Операция «Сафари»: Разведка боем. Бои местного значения. Огонь на поражение (сборник)

И точно, над забором торчала наблюдательная вышка – такая же бревенчатая и прочная на вид, как и остальная стена, с крытой площадкой, обложенной мешками с землей. А может, еще с чем, хрен его знает. На самой верхотуре в теньке под навесом устроился караульщик в камуфляже и каске с бронежилетом, вооруженный ручным пулеметом. Его напарник со снайперской винтовкой укрылся в тени в глубине площадки. Через монокуляр я разглядел их в подробностях, и пришел к выводу, что ребята серьезные, со своей позиции все поля в округе могут простреливать.

– У вас что, на каждом хуторе отделение военных дежурит? – полюбопытствовал я.

– А вы с какой целью интересуетесь? – сделал строгое лицо Сашка. Но долго не выдержал, расплылся в ухмылке. – Нет, конечно. Чтоб на всех дежурить, личного состава не хватит. Сами жители службу несут. У нас от армии косить не принято, от умения владеть оружием жизнь часто зависит. Поэтому служат все, и с удовольствием – где еще нужных знаний за просто так наберешься? На каждый хутор по закону положен комплект вооружения: не меньше пяти винтовок и ручник. Хотите больше – никаких проблем. Ограничения только на автоматическое оружие. Пулеметы в деревнях в персональном владении у старост, они за них отвечают и за утерю могут нехилый срок схлопотать. Впрочем, еще ни одного не получилось бандитам увести – в них заряд подрывной встроен, реагирует на прекращение сигнала от ретранслятора в управе. Ушел от деревни, и можешь с машинкой прощаться. А по-другому нельзя. Боеприпасами тоже казенными снабжают, равно как и снаряжением. Форму уже сами покупают, чисто по привычке – и удобно, и достаточно дешево.

– Что за ретрансляторы?

– У нас связь коротковолновая, на транзисторных передатчиках, – пояснил напарник. – Только их в производство удалось пустить. А дальность у них не больше тридцати километров. Поэтому в каждом населенном пункте, даже на самом крошечном хуторе, обязательно есть дом или хотя бы отдельное помещение, где установлен ретранслятор. Называется «управа», отвечает за нее староста, который вообще-то государственным служащим является, а заодно и функцию охраны порядка выполняет. Там же обычно устроена оружейная комната, на худой конец, просто сейф. Казенное оружие там хранится, а личное у каждого дома. На «фишку» с казенным оружием идут, по всем остальным нуждам личные стволы пользуют.

– Толково, – похвалил я организацию местной службы. – Получается, у вас каждый мужик готовый боец в случае чего?

– Не только мужики, бабы тоже все стрелять умеют. И дети с десяти лет обращению с огнестрелом учатся.

Боевой народ. Понятно, почему аборигены тут тише воды ниже травы – попробуй побеспредельничай, живо на пулю нарвешься.

Тем временем мы миновали вырубку, вновь углубились в лес, и вскоре просека незаметно превратилась в укатанную грунтовую дорогу, вдоль которой кусты были аккуратно изничтожены.

– Там у одного на вышке винтовка была снайперская, – вспомнил я. – Вы их специально производите или как?

– Или как! – съехидничал Сашка. – «Мосинка» это обычная, под стандартный боеприпас. Прицел только снайперский присобачен, ПУ двукратный. Их один частный оружейник производит. А вообще любую винтовку можно снайперской сделать, у них ложе пластиковое с универсальным креплением еще с завода идет. Тот же частник и для автоматов с пулеметами оптику делает, даже армия у него закупает.

– А дальнобойные винтари есть? Под двенадцать и семь калибр, например?

– Насколько я знаю, нет. Для таких случаев есть небольшой запас «гауссовок», типа как у тебя.

– Так вы и для них боеприпасы делаете?!

– Смеешься? Говорю же: старые запасы. Унитары могут вечность храниться в разряженном виде. Как возникает нужда, конденсаторы заряжаем, и готово. Энергоустановки подходящие есть.

