Крах дипломатического «Согласия»

Название быстро прижилось. Франция была главным союзником России в Европе с 1891 года и всегда претендовала на особое к себе отношение.

Французское посольство возглавлял опытный политик, бывший министр финансов республики Жозеф Нуланс. Он прибыл в Россию в июне 1917 года, заменив на высоком дипломатическом посту предыдущего посла Мориса Палеолога.

После русской революции в Министерстве иностранных дел Франции было решено поменять главу дипломатического представительства. Палеолог имел репутацию монархиста, и на должность посла назначили нового человека, не связанного со старым режимом.

Свою главную задачу вновь прибывший посол видел в том, чтобы убедить русских продолжить воевать на фронтах Первой мировой. Поражение России на Восточном фронте, как считал Нуланс, грозило катастрофой на западном направлении. Он не исключал и возможность взятия немцами Парижа.

Поражение могло обернуться окончательной утратой бывших французских территорий вдоль Рейна, потерянных после позорного мира 1871 года, грозило потерей политической инициативы стран Антанты и превращению Германии в главное государство Западной Европы. Допустить подобное было невозможно.

Послу Нулансу шел пятьдесят четвертый год. Это был грузный мужчина с широким лицом и светлыми водянистыми глазами. Он носил огромные свисающие усы, брил бороду и коротко стриг остатки волос, уцелевших где-то в районе ушей и затылка. По праву старого союзника, французский посол считал себя главным советчиком российского правительства и требовал, чтобы с его мнением считались на самом верху.

Октябрьский переворот оказался для посла Франции полной неожиданностью. Рушилось всё, ради чего он покинул Париж и возглавил дипломатическую миссию в России.

Новые властители России не хотели соблюдать союзнических договоренностей и сразу же после захвата власти в ноябре 1917 года заговорили о мирных переговорах с немцами.

Чего только стоят высказывания нового комиссара по иностранным делам Льва Троцкого!

Нуланс просил навести справки, откуда взялся этот человек. Ему доложили, что Троцкий, он же Бронштейн, жуиф[2 - Фр. – еврей] из зажиточной семьи, идейный революционер, социал-демократ. За антиправительственную деятельность был арестован и сослан. Бежал из Сибири, где отбывал наказание, много лет провел в эмиграции в разных странах, неоднократно бывал и жил два года во Франции, где издавал социал-демократическую газету. Затем был выслан полицией в Испанию, откуда перебрался в Америку. Вероятно, знаком с еврейскими финансистами из Нью-Йорка, которые имеют в России свои интересы и теперь будут стараться упрочить влияние на огромных просторах бывшей великой империи.

Последнее обстоятельство обнадеживало Нуланса. Не может такой человек сознательно разрушить ранее принятые международные договоренности. Америка – союзник Франции по Антанте, а финансисты с Уолл-Стрит имеют весомое лобби в правительстве Северо-Американских Соединенных Штатов.

Однако первые же поступки Троцкого на посту комиссара по иностранным делам заговорили о другом. Неслыханно, этот наглец уведомил посольства о своем назначении на высокий пост не официальным письмом, а нотой о начале мирных переговоров с предложением немедленного перемирия с Центральными державами.

Нуланс телеграфировал об этих инициативах в Париж и получил ответ, рекомендующий не реагировать на провокационное заявление как нарушающее союзное соглашение от 5 сентября 1914 года и запрещающее сепаратные мирные переговоры.

Дипломаты других стран Антанты также не ответили на письмо Троцкого, полагая, что новая власть продержится недолго и всерьез принимать демарши большевиков не следует.

Троцкий, судя по всему, затаил недовольство и в отместку поставил союзников в известность, что будет публиковать секретные договоры царского правительства и выведет весь мировой империализм «на чистую воду».

Между новым правительством России и дипломатическим корпусом, аккредитованным в столице, возникла первая напряженность.

– Господин посол, свежая пресса, – в кабинете появился личный секретарь, небольшого роста молодой человек в пенсне, которого также звали Жозеф Нуланс. Послу нравилась эта милая путаница в именах, но сотрудники, чтобы различать Нулансов в быту, звали секретаря между собой ласково «Пети» (что по-русски означает «малыш»), разумеется, с ударением на последнем слоге.

– Секретариат подготовил для Вас обзор, – произнес «малыш».

– Слушаю, – посол слегка наклонил голову, – можете прочитать.

– Во-первых, Советы издали декрет о реквизиции теплых вещей у буржуазии.

– И что, теперь пролетарии будут ходить по городу в дорогих шубах? – язвительно заметил Нуланс.

Личный секретарь вежливо улыбнулся:

– Они борются с саботажем служащих и увольняют без права на пенсию тех, кто не является в присутствие. Некоторых арестовали. Это имеет эффект. Многие учреждения уже работают, а чиновники, под впечатлением арестов коллег, безропотно выполняют свои обязанности и выражают лояльность к новой власти.

