Избранные сочинения

Избранные сочинения
Александр Павлович Чехов

Творчество Александра Павловича Чехова (Седого), старшего брата великого русского писателя А.П. Чехова и отца выдающегося драматического актера XX века М.А. Чехова сложилась, к сожалению, как судьба писателя «средней руки» и современным читателям почти неизвестно. А между тем беллетристом он был замечательным. Его перу принадлежит немалое количество прекрасных рассказов и фельетонов, достойных переиздания и прочтения. В книгу избранных сочинений Ал. П. Чехова (Седова) вошло несколько его лучших рассказов, воспоминания о его великом брате, а также повесть «В погоне за теплом и солнцем», издававшаяся лишь однажды, в 1913 году.

Александр Чехов

Избранные сочинения

© Оформление. Леонов Ю.Б. 2018

© Издательство «Художественная литература», 2018

* * *

Александр Павлович Чехов

Александр Павлович Чехов (Седой) (1855–1913)

Имя великого русского писателя Антона Павловича Чехова известно каждому мало-мальски образованному человеку. Его рассказы, по художественной ценности, глубине мысли и силе образного воздействия на читателей превосходящие многие и многие многостраничные романы, постоянно переиздаются и экранизируются, а пьесы ставятся на многих сценах мира, оставаясь современными и в наши дни.

Творческая судьба его старшего брата Александра, одаренного литератора и энциклопедически образованного человека, знавшего несколько европейских языков, сложилась, к сожалению, как судьба писателя «средней руки». А между тем литератором Александром Чеховым написано, как под своим именем, так и под псевдонимами Агафопод Единицын, Алоэ, а затем А. Седой, немалое количество прекрасных рассказов и фельетонов, достойных переиздания, прочтения и осмысления.

Александр Чехов родился в 1855 году в многодетной мещанско-купеческой семье. Помимо Александра, у его родителей – Павла Егоровича и Евгении Яковлевны Чеховых – было еще пятеро детей: четверо сыновей и одна дочь – Николай, Антон, Иван, Мария, Михаил.

Детство и гимназические годы Александра, как и его младшего брата Антона, протекали в Таганроге. Об этих годах жизни он впоследствии написал очерки-воспоминания: «В гостях у дедушки и бабушки», «Из детства Антона Павловича Чехова, представленные в нашей книге. Эти воспоминания порою вызывали возражения со стороны младших членов семьи Чеховых, в частности, Михаила и Марии, считавших, что в них сильно сгущены мрачные краски их детства. Их критическая оценка во многом объясняется тем, что с годами суровый нрав их отца несколько смягчился, и по отношению к младшим своим детям он не проявлял уже той строгости, которуюв полной мере испытали старшие сыновья. Тем более что воспоминания Александра Павловича совпадают с высказываниями самого А.П. Чехова. Так, в письме старшему брату от 2 января 1889 года он писал: «Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать»[1 - Переписка А.П. Чехова. Т. 1. М.: Художественная литература, 1984, т. 1, с. 101.]

А по свидетельству Вл. И. Немировича Данченко, Чехов никогда не мог простить отцу, что тот его в детстве сек. Павел Егорович действительно был человеком гневливым, жестоким, религиозно фанатичным, однако всем своим детям он дал хорошее образование, и все они стали личностями незаурядными.

Судьба каждого из них сложилась по-разному. И жизненный срок каждому был отпущен разный. Николай Чехов, подававший надежды стать художником, прожил всего тридцать один год; сам Антон Павлович умер в сорок четыре, Александр – в пятьдесят восемь. В плане долгожительства младшим детям также повезло больше. Ставший педагогом Иван прожил шестьдесят один год, Михаил – более семидесяти лет, а сестра и вовсе дожила до девяносто трех.

После окончания в 1875 году с серебряной медалью Таганрогской мужской гимназии, Александр Чехов продолжил обучение на естественном отделении физико-математического факультета Московского университета. Уже в студенческие годы проявил интерес к сочинительству и стал публиковаться в московских юмористических газетах и журналах «Московский листок», «Зритель», «Москва», «Будильник», чем во многом способствовал приобщению к миру журналистики юного Антона, пошедшего по стопам старшего брата.

Интересно, что для юного Антона Чехова, тогда еще гимназиста, старший брат в определенной мере был литературным авторитетом. Именно на суд Александра он отправлял из Таганрога в Москву свои первые сочинения. Александр же был и первым критиком литературных опытов младшего брата, в частности, его первых пьес «Безотцовщина», «Нашла коса на камень». А когда Антон переехал в Москву, Александр давал ему советы, как и что надо писать. Даже первую его работу он отдал в редакцию под собственным именем, иначе могли и не принять. Через некоторое время, впрочем, их роли поменяются, и уже младший брат станет анализировать произведения старшего, давать им оценки и советы…

По выходе из университета в 1882 г. Александр Чехов служил в таганрогской, новороссийской и петербургской таможнях, не переставая писать юмористические рассказы и статьи для периодической печати. Из Таганрога он был уволен за нашумевшую повесть о злоупотреблениях в местной таможне, которую опубликовал в одесской газете. Будучи человеком прямым и бескомпромиссным, Чехов-старший органически не выносил любой несправедливости.