Еще одна зарубка на память: боекомплект тут можно будет пополнить. Потенциально. Насколько я помню, унитар 11,5х35 мм состоял на вооружении уже больше ста пятидесяти лет – никто не собирался изобретать велосипед и улучшать и без того хорошее. Если в нем что и менялось, так это тип энергоконденсатора, а размеры какие были, такие и остались. Форма наконечника пули еще могла быть разной, но все равно к моему «вихрю» довоенный боеприпас должен подойти. Останется только выцыганить дефицитный товар у вышестоящего начальства.

– Ты, кстати, шлем не свети особо, – посоветовал напарник, когда хутор скрылся за стеной деревьев. – У нас таких нет, и не было никогда, нечего людей пугать.

Я без возражений снял вызвавший озабоченность Сашки элемент брони и закинул его на заднее сиденье. Действительно, не стоит привлекать лишнего внимания. Если обмундирование и обвес издали еще можно было спутать с местными образцами, то шлем явно выбивался из общего ряда. Так что пусть полежит в укромном месте. Хотя без головного убора стремно.

– Что, совсем защиты для головы никакой нет? – полюбопытствовал я. – Или думаете, что голова кость и пули ей не страшны?

– Именно! – радостно осклабился Сашка. – Шучу, есть, конечно. Только у нас для головы каски стальные, сверху обычно чехол камуфляжный натягиваем. Есть модификация с пластиковым забралом. Но на твой шлем они совсем не похожи.

Пока суть да дело, просека снова вывела нас на обширную проплешину с очередным хутором, практически неотличимым от предыдущего. Проскочили мимо, не сбавляя скорости, соответственно, и интереса у местных жителей не вызвали. От безделья я запустил сканер наладонника на предмет пошарить в эфире и, к удивлению своему, почти сразу же наткнулся на довольно интенсивный радиообмен в коротковолновом диапазоне. Точно, цивилизованные места начинаются. Сашка, вспомнив ночное обещание, вновь принялся донимать меня расспросами о Федерации. Я озаботился было сохранением секретности, но, глянув мельком на подранка, понял, что тому наш разговор по барабану – он жутко мучился от боли в простреленной ноге. В грузовом отделении трясло неимоверно, поэтому каждая кочка заставляла пленника шипеть и корчиться, проклиная нас последними словами.

Примерно через час достигли большой деревни, полностью занявшей немалого размера вырубку. Поселение было окружено защитным периметром из нескольких рядов колючей проволоки с проходами между ними, а также бревенчатой стеной выше человеческого роста. С нашей стороны в него вела наезженная дорога, в которую незаметно превратилась разбитая грунтовка. Перед мощными воротами располагался пост из пенобетонных блоков, на его крыше устроился в укреплении из мешков с землей станковый крупнокалиберный пулемет, в котором я распознал российский «корд». Точно, Сашка же говорил, что они его выпускают. Когда до забора осталось метров двести, Сашка остановил «бобик» и полез в карман разгрузки за рацией.

– С командованием хочешь посоветоваться? – понимающе ухмыльнулся я. По уму, еще у первого ретранслятора это нужно было сделать, но ему виднее, он в местных реалиях лучше разбирается. – Думаешь, меня в деревню не пустят?

– Я не думаю, я уверен, – отрезал Сашка. – В лучшем случае прогонят в шею, в худшем пристрелят. Ну и промежуточных вариантов масса. Не мешай мне, я с отцом-командиром поболтаю.

Не мешай так не мешай. Пусть общается, я даже особо прислушиваться не буду. Вру, конечно. Еще как буду. Сашка возился недолго, почти сразу вышел на нужную волну и запросил некоего «Тополя». Ответили быстро, но потом пришлось подождать минут пять, пока дежурный вызывал начальство. По его приходу Сашка доложился, кратко описал обстановку и собственное положение, не забыл упомянуть нападение копателей и смерть напарника. Командир на том конце провода удивился, затем огорчился, потом озаботился – как, собственно, и подобает командиру, но тут подчиненный преподнес ему главный сюрприз – меня. По-видимому, на такой случай инструкций у них предусмотрено не было, потому что мой напарник выдал прямым текстом в эфир: «Капитан-лейтенант ВКС Земной Федерации Тарасов Александр…» и «Да, с Земли». Что ему ответили, я не разобрал, зато прекрасно услышал ответ Сашки: «Никак нет, не пил. И не курил тоже. Точно с Земли». Продолжительное молчание. Потом очередные помехи в динамике, трескучее бормотание, и ответ напарника: «Так точно. Есть… Деревня Дубовка, ждем».

