Шагая тихою тропою

Впереди – просвет. Вековые стволы расступаются, открывая широкую прогалину. Невысокие сосенки и море травы. И под ногами больше не чавкает. Прекрасный зелёный лужок…

Но прежде чем идти туда – стоит трижды подумать, потому как это – болото! Верховое, старое, но всё равно – опасное. В лесу, как бы ни плескалось под ногами, утонуть просто негде – под тонким слоем воды – твёрдая почва, в которую крепко укоренились деревья. А тут – ровно наоборот: под тонким слоем почвы может прятаться целое озеро. Ухнешь враз и безвозвратно…

Сейчас, под конец лета, когда вобщем-то и дождей давно нет, можно, если осторожно и умеючи, и тут походить. Тем более, что под сосенками уже виднеются бурые и белесые шапочки. Подберёзовики. А где ж берёзы? Интересное, однако, занятие – искать не подберёзовики среди берёз, а ровно наоборот… Хотя… Особо напрягаться незачем – вон они, мелкие – по окраине болота прячутся среди ёлок.

Ну что, пойдём? Переглядываемся. Грибы уж больно заманчивы.

Аккуратно, по кочкам, буквально каждый шаг предваряя тычками палки – собираем. И – отползаем всё дальше от леса. Кочки снижаются, трава зеленеет… Всё. Дальше нельзя. И грибы, вобщем-то кончились. На тонкой сплавине им просто не на чем расти.

И мы отступаем – так же аккуратно – под защиту векового леса.

Пора назад, к лодке. У каждого по немалому коробу с черникой, да по корзине с грибами. И обратно плыть часа три. А то как не успеем на последнюю электричку – черника прокиснет, грибы испортятся – и выйдет, что зазря выходные потратили.

Дело – труба

Август. Тепло и сухо – даже слишком – пошла третья неделя без единого дождя. В ближних сосняках грибы давно закончились, а вот за болотом, среди ельников – стоило б и посмотреть. Придётся идти «по трубе».

Удивительная картина – вдоль широченной, в добрую сотню метров, просеки, убегает сдвоенная нитка трубопровода. Огромные чёрно-бурые трубы лежат на массивных бетонных блоках в пояс высотой. Вскарабкаться, ухватиться за ржавые хомуты, подтянуться, перехватить… Уф.

Ну, двинулись. По толстым трубам можно шагать почти как по тропе – усилий никаких не требуется; хотя равновесие лучше не терять – под нами болото.

По тёмной воде носятся водомерки, а в глубине лениво шевелятся длинные пиявки. Над зарослями острой осоки перламутровыми вертолётами танцуют стрекозы – зависают, высматривают огромными фасетчатыми глазами добычу – и мгновенным броском атакуют. Вот плывёт между кочками уж, скользит среди травы, подкрадывается к толстой лягухе. У самой кромки леса из кустов выглядывает осторожный кулик, а на сухих островках суетятся рыжие лесные мыши.

Среди чахлых деревьев высыпали кучками блёкло-коричневые берёзовики, да белёсые болотные осиновики. Немало – но спуститься туда и собрать их нет никакой возможности. Так и шагаем – уже часа два. На небе – ни облачка, солнце ощутимо припекает, от нагретого болота поднимается тяжёлый запах прелых трав и тины.

На песчаных буграх выстроились сосняки – шумят под свежим ветром, светятся янтарными стволами.

Но вот и заканчивается болото. Железная змея всползает на сухой холм и бежит дальше среди тёмных ельников. А мы – спрыгиваем с её нагретой спины и ныряем под мохнатые лапы – навстречу грибам.

Торфяное озеро

День клонится к вечеру. Под ногами пружинит моховой ковёр, кое-где между пучками высоких сухих трав поблёскивает чёрная вода. Болото широкое, но вполне проходимое – для опытного туриста, конечно.

Далеко впереди синеет ельник – там относительно сухо. Надо успеть до темноты, чтобы спокойно поставить палатку и переночевать.

Опять полоса высокой травы – и я неожиданно оказываюсь на берегу озера. Небольшого – полста шагов в поперечнике. Сквозь тёмную воду просвечивает торфяное дно, так что под холодным осенним небом водоём приобретает зловещий кроваво-бурый цвет.

Когда-то это озеро было большим и красивым – занимало всю котловину от сосняков, где я был пару часов назад, и до синего ельника впереди. По нему плавали на лодках, ловили рыбу, по берегам курились дымы селений… Теперь здесь раскинулось огромное болото. Мох, пучки трав, цепкие плети клюквы, да редкие заросли ольхи. И – последнее окно в стылую глубину.

Снимаю кепку и стою так минуту – в память озера, свежих ветров над ним, да рыбацких деревень по низким берегам. И, вздохнув, иду дальше – с мыслями о непостоянстве и быстротечности всего на свете – и даже озера…

Кулик

Перед рассветом над болотом висит тишина. Молоком струится густой туман, косо торчат редкие полузасохшие сосны. Роса крупными каплями оседает на мелких брусничных листьях, на бархате мхов, на высоких багульниках. Среди осок темнеют окна бурой воды.

