Операция «Сафари»: Разведка боем. Бои местного значения. Огонь на поражение (сборник)

Парень прищурился, вперив в меня злой взгляд – монокуляр такие подробности различить позволял, а вот цвет физиономии уже нет. Но готов поспорить на годовой оклад, что он наверняка сбледнул с лица. Однако автоматом воспользоваться не попытался, правильно оценив обстановку, что лишний раз свидетельствовало в его пользу. А ничего так паренек, сообразительный.

– Не очкуй, с-сынок, – хмыкнул я и прикусил язык – слишком уж обращение получилось ироничное. По привычке вырвалось, мы в отряде так салабонов звали. – Я просто хочу поговорить.

Тот не повелся, и игра в гляделки продолжилась даже несмотря на то, что мой АПС-17 был направлен строго парню в переносицу. Упрямый, гад!

Неизвестно, чем бы это противостояние закончилось, если бы оставшийся без присмотра пленный не решил, что это его последняя возможность спастись, упускать которую по меньшей мере глупо. Я бы сказал, что шанс если не выиграть вчистую, то хотя бы в случае чего прихватить обидчика с собой у автоматчика был. Но «турист» невольно сыграл на моей стороне: отлипнув от стены, он прыгнул к парню в камуфляже и попытался прикрыться его тушкой, захватив одной рукой шею, а другой «калашников». Хорошая попытка, но безуспешная – паренек успел засечь мельтешение за спиной, мгновенно развернулся и встретил стрелка прикладом в лицо. Пленник прикрылся руками, так что удар пришелся вскользь, но на ногах не устоял. Правда, тут же ловко подшиб паренька под колени, и тот с размаху свалился на землю, чувствительно приложившись головой. Автомат он не удержал, и оружие отлетело в сторону, что еще сильнее взбодрило «туриста». Не пытаясь больше нападать, он на четвереньках рванул к зарослям и через несколько метров поднялся на ноги.

Надо отдать стрелку должное – он почти успел. Вложил в рывок все оставшиеся силы и все отчаяние, и даже чуть-чуть больше. Однако «почти», как известно, не считается: пистолетная пуля оказалась быстрее. Не пожелав упускать альтернативный – и халявный! – источник информации, я аккуратно прострелил «туристу» правое бедро. Унитар прошел навылет, не задев кость, но нога подломилась, и беглец рухнул как подкошенный, взвыв от боли. Все, теперь не уйдет. Рана не опасная, но весьма и весьма неприятная.

Радовался удачному выстрелу не долго – аккуратность вышла боком: я отвлекся на стрелка, чем прыткий паренек, быстро оправившийся от падения, и воспользовался – врезался в меня всем телом, захватил вооруженную руку, отпихнул куда-то вверх, и мы грузно осели на землю, причем он навалился сверху. Дыхание не вышибло – спасибо рюкзаку и бронику, – а потому я вовремя среагировал на его движение: не отпуская захват, парень чуть отстранился, выгадав немного свободного места для замаха, и попытался всадить мне в глаз нож, до того мирно висевший у него на поясе. Заблокировав удар левым предплечьем, я незамедлительно вцепился ему в воротник и натянул на встречный удар забралом. Парень мгновенно обмяк, отчего я внутренне обмер – не переборщить бы, саданул, что называется, от души, – но почти сразу перехватил его осоловелый взгляд и для надежности долбанул рукояткой пистолета в висок. На сей раз аккуратно, но и этого оказалось достаточно.

Спихнув поверженного противника, я неторопливо поднялся и направился к подранку – тот как раз силился доползти до кустов, поскуливая от непередаваемых ощущений. Интересно, на что он надеялся? Что сумеет спрятаться в зарослях? Или что про него в кутерьме все забудут? Наивный. Или глупый. А может, и то и другое сразу. Беглец с ужасом уставился на меня, но я не стал долго испытывать его нервную систему и просто и без затей вырубил незадачливого пленника ударом в темя.

* * *

В амбаре оказалось неожиданно уютно, хоть разожженный в специально оборудованном очаге трескучий костер и настраивал на минорный лад. В неверном свете плясали по стенам и потолку причудливые тени, отчего дальний угол пакгауза казался сценой театра кабуки, не хватало только толпы благодарных зрителей. Специфическое восприятие окружающей действительности усиливало пламя, то и дело рассерженно шипевшее жиром, капавшим с насаженного на вертел зайца. Рядом в подвешенном на треноге котелке закипала вода. В общем, полная идиллия. Вот только не давали расслабиться тревожные мысли, роем носившиеся в голове. Я уже не первый десяток минут сидел вот так, уставившись в огонь, да и перед тем довольно долго суетился, но тяжелое чувство неопределенности все не отпускало.