– Что еще?

– Совет народных комиссаров поручил Главнокомандующему действующей армией генералу Духонину заявить властям всех воюющих держав о прекращении военных действий и начале переговоров о мире.

– Это похоже на измену союзным соглашениям, – как бы рассуждая, заметил посол.

– Я тоже так считаю, – поддакнул секретарь.

– И что главнокомандующий, генерал Духонин?

– Он отказался выполнить приказ Совнаркома, заявил, что мирные переговоры следовало бы вести только законно избранному и признанному всем народом правительству. После чего генерала отстранили от командования армией.

– Кто же теперь будет воевать с немцами?

– Газеты пишут, что главнокомандующим будет назначен Крыленко, бывший прапорщик.

– Прапорщик во главе армии? Брависсимо, – спокойствие моментально слетело с лица Нуланса, – что этот прапорщик будет делать, сдаваться в плен?

– А что они еще могут, – согласился «малыш», – армия без офицеров не может воевать, военная мощь России рухнула. Великой армии больше нет, как не будет, судя по всему, вскоре и Восточного фронта. Говорят, солдаты расстреливают офицеров и покидают позиции.

– Вы хоть понимаете, что это значит? – Нуланс впился взглядом в секретаря.

– Да, месье.

– Ничего Вы не понимаете! – сорвался посол. – Это означает усиление бошей на Западном фронте и многие, многие тысячи новых жертв в нашей милой Франции. Страна и так истекает кровью, а эти русские, которые должны сдерживать немецкую машину на востоке, бросают фронт. Это будет катастрофа!

Немедленно позовите сюда атташе посольства графа де Робиена, мы будем жестко реагировать на действия большевиков всеми доступными нам способами.

– Господин граф уже ждет, – отрапортовал личный секретарь, – он в приемной.

В тот же день в стенах Французского посольства в Петрограде родился политический демарш, подписанный военными атташе союзных держав. Французское правительство одобрило его на самом высоком уровне:

«Франция не признает власть народных комиссаров, верит в патриотизм высшего русского военного командования, полагается на их твердые гарантии в продолжение войны, отклоняет переговоры как преступные и всецело поддерживает армию в борьбе с общим врагом».

В посольстве полагали, что этот демарш вселит новые силы в ряды русского офицерства и поможет им навести порядок в войсках.

Спустя несколько дней Нуланс узнал, что генерал Духонин поплатился жизнью за верность присяге и союзному делу. Толпа разгромила штабной вагон, подняла его на штыки…

– Господин посол, срочно и очень важно. Кажется, не всё еще потеряно на фронте, – граф де Робиен вошел в кабинет Нуланса с докладом. – Стали известны подробности поездки на фронт офицера нашей военной миссии. Он инспектировал части и нашел, что боевой дух в войсках сохраняется и они способны противостоять врагу. Его встречали криками «Ура». Правда, – де Робиен сделал паузу, – весьма вероятно, что ему показали далеко не все. Он мог быть просто введен в заблуждение, если не сказать более.

– Поясните, – Нуланс поморщился.

– Я имею в виду, что он вполне мог сознательно сообщить недостоверные сведения, чтобы выглядеть лучше в ваших в глазах. Почему я так считаю? – не дожидаясь вопроса посла, продолжил атташе, – потому что есть другие, не менее значимые новости с фронта. Они говорят прямо, что линии обороны по фронту практически нет, солдаты обеих сторон ходят друг к другу в гости. Немцы прогуливаются с оркестром по русским позициям, за ними следуют «товарищи» и с удовольствием маршируют под немецкие марши.

– Какой ужас, – возмутился Нуланс. Он хорошо знал мелодии некоторых солдатских маршей Германии, их простые, совсем не военные тексты, жизнерадостные припевы. Но когда под дробь барабанов эти мелодии были слышны во время атаки, противникам казалось, что мощь Германии несокрушима.

– Вражеские солдаты, не смущаясь, пересекают линию фронта, чтобы купить табак, – продолжал де Робиен, – по-русски это называется «братание». Они едят из одного котелка, пьют водку и шнапс, а офицеры из тех, что еще верны присяге, не могут поставить эту чернь на место. Всем верховодят Советы солдатских депутатов и комиссары.

Нашего представителя сделали членом какого-то комитета, перед ним устроили марш частей, но он заметил, что русские обманывают союзников. Одни и те же лица представлялись ему утром от имени артиллерийских полков, после обеда от имени кавалерийских. Русские любят подобного рода спектакли и мастера по части мистификации.

На фронте плохо с продовольствием, и в некоторых частях вынуждены отправлять провиантские команды в дальние губернии за хлебом и фуражом. Разумеется, все это сопровождается реквизициями и грабежом.

– Но мы все-таки будем верить, что фронт существует, – прервал де Робиена посол, – мы расцениваем последние сообщения большевиков о начале переговоров в немцами как провокацию и никоим образом не будем на неё реагировать.