Хотя, несмотря на свой юный возраст, Павлик, сын кузнеца, и сам уже давно был рабочим человеком.

Рабочие специальности в те времена фактически передавались по наследству, вот и Андреев-младший работал на заводе Михельсона, что в Замоскворецком районе Москвы (сейчас это завод Владимира Ильича), подручным кузнеца. Работа у него была не только очень тяжелая, но и вредная – «горячий цех», что называется. Возможно, раньше бы 14-летнего подростка – хотя точно и неизвестно, когда именно и во сколько лет он пришел в кузню, – к такому делу не приставили, но это был 1917-й, Россия уже четыре года участвовала в мировой войне, и все чаще в заводские цеха приходили вместо зрелых мужчин их несовершеннолетние сыновья. Хотя на подсобных работах дети всегда трудились с малолетства и фактически наравне со взрослыми.

А вот в красногвардейский отряд, который создавался в Замоскворецком районе в октябре 1917 года, Павлика не записали, потому что ему было лишь 14 лет. Сказали: молод еще, дома сиди, без тебя советскую власть установим. Андреев, однако, особенно не печалился и тайком от родителей, без всякой записи, явился к своим «михель-соновцам», чтобы вместе с ними сражаться, как он верил, за «светлое будущее трудящихся». Ведь за прошедшие четырнадцать лет своей жизни он ничего особенно светлого не видел, а большевики, поднявшие рабочих на восстание, обещали им впереди много хорошего. Но так, к сожалению, всегда бывает: когда идет борьба за власть, всем сулят золотые горы – только потом всё почему-то оказывается иначе. Ну да ладно, не о том речь.

Самыми упорными защитниками «старого мира» в Москве оказались юнкера Александровского и Алексеевского военных училищ – в основном юноши 17–18 лет, то есть не намного старше Павла. Фронту постоянно требовались офицеры, много офицеров, а потому в военных училищах теперь обучались не только дворяне, но и представители буквально всех сословий – в том числе дети крестьян и рабочих, и немало. Юнкера, как и все военнослужащие, принесли присягу – поклялись в верности Временному правительству и оставались этой присяге верны. Ведь как говорили в народе: «Не давши слова – крепись, а давши – держись!».

Красногвардейцы окружили баррикадами штаб Московского военного округа, что был расположен между улицами Пречистенкой и Остоженкой, и вели по нему беспрерывный ружейный огонь. Обреченные юнкера отстреливались, надеясь, что к Москве подойдут верные законному правительству войска и мятеж будет подавлен. На предложения сдаться они отвечали решительным отказом.

Павлик по малолетству и здесь выступал в роли подручного: приносил своим товарищам на позиции патроны, продовольствие, бинты для раненых. Когда же рабочие, оставляя на баррикадах свои винтовки, уходили греться в соседнюю чайную, юный красногвардеец, переходя с места на место, сам начинал постреливать то из одной винтовки, то из другой, создавая впечатление, словно бы на позиции оставалось много народу. И вообще, стрелять всегда интересно.

И вдруг после очередного выстрела винтовка упала за баррикаду, на ту сторону улицы, громко брякнув о булыжную мостовую. Не думая, что в ответ тоже стреляют, Павлик выскочил за ней на открытое пространство – и по нему ударил пулемет…

Как часто бывает, подлинная история вскоре обросла легендами. В одной серьезной книге, где рассказано о судьбе Павла Андреева, написано, что якобы «тело московского Гавроша пронзили 42 пули. Через трое суток он умер от ран». Очевидно, автор этих строк и представить себе не мог, во что превратилось бы тело 14-летнего мальчика, так изрешеченное пулеметными пулями, и жил ли он сколько-то после этого. В общем, с достоверностью можно сказать только то, что Павлик Андреев был ранен и умер от ран.