Красная омега. Часть первая. Таёжная жуть

Известно, чем меньше моряк ходит в море, тем больше он его любит, тем больше кичится своей якобы просоленностью. А береговые моряки, те вообще снобы. Они вовсю подражают плавсоставу и очень стремятся походить на бывалых мореманов.

Вот и Барсуков в Камарах. Только снобизмом можно объяснить тот факт, что он взял и сшил вместе широкую белую и узкую голубую полосы из фланели и на белой полосе красной несмываемой тушью изобразил пятиконечную звезду и серп с молотом. Получился военно-морской флаг СССР.

В субботу, накануне морского праздника, произвел Барсуков, как и положено на флоте, большую приборку. После чего сварил флотский борщ (отличается от обычного тем, что во флотский кладут копчености), приготовил макароны по-флотски и крепкий компот.

В воскресенье в 9 часов утра, в соответствии с Морским уставом, он совершил праздничный подъем изготовленного им военно-морского флага. В 10 часов, как старший на рейде, посетил старшину первой статьи запаса Николая Ромашкина и бывшего старшего матроса Василия Глебова. Поздравив ветерпнов-моряков с днем Военно-морского флота, он пригласил их к себе к 12 часам на праздничный обед.

Где матросы, там и травля! Камарские морячки не были исключением. Как только выпили по стопке, так и пошли травить флотские байки. Сухо- путный народ считает, что морская травля – это веселое враньё. На самом же деле, в основе любой моряцкой побасенки лежит реальный случай. По морской традиции первым выступил младший по званию, то есть Глебов. Он поведал о своем вкладе в обеспечении безопасности кораблевождения.

Эсминец готовился к походу. На него грузили продовольствие. Молодой матросик с тяжелым мешком на плечах потерял равновесие на трапе. Чтобы не упасть в студеную воду, он сбросил мешок с сахарным

песком в море. Для составления акта о списании утонувшего сахара нужно

было достать мешок. На подъем мешка послали под корму корабля Василия, облаченного в легководолазный костюм.

Мешок он поднял. При этом был очень удивлен. Но не тем, что мешок был пуст, а тем, что киль эсминца почти касался дна, состоявшего из

винных бутылок. Это сколько же нужно было выпить, а затем утопить бутылок, чтобы так высоко поднять уровень дна?! Хотя следует иметь в виду, что корабли к этому старому балтийскому пирсу швартовались ещё с петровских времен.

Командир соединения, узнав о таком казусе, запретил кораблям с большой осадкой подходить к опасному пирсу. При этом он сказал:

– Добрые люди сажают корабли на бары да банки, а мы чуть на бутылки не сели.

Эстафету подхватил Ромашкин. Он вспомнил, как однажды отметили день Военно-морского флота на плавбазе «Печора». За несколько дней до праздника корабль поставили на профилактику в уединенную губу. Кругом сопки, на фоне которых попыхивал дымком небольшой рыбокоптильный завод.

Моряки сразу же наладили смычку с заводом. Они заводу рабсилу и краску, завод им рыбные деликатесы. Смычка развивалась так успешно, что на день Военно-морского флота пригласили моряки заводских разделочниц и коптильщиц в гости на «Печору». Сначала был концерт, затем обед, а после обеда танцы. Танцы закончились быстро, поскольку гостьи как-то незаметно растворились в многочисленных помещениях корабля.