Чуть в стороне от очага громоздилась куча снаряжения – и моего, и трофеев. Едва заперев массивную дверь на кованый засов, я с облегчением избавился от порядком надоевшего рюкзака и сбросил броник с «разгрузкой», равно как и несколько дискредитировавший себя шлем. При себе оставил лишь набедренную кобуру с пистолетом. Наплечники с перчатками тоже снял, как и ножны с мачете, обеспечив некое подобие комфорта, и сейчас – особенно на фоне нескольких ночей, проведенных в полной сбруе – откровенно кайфовал. А то привык уже, что по утрам шея отваливается и спина разгибается с трудом. Но сегодня можно расслабиться, тем более автомат рядом – стоит только руку протянуть. Здесь же грудой свалены пять винтовок-«мосинок» (все-таки решил их так называть, для простоты) и два «калашникова» – моя сегодняшняя добыча. Второй АК нашел рядом с еще одним пареньком в камуфляже, только мертвым – он лежал в проходе между складами, чуть ли не под колесами открытого автомобильчика-внедорожника. Пуля попала парню в лоб и вынесла затылок, так что умер тот мгновенно, даже понять не успел, что произошло. Видимо, врасплох застали.

Я, между прочим, тоже хорош. Ситуацию более-менее разрулил – в меру способностей и фантазии, – а вот что дальше делать, сообразил далеко не сразу, сказалось отсутствие аналогичного опыта. В результате решил заглянуть в пакгауз, который успешно оборонял давешний автоматчик. И не прогадал: усиленному монокуляром орлиному взору открылось просторное помещение, явно частенько использовавшееся для ночлега. Оно было разделено пополам деревянной перегородкой чуть ниже человеческого роста, причем в передней части устроены места для хранения всяческих грузов, будь то ящики, бочки или иная тара. Возле входа аккуратная поленница, рядом – сварная емкость с водой. За перегородкой скрывались грубо сколоченные, но крепкие на вид нары, опоясывавшие помещение по периметру, а к задней стене приткнулось подобие очага с вытяжкой. Здесь же лежала немудреная кухонная утварь – тренога, вертел, разделочная доска и прочие мелочи. Если на глазок, то в этом амбаре могли с минимальным комфортом и максимальной безопасностью скоротать ночь человек десять. Для меня с пленниками тем более места хватило.

С них-то я и начал – затащил обоих в «спальню» и уложил в уголок, не забыв связать по рукам и ногам. А то еще очухаются и снова в драку полезут. В принципе, подранка можно не опасаться – простреленное бедро резвиться не даст. Главное, чтобы кони не двинул раньше времени. Для успокоения совести разрезал штанину и осмотрел рану, убедившись, что пуля прошла навылет, прошив мышцу, но кость не задела, равно как и крупных сосудов. Решительно придушив жабу, залил поврежденные участки гелем-антисептиком и замотал широким эластичным бинтом – для такого ранения более чем достаточно. Гель еще и обезболивающее действие оказывает, но не стопроцентное, мышцу чуть подергивать будет. Ничего, потерпит, не красная девица. Его, по уму, вообще пристрелить надо бы, но пусть пока живет, может, получится пообщаться. Ага, еще на темечке шишка – след пистолетной рукоятки. Но это вообще мелочь, оставим без внимания. Очнуться, кстати, скоро должен – я в удар не вкладывался, слегонца приголубил.

Второй пленник, которого я полагал за потенциального союзника, отделался ссадиной на лбу и синяком на виске. А нечего разводить конфликт на пустом месте, когда можно просто поговорить. На всякий случай обработал сечку гелем и вколол обезболивающее – ему по голове все же нехило досталось, трещать будет, когда паренек в себя придет, и мешать коммуникации.

Закончив возню с ранеными, приступил к более перспективному в данных условиях занятию, то бишь сбору трофеев. А если отбросить политкорректность, то попросту к мародерству. В первую очередь обшмонал пленных: с подранка снял рюкзак и патронные подсумки, а с будущего союзника – грубую брезентовую «разгрузку» с автоматными магазинами и парой гранат в отдельных почах. Его же избавил от кобуры с классическим кольтом М1911А1 «Правительственная модель», безо всяких футуристических излишеств. После более тщательной проверки «разгрузки» нашлись и запасные магазины странной формы, похоже, двухрядные. Снарягу примитивом и кустарщиной нельзя было назвать при всем желании, явно фабричного изготовления. Да и оружие сильно потрепанным не выглядело – попользованное, но отнюдь не антиквариат, скорее новодел. В одном из карманов паренька обнаружился компактный коммуникатор устаревшего образца, и компьютер-наладонник с разбитым дисплеем. Жаль, можно было бы распотрошить на предмет новой информации. Еще на нем красовался бронежилет старинного дизайна, легкий и не стесняющий движений.

