1945: Черчилль+Трумэн+Гиммлер против Сталина. Книга первая

– Заговор, Вальтер.

– Против…

Шелленберг скосил глаза на портрет Гитлера, висевший на стене за спиной у рейхсфюрера. Гиммлер молча смежил веки.

– И Вы знаете о нём?

– Знаю.

– И как давно?

– Достаточно – для того, чтобы войти в курс дела и «сориентироваться по месту».

Лицо Шелленберга прояснилось.

– Вы хотите сказать, что…

– Да, Вальтер: всё – под контролем.

Впервые за время беседы на лицо Гиммлера просочилось некое подобие самодовольства. Чувствовалось, что он был, как минимум, удовлетворён состоянием и перспективами вопроса. Как максимум, глубоко удовлетворён.

– Если фюрер падёт жертвой