В середине 1880-х годов Александр Чехов, обосновавшись в Петербурге, окончательно связал свою судьбу с журналистикой. С 1886 года и до конца жизни он – профессиональный газетчик и беллетрист, штатный сотрудник газеты «Новое время». На свою работу в «Новом времени» с жалованьем 60 рублей в месяц он смотрел как на успех, награду после долгих жизненных неурядиц. Александр Чехов также редактировал специальные издания «Слепец», «Пожарный», «Вестник Российского общества покровительства животным»; для дополнительного заработка он много писал и в другие газеты. Отчасти необходимость ради содержания большой семьи заниматься этой литературной поденщиной не позволяла ему уделять много внимания собственным литературным сочинениям, оттачивать собственное мастерство. Хотя стилистом он был замечательным, о чем можно судить по произведениям, вошедшим в нашу книгу.

Печатался Чехов-старший и в «Петербургской газете», в «Осколках», «Историческом вестнике», в «Вестнике Европы». Его перу принадлежит множество репортерских заметок, очерков, публицистических и научно-популярных статей невероятно широкого диапазона – от пожарного дела и фотографии до вопросов лечения душевнобольных и борьбы с алкоголизмом. Следует признать, что пагубная тяга к алкоголю преследовала и самого Александра Чехова, и его брата Николая…

А.П. Чехов считал письма старшего брата «первостатейными произведениями». Он видел, что Александр талантлив, но и лучше других знал его недостатки – разбросанность, слабоволие. В письмах к брату Антон Павлович много раз призывал его к серьезной работе: «Пиши не больше двух рассказов в неделю, сокращай их, обрабатывай, дабы труд был трудом».

В письме от 3 февраля 1886 года он убеждал брата: «Твое поздравительное письмо чертовски, анафемски, идольски художественно. Пойми, что если бы ты писал так рассказы, как пишешь письма, то ты давно бы уже был великим, большущим человеком»[2 - Переписка А.П. Чехова. Т. 1. М.: Художественная литература, 1984, с. 66.].

Лучшие из рассказов Александра Чехова – те, где он выступает как очеркист, знаток быта и характеров изображаемой им среды – простонародной, мещанской, чиновничьей. Несколько таких рассказов представлены в нашей книге («Бабье горе», «На маяке», «Старый Махмутка», «Цепи»).

Временами могло казаться, что занять более видное место в литературе Чехову-старшему мешала слава его великого брата. Известный в дореволюционное время, а ныне забытый литератор А.М. Хирьяков, умерший в эмиграции, вспоминал слова Александра Чехова, только что пролиставшего изданный в 1899 году карманный энциклопедический словарь Ф.Ф. Павленкова: «Меня обидели! Вот, полюбуйтесь! Сперва заметка об Антоне, а только потом обо мне. И обо мне начинается так: “Чехов Александр Павлович – брат предыдущего”. Почему это брат предыдущего? Ведь я же старше Антона! И в литературе я выступил раньше Антона. Да и по алфавиту имя Александр должно стоять раньше Антона, так что никак не Антон, а я предыдущий…»

По словам Хирьякова, все это было сказано довольно добродушно, хотя и не без некоторой досады. Разумеется, Александр Чехов признавал превосходство младшего брата и ничуть ему не завидовал, а наоборот, гордился им. Его обижало невнимание критики, отсутствие сколько-нибудь серьезной оценки его творчества.

С середины 80-х старший брат стал своего рода литературным поверенным в делах Антона Павловича в Петербурге и до самой его смерти выполнял его разнообразные поручения. Ни с одним из своих братьев Антон Павлович не вел такой содержательной и интенсивной переписки, как с Александром.

В 1888 году Александр Павлович овдовел, а в следующем году обвенчался с гувернанткой своих детей Н. Гольден, от которой у него в 1891 году родился сын Михаил, который впоследствии станет выдающимся драматическим актером, в течение шести лет возглавлявшим театральную студию МХТ-2, а после эмиграции в США открывшим там свою актёрскую школу, привившую многим американским актерам систему Станиславского. Михаил уже с раннего возраста проявлял разносторонние дарования. В 1895 году в одном из писем к сестре А.П. Чехов писал о племяннике: «Я думаю, что из него выйдет талантливый человек». В «Приложении» к нашей книге представлено несколько отрывков из воспоминаний актера М. Чехова, посвященные отцу.

