Шагая тихою тропою

Кому больше всех надо – берём фотоаппараты и вдвоём топаем к берегу.

Море за ночь «раздышалось» – колышется широкими языками волн, недовольно ворчит мелкой галькой.

Идём по самой кромке воды – то и дело прыгая с камня на камень – одно название что пляж. Над головой нависли ребристые скалы – древние пласты встали на дыбы, изогнулись острыми гранями, выгнулись натянутыми луками.

Среди скальных выступов тут и там темнеют небольшие гроты-норы. От совсем маленьких, по колено высотой, до внушительных, где и впятером можно умоститься. Действительно, «мышиные норы».

Мерно качаются волны, змеями извиваются длинные пряди бурых водорослей; и на камушке, на самой вершинке танцует, балансирует будто эквилибрист на арене, крупный краб. Как вода отступает – наклоняется, щёлкает клешнями, ловит что-то в водорослях, и тут же вспрыгивает на макушку камня – встаёт на цыпочки, чтоб не смахнуло волной.

Горные иллюзии

Крутой скальный выступ навис над просторами альпийских лугов. Солнце нещадно палит, обливает огнём ультрафиолета. Сверху – жар, сбоку – холод. Сижу, свесив ноги над обрывом, слушаю посвист ветра в ветвях корявых сосен и смотрю вниз – пытаюсь привязаться к карте. Где река, где озеро? Ничего подобного не видать. Вроде как совсем недалеко петляет пыльная дорога, а возле небольшого водоёма расположились овцы.

Ладно, внизу разберёмся.

Тропа оказывается неожиданно длинной и крутой – чувствую себя горным козлом, скачущим по камням и корням. Полчаса бешеного спуска – и вдруг обнаруживаю берег реки. Вот так раз! То, что я сверху принял за дорогу, вблизи обернулось широким нагромождением немалых каменюк с бегущим между ними бурным потоком. Приходится карабкаться, прыгать и балансировать – и всё равно в конце концов разуваться и переходить вброд по колено в ледяной быстрой воде. Бррр!

Так, а чем у нас обернётся лужа? Поднимаюсь на пригорок – и точно, заросшим озером! А возле озера – не овцы, а самые натуральные лошади! Обалдеть!

Вот так в горах нередко бывает. Когда взгляду не за что зацепиться и сопоставить размеры, человек легко принимает далёкие большие предметы за близкие и небольшие. Слышал, что однажды альпинист увидел на снегу коробочку, да подошёл посмотреть – и только страховка удержала его от полёта в бездну. А коробочка оказалась домиком в нескольких сотнях метров ниже, за невидимым в сплошной белизне снега обрывом…

А вообще здесь – красота. Синее небо, белые облака и душистое разнотравье.

Иду по грудь в бурьянах, едва различая тропу, пересекаю казавшийся сверху таким шёлково-гладким альпийский луг.

Тайная красота

Вдоль дороги выстроились огромные – в добрых два роста – борщевики. Широкие угловатые листья и тяжёлые зонтики будто звенят от потока жизненной силы. Размокшая глина чудовищными галошами липнет к башмакам, но напрямик, по лесистому склону, вряд ли будет легче. Так и топаем сквозь травяной лес, сверяясь с картой.

Кажется, здесь. Сворачиваем в сырость и полумрак, где деревья колоннами уходят ввысь. Обходим небольшой пригорок – и вот она, дыра. Узкая…

С шорохом разбегаются вспугнутые лесные мыши.

Каски, фонари, верёвка – поехали! Спуск короткий, но весьма неудобный – повернуться так, чтобы увидеть что под ногами, просто невозможно – приходится сползать наощупь, скользя пузом по мокрым камням.

Неглубоко. С потолка пещеры сквозь расселины свисают белесые корни деревьев. По стенам – причудливые натёки, будто рёбра – и мы пробираемся внутри окаменевшей змеи. Сталактиты сверху и сталагмиты снизу. То споткнуться, то приложиться головой. Здесь часты туристы, так что много интересного в первых залах давно пообломали. Но всё равно – очень красиво. Конечно, если подсветить. И не торопиться.

Мы не торопимся. Закрепляем верёвку и пробираемся ниже. Опять на пузе, упираясь локтями в камни.

Здесь уже мало кто бывает – этот ход узок и извилист, и не очевидно, что сюда вообще можно забраться. Ещё один лаз, похожий на пасть акулы, с торчащими карстовыми зубьями – и потолок теряется в темноте… Зал невелик, зато высок, и оканчивается тупиком.