Разобравшись с, так сказать, пилотной партией барахла, отправился за трофеями на улицу, где подобрал автомат и нож потенциального союзника, притащил рюкзаки, оружие и снаряжение убиенных стрелков и подранка, и сложил все это кучей в «спальне». Справился всего за две ходки, а потом решил спрятать трупы в соседнем пакгаузе, дабы не спровоцировать ночью нездоровый ажиотаж среди местного зверья. Задействовал экзоскелет и приволок сначала двоих убитых из-за вала, затем «диверсантов». А когда пошел осматривать дверь на предмет открыть, обнаружил между амбарами машину и рядом с ней мертвого напарника пребывавшего в беспамятстве парня. Что напарника, определил по форме – она у них одинаковая и со знаками различия. В отличие от тех же «туристов», одетых всего лишь однотипно, но не идентично. И это лишний раз подтверждало мою мысль насчет государевых людей.

Соседний склад оказался не заперт, но запущен и изрядно захламлен. Впрочем, места у входа было достаточно, и я переместил туда тела стрелков и их противника. Последнего обыскивать не стал, все же соратник потенциального союзника, да и убил его не я. Если с пленным пареньком договоримся о сотрудничестве, он сам о мертвом сослуживце позаботится. Подобрал лишь автомат. Заблокировал дверь, пропустив в петли вместо замка кусок арматуры и скрутив его на пару витков при помощи экзоскелета – теперь точно никакой зверь до убитых не доберется. Машину оставил на месте, справедливо решив, что до утра с ней ничего страшного не случится, только забрал два рюкзака из багажного отсека. Позаботившись таким образом о трофеях и павших в битве, я заперся в пакгаузе-«гостинице» и принялся готовиться к ночевке, а заодно и ужином озаботился. А когда пламя весело затрещало сухими поленьями, сел у огня и предался тяжким размышлениям, чем и занимался до текущего момента.

От невеселых дум отвлек заворочавшийся пленник. Обернувшись на шум, я встретился взглядом с потенциальным союзником. Тот резко дернулся и глухо застонал, прикусив губу. В неверном свете костра лицо его казалось смертельно бледным и осунувшимся, впечатление усугубляла клякса геля-антисептика. Ну да, когда человека бьют по голове тяжелым тупым предметом, к каковым, без сомнения, можно отнести десантный шлем и рукоятку пистолета, сознание возвращается нехотя и с нехорошими эффектами.

– Сейчас развяжу, – ободряюще улыбнулся я и медленно, чтобы лишний раз не пугать, поднялся на ноги. – Постарайся не делать резких движений.

Выудив из кучи собственного снаряжения нож, перерезал на конечностях напрягшегося парня пластиковый скотч, который использовал вместо веревки. Связывал, учитывая его состояние и перспективы дальнейшего сотрудничества, для проформы, а потому особо не злодействовал. Подранка же упаковал со всем тщанием: руки стянуты за спиной, здоровая нога согнута в колене, задрана к поясу и в таком виде примотана к запястьям. И лежит он на животе в этаком натянутом состоянии, не в силах пошевелиться. Простреленное бедро я ему все-таки зафиксировал, чтоб не помер невзначай от болевого шока.

Освободив пленника, я вернулся на свое место и принялся с интересом наблюдать за приходящим в себя парнем. Тот осторожно сел, аккуратно поддержав голову руками, и уставился на меня. Странно, обезболивающее не подействовало, что ли?

– Давай знакомиться, потенциальный союзник! – Я приветливо и чуть ехидно ухмыльнулся, попытавшись придать голосу дружелюбную интонацию. – Поговорим? Или опять драться будешь?

– Поговорим, – нехотя буркнул паренек в ответ.

– Тебя как звать-то?

– Сашка… Александр. Из Иволгиных, – неожиданно легко поддержал беседу будущий соратник.

– Оп-па! Тезки! – восхитился я. – А если официально – капитан-лейтенант Военно-космических сил Федерации Александр Тарасов. Прошу любить и жаловать.