Уход из жизни Антона в 1904 году стал для Александра сильным потрясением. Последние его очерки об их общем детстве посвящены памяти великого брата. Умер Александр Чехов через девять лет после смерти А.П. Чехова, в 1913 году. Похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища в Петербурге.

В предлагаемую вниманию читателей книгу вошло несколько лучших рассказов Александра Чехова (Седого), повесть «В погоне за теплом и солнцем», впервые публикуемая с 1913 года, а также воспоминания о детстве А.П. Чехова.

    В. Бармин

Рассказы. Повесть

Визиты

Из записок служащего человека

…Назвался груздем – полезай в кузов. Приехал в новый город – делай визиты… Облачился во фрак и белый галстук и начал. Пошел к Фейзулину. Встретила растрепанная девчонка и повела в гостиную. Вышел тощий, как палка, господин с трясущейся головой и пригласил сесть.

– Милости прошу… очень рад… Служить приехали? Доброе дело, доброе дело… Колька, не шали, выпорю! Ну куда ты, дьяволенок, за лампою полез? Разобьешь… Устали, я думаю, за дорогу…

– Да, устал…

– Так отдыхайте… Хороший у нас городок… Клуб есть… Николай, ну что же ты за анафема! Перестань, идол… ей-же-ей, лупцовку задам… Наказание Гподне мне с этим мальчишкой: мать уехала к родным в гости, а он мне вот какую голову сделал! Ну, приедешь, Акулина Кондратьевна, я тебе скажу спасибо… Были у Попова?

– Нет, еще не был…

– Побывайте у него: хороший человек, пригодится. Только в разговоре не упомяните как-нибудь нечаянно, что у него рожки на лбу… У нас тут в прошлом году полк стоял, так это его супруга, знаете ли, согрешила… Страсть он этого не любит, когда напоминают. Колька, да перестанешь ли ты?! Нет, видно, надо тебя драть.

Фейзулин снял с живота ременной пояс, поймал мальчишку и, сказав мне: «Погодите одну минутку», стал его сечь. Порка продолжалась добрых две минуты. Колька орал так, что душу выворачивало. Я пробовал раскланяться, но добрый хозяин ни за что не хотел подать мне руки прежде чем не кончит экзекуции. Наконец он, весь красный и запыхавшийся от труда, подал мне руку и сказал:

– Сами видите, с таким стервецом ничего не поделаешь… Голову ему снять мало. Будем знакомы… Почаще… Я тебя, живодер паршивый!.. У Попова будете, так не слушайте, когда он про мою жену говорить вам будет: все врет… Прощайте.

Пошел к Попову. Этот оказался толстеньким, лысеньким человечком с трубкой.

– Черт вас занес в наш городишко! – встретил он меня. – Народ все дрянь, общества – никакого… Жалко вас, ей-богу жалко, и даже, извините меня, скажу прямо: глупо вы сделали, что из Питера уехали… Право, глупо… И даже в дураки записать могу… Виданное ли дело, чтобы живого человека запихали в нашу трущобу?! А?! Нет, вы мне скажите!.. Свиньи и больше ничего… Были у Фейзулина?

– Был…

– Хороший он человек, но жена у него – лучше бы умерла… Такая баба, что ой-ой-ой!.. Полк у нас тут стоял, так ни одного офицера не было, чтобы она ему любовных записочек не писала… Скажите, пожалуйста! Такого человека – и вдруг в нашу трущобу… И зачем вас черт принес?! Дурак вы, ей-богу дурак. Водку пьете?

– Пью перед обедом.

– А! Это – другое дело… Тогда я – дурак: не догадался. Лиза, дай-ка сюда четвертную… У нас водка местная – сивуха… Стакан залпом выпьете? Нет? Ну, значит, дрянь вы человек… Говорил что-нибудь Фейзулин про мою жену? По глазам вижу, что говорил… Семь незаконнорожденных каждый год плодит… Ну-ка, водочки… Хороший человек, но свинья. Смотрел бы за супругою лучше… За ваше здоровье!.. Вы теперь куда? К Хомутову? Валяйте, только предупреждаю: он по должности вам вопросы задавать начнет, так вы отвечайте. Он любит этот порядок. А человек он добрый… Так, для проформы… Вы ему наврите, он всему поверит. Закусите-ка, да еще по одной хватим… А вы дурак, ей-богу, дурак… Слава Богу, что хоть водку пьете… Свиньи поганые… Ну, до свидания… не задерживаю… А еще водочки на дорожку? Не хотите? Не надо… А все-таки – дурак…

От Попова я отправился к Хомутову. Он встретил меня в кителе и молча указал на стул.

– Благодарю за честь-с, – начал он. – Служить приехали? Из Питера?

– Да.