Можно посидеть и полюбоваться, помолчать в Храме Времени. Тысячелетия вода творила эту красоту. Капля за каплей, удар за ударом. Гасим фонари. На поверхности не бывает ни такой тишины, ни такой темноты. Слышу стук своего сердца и дыхание соседа.

Щёлк! От неожиданности вздрагиваю – а это всего лишь капля – откуда-то сверху на камень.

Щёлк… Ещё сколько-то молекул кальцита остались на месте падения. По миллиметру в год растёт каменный лес в безмолвном мраке.

Вдруг понимаю, что вижу край камня. Это что, ясновидение проснулось? Пока удивляюсь, доносится шум. Постукивание, бормотание, голоса. Понятно. В верхних залах топчется очередная группа организованных отдыхающих. До них больше десятка метров, лаз с поворотами – а шум, как от стада слонов. И свет. Переглядываемся, но остаёмся молча сидеть. Только недолго – всё-таки здесь ощутимо холодно.

По карстовой трубе вверх ползти сложнее. Скользкая глина, и плохо видно за что цепляться. Без предусмотрительно оставленной верёвки могли б быть проблемы.

Вылазим. Не успевшие уйти туристы только что не разбегаются с визгом. Ну как же – они ведь только что там были, а нас там не было! И вдруг… Смеясь, объясняем, что пещера больше, чем они думали. Удивляются, особо рьяные рвутся опять вниз – но проводник неумолим. Ну да, ему сверхурочные ни к чему. Впрочем, так и лучше – чем меньше праздной публики, тем целее будет пещера.

Опять борщевики, глинистая тропа – и вечерний чай под тёмными елями.

Ещё один день, ещё одна встреча с Чудом.

Монахов водопад

По изъеденным до коралловости камням, по бурой лесной подстилке скатывается с гор множеством струй быстрая речушка. Прыгает с крутых уступов, змеится по изумруднным прядям густых мхов.

Сюда практически не заглядывает солнце – всегда полумрак и сырость.

Отдыхающие – тоже. Не заглядывают. «Паровозик из Гуамки», кафе с пивом и услугами остались на той стороне реки – за бурным течением и крутыми обрывами; а сюда – только на карабине по тросу, да и карабин с собой приносить нужно.

Поднимаемся практически по руслу – ручей тут единственная проходимая тропа – эдакая каменная лестница среди древних корявых самшитов и буков. Вот старый, сдвоенный тис – вбил корни-пальцы в щели скалы, сдвинул камни, раскрошил крепкие глыбы.

Один ствол давно сожжён молнией – торчит обугленным расщепом. А на уцелевшем – кипит жизнь. Свисают с корявых ветвей пряди мхов и лишайников, вьётся по растрескавшейся коре тонкий зелёный плющ.

От вершины к земле вниз головой по стволу бежит серая птичка – поползень. Посвистывает, суетится, заглядывает в щели коры – ищет насекомых. Между корней метнулся рыжий комок – мышь проскользнула среди камней и юркнула в нору. Через пару секунд выскочила опять, подхватила буковый орешек – и скрылась, потащила его в свои подземные кладовые.

А из-под корней сгоревшего ствола выстрелили зелёными щёточками совсем молодые деревца-сеянцы.

Продолжается вечный круговорот жизни.

За шагом шаг – отвесною тропою

Взбираюсь вдоль струящейся реки.

Раскинулась лазурь над головою,

А под ногами – змейки-ручейки.

Там, впереди, за тёмным старым лесом,

Закрывшем небо сумрачной стеной,

С отвесных скал серебряной завесой

Спадают искры влаги ледяной.

Подземная музыка

Над каменистым плато лихо мчится ветер – треплет сухие травы, свистит по-разбойничьи в растопыренных кустах, втаптывает в землю куртины стелющегося можжевельника.

В записной книжке – что-то типа «от подъёма – на юг 2 км, от дороги азимут 200 – 1,8 км – и направо от двойного дерева». Всё. Проводник-инструктор сосредоточенно мучает компас, ворчит, чертыхается, чешет затылок и вертит головой. Сам, что ли, тут в первый раз? Не, говорит, что во второй… Уже обнадёживает.

Серебристо-жёлтое травяное море прорезано частыми бурунами известняков, по низинам – копны жёстких кустов да корявых деревьев – там прячутся карстовые воронки и пещеры, одну из которых мы и хотим осмотреть.