Тут не знаешь, куда смотреть – если по сторонам, так можно и ухнуть в трясину, а под ноги – точно пропустишь всю красоту, ради которой, собственно, и залез к чёрту на кулички. Постепенно вроде бы нашёл решение – прохожу несколько метров, глядя вниз, потом останавливаюсь, осматриваюсь внимательно. Медленно, зато интересно. Над головой бегут низкие мохнатые облака, потихоньку свежеющий ветер отрывает клочья тумана и несёт к недальнему лесу. Белая муть оседает и уплотняется, словно обмятое тесто. Высокий ельник уже вполне видно, зато ближайшие кочки совсем заволокло.

Грустно кричит невидимый в тумане кулик. Кажется, где-то совсем рядом…

Осторожно пробираюсь, осматриваясь на каждом шагу. Десять метров, двадцать, пятьдесят… Уже добрых полторы сотни метров прошёл – а его всё нет. Странно. Ещё пара шагов, и ещё – как вдруг, едва мелькнув в тумане – фррр! – сорвался и улетел.

Стою и соображаю – то ли он пешком от меня по болоту уходил, пока не надоело, то ли туман так звук приближает? Непонятно…

Шторм

С самого рассвета по небу низко бродят мохнатые тучи, порывистый ветер мотает камыши. Погода явно портится, но сидеть без дела всё равно неохота. Удочки в лодку, вёсла в руки – и гребём к нижнему концу озера.

Тут проверено клюёт в любую погоду – надо только подойти поближе к камням и встать на якорь. Но не слишком близко – потому как если течение утащит в реку… Там тренировки по рафтингу проходят, и наша пластиковая лодочка проживёт ровно до первого порога.

Ловля идёт, ветер крепчает, тучи собираются, вода… прибывает!

Лодку вдруг резко дёргает и начинает не на шутку раскачивать. Подхватываем удочки, но тут очередной рывок оставляет якорь на дне, а нас несёт на стремнину. Вдвоём на вёслах, изо всех сил выписываем немыслимый пируэт – и утыкаемся в камыши – в какой-то дюжине метров от первых зубов-камней. Нда, успели. Теперь бы выбраться отсюда – берег непроходим, течение сильное…

И с неба упала вода. Дождь. Ливень. Потоп. И – ураганный ветер. Плащи не помогают – промокли мгновенно.

Плащ. Ветер – попутный… Парус!

Номер первый – в роли мачты – привстав, раскорячивается на ветру, номер второй – гребёт изо всех сил. Минут десять – и первый замёрз, второй вспотел – меняемся. Тащимся вдоль кромки камышей, где течение послабее. Пятьдесят метров, сто, двести… Хорошо, что протока недалеко – озеро уже неслабо так штормит. Полчаса кошмара – и, кинув удочки и рыбу, бежим в баню.

А утром пришла осень…

Ночью дождь стих. Ненавязчиво и незаметно «ушёл по-английски». Вот только что топотал по деревянной крыше, звонко булькал по лужам, шуршал в листве – и вдруг – тишина.

Стараясь не шуметь, натягиваю штаны, сапоги, и выхожу на крыльцо. После долгого ливня воздух сыр и холоден до того, что на вдохе сводит скулы.

Ещё не утро, но уже и не ночь – светает. Ряд за рядом выступают из темноты колонны ельника, косматыми зверями выползают из мглы кусты. Вот уже можно разглядеть растрёпанные вчерашним штормом камыши у протоки, отлепилась от тёмного неба стена заозёрного леса, потянулся туман. Верхушки ельника вздымаются над молочным морем, затопившим прибрежные ивняки. Почти неощутимый ветерок медленно волочит по воде седые рваные мочалки, слегка раскачивает лапы елей, шуршит узкими листьями камышей. Чуть посветлело, и уже видны низко ползущие облака – метут вершины деревьев, приседают у воды, почти сливаясь с клочьями тумана.

Вот и пришла осень. Как всегда – одномоментно и неожиданно. Солнце пробивается сквозь серую пелену, поднимает пар от земли – но утренний воздух пахнет холодной водой, мокрым мхом, да увядшими цветами. А у выбеленного дождями дощатого причала на тёмной воде покачивается первый жёлтый лист…

Опять…

Запрохладнело. Лето было тёплым, сухим – и оттого скудным на грибы.

Октябрь – а лес только начинает облетать. Солнечные лучи пробираются сквозь ещё зелёную листву, разбегаются золотыми зайцами по жидкой повядшей траве.

И синева небес – будто морскую глубину опрокинуло ввысь.

По краю болотца – высокая трава, побитая ночными заморозками, побурела и свалялась в неопрятные мочалки.

Ветра совсем не чувствуется – но мерно срываются золотые листья откуда-то с невидимых вершин берёз – и, кружась, падают на землю. Бесшумно и беспрерывно.

В полумраке ельника вспыхивают серебром сетки невесомых паутин. Залюбуешься… однако собирать грибы в таком лесу – то ещё удовольствие: как бы ни были красивы эти паутинки – но если ты смотришь вниз, то их не видишь – и постоянно ловишь кепкой, курткой и лицом… Брр!

Да ну их, эти грибы!

Сажусь на упавшую ель. Слушаю тишину.

Берёзовая жуть