– Ну? – подал я голос.

– Нормально все, – отмахнулся Сашка. – Сейчас местному старосте сверху цэу придет, чтоб нас принять, помыть, накормить и спать уложить.

– Чего это?! – возмутился я в ответ. – В город не едем?

– Не-а. Приказано здесь ждать прибытия группы сопровождения.

– Понятно. Паранойя в тяжелой форме – первый признак толкового военного. Наверняка особиста с охраной выслали, на предмет меня допросить. А что, верно. Кто знает, может, я диверсант и шпиён…

– Не смешно, – возразил Сашка. – У нас тут чего только не случалось. Осторожность еще никому не вредила.

Спорить я не стал. Надо, значит, надо. Тем более прекрасно их понимал: заявился какой-то хрен с горы, ксиву тычет, требует контакта с руководством. Тут все инстинкты нормального военного прямо-таки взбунтуются. В таком случае лучше согласовать действия с командованием, а в идеале и вовсе спихнуть ответственность на компетентные органы.

– А от первого хутора ты в эфир не вышел, чтобы там не застрять?

– Угу. Лучше тут пересидим. Здесь хоть кабак приличный, и пленного на ответственное хранение возьмут. Да и больница есть, Дубовка у нас уездный центр. В морг Димона сдадим.

И то верно. Лучше в большом поселении ждать, чем в глухомани, где из доступных развлечений только самогон и баня. Не может быть, чтоб на хуторах самогон не гнали.

– А быстрого транспорта у вас нет? – спросил я. – Может, за нами какой-нибудь геликоптер пришлют или там дирижабль…

– Держи карман!.. – ухмыльнулся напарник. – Нет у нас авиации, только наземный транспорт. Некуда летать. Вернее, есть, но там принять не могут, а где могут – туда дальности не хватает. В свое время долго думали, как быть, но решили не заморачиваться. Поршневые самолеты и вертолеты клепать можно, не такие уж они сложные, но инфраструктуры нет для обслуживания. Сошлись на том, что овчинка выделки не стоит. А для военных целей опять же штурмовики имеются, хоть и немного. Берегут их, по пустякам не гоняют.

– Я гляжу, у вас в загашнике много чего полезного отыскать можно.

– Отыскать-то можно, да только кто ж тебе даст!

На этой пессимистической ноте я предпочел беседу прервать, тем более что Сашка снова завел мотор, воткнул передачу и повел «бобик» к КПП. Блокпост миновали быстро, хоть и не без проверки: пока стояли под прицелом «корда», боец в камуфляже и полной выкладке с неизменным «калашом», с сержантскими лычками на погонах, внимательно изучил Сашкино удостоверение личности, мельком глянул на мой идентификатор, скользнул взглядом по снаряжению и оружию, чуть задержался на связанном подранке и брезентовом свертке, в котором покоился Сашкин напарник, кивнул сам себе и показал жестом – проезжай.

Шлагбаум перед воротами поднялся, и мы неторопливо вкатились в деревню. Впрочем, далеко не уехали – нас встречала целая делегация на таких же «бобиках». В одном сидели четверо бойцов с автоматами, в другом важный мужик в полувоенной одежде, видать, сам староста, а с ним офицер в чине лейтенанта, в полевой форме и с пистолетом на боку. Сашка притормозил, из первого уазика выпрыгнули двое солдат и без лишних вопросов выволокли из нашего кузова подранка, предварительно избавив того от веревок. Загрузили в свою машину, затем один, с лычками младшего сержанта на погонах, спросил:

– Убитого заберем?

– Куда вы его? – уточнил Сашка.

– В больницу отвезем, в морг, – пояснил боец.

– А как мы его оттуда заберем потом?

– Не знаю, у меня приказ только доставить.

– Не пойдет, – уперся Сашка. – Сами довезем, сами договоримся.

– У меня приказ! – набычился сержант.

– А мне на твой приказ класть вприсядку!.. И вообще, я старший по званию!

– Кхе-кхе… – привлек наше внимание незаметно приблизившийся важный мужик в полувоенном. – Позвольте представиться. Я Гончаров Петр Михайлович, староста поселения. А это лейтенант Иноземцев, командир комендантского взвода.