Удивляются люди по-разному. Для кого-то вздернутая бровь и невнятное хмыканье является верхом эмоциональности, а кто-то застывает с отпавшей челюстью. В принципе, большую роль играет объект удивления: одно дело, если тебе сообщили какой-то любопытный факт, и совсем другое, если ты вдруг вляпался в мерзость непонятного происхождения, причем в таком месте, где ее отродясь не бывало. Согласитесь, реакция будет абсолютно разная. В первом случае вы лишь усмехнетесь с иронией, а во втором как минимум ругнетесь матерно. А уж изумленное выражение физиономии врага, словившего пулю или нож как раз в тот момент, когда он уже почувствовал себя победителем, и вовсе не поддается описанию.

Однако удивление Сашки, то есть Александра из Иволгиных, как он отрекомендовался, было несколько иным. Сначала на его лице появилось выражение упрямого отрицания, но через мгновение оно сменилось печатью напряженной мыслительной деятельности, которая плавно трансформировалась в радостно-недоверчивую гримасу.

– Побожись!

– Зуб даю! – хмыкнул я, воздержавшись от более серьезного, но нецензурного обещания.

Это его, похоже, убедило, но пытливый ум жаждал подробностей.

– Каких-каких сил? – переспросил он, пожирая меня взглядом.

– Военно-космических. Земной Федерации, – уточнил я на всякий случай. – Да не повредил я тебе мозг, не переживай.

Тот ничего не сказал, лишь внимательно осмотрел меня с ног до головы, потом переключил внимание на снаряжение, сваленное в кучу, скользнул глазами по «вихрю», и только тогда к нему вернулась способность рассуждать здраво.

– А документы есть какие-нибудь?

Вот это правильно, одобряю. Всегда и везде надо требовать подтверждения личности, а то мало ли что незнакомый человек наплетет, а ты потом расхлебывай. Это если время останется, бывали случаи, что и прямиком на тот свет отправлялись не проявившие элементарной бдительности горе-проверяльщики. Как в старой шутке говорилось? Если у вас нет паранойи, это еще не значит, что они за вами не следят!..

– Держи, – протянул я идентификатор. – Может, еще военный билет показать? Продаттестат? Бляху с личным номером? Или историю болезни?

Тот на подначку не отреагировал, вцепившись в пластиковый квадратик с фотографией и личными данными. Осмотрел со всех сторон, полюбовался переливами голографического орла и силуэта фрегата на обороте и вернул удостоверение мне.

– Поговорим?

– Поговорим, – вздохнул Сашка, смирившись с неизбежным.

– Ты из Чернореченска? – начал я с самого актуального на данный момент обстоятельства. – И давай лучше сам краткую автобиографию выкладывай, не жди наводящих вопросов.

– Из Чернореченска, откуда ж еще, – подтвердил он. – Лет мне двадцать, по воинской специальности «мародер», то есть поисковик. Сюда с напарником прибыл на встречу с группой местных копателей, которые должны были нам передать кое-какое имущество из раскопок, а они, суки, вместо этого на нас напали. Вдарили залпом из засады. Димона сразу убили, а меня комп спас – пуля в него угодила, плюс броник. Так-то он «мосинку» не держит, особенно вблизи.

А вот это похоже на правду. КПК старинный, но, как бы это помягче… военный. И этим все сказано.

– Меня за «бобик» отбросило, вот и не успели застрелить, – продолжил рассказ Сашка. – А потом уже укрылся в перевалке и отстреливаться начал. Дальше ты, наверное, и сам знаешь.

– Знаю, – кивнул я. – Выстрелы услышал, когда от артиллерийского наблюдательного комплекса шел, и решил выяснить, кто с кем схлестнулся. Сослуживца твоего в соседнем складе положил, чтоб зверье не растащило за ночь. Сам думай, что с ним дальше делать.

– Да что тут думать… С собой заберу, в Чернореченске у него родители и сестра младшая, похороним, как положено.

Это правильно, негоже напарника в безымянной могиле оставлять. А я помогу, тем более нам по пути.

– Теперь подробнее. «Мародер» – это кто?

– Армейцы. Спецподразделение поисковое – ищем предметы старинные, из тех времен, что еще до Бойни. В основном электронику, она у нас дефицитная, сами мало что производим. По разгромленным военным объектам шаримся и по развалинам городов. Мародерствуем, короче.

– Успешно?

– Ну как тебе сказать… Когда как. Все перспективные места, что поближе, еще лет шестьдесят-семьдесят назад разграбили. Теперь или в дальние рейды катаемся, верст на пятьсот, а то и больше, или раскопки ведем в округе. Работа опасная и нервная, а потому считаемся элитным спецподразделением, в «мародеры» в училище с четырнадцати лет готовить начинают, курс четыре года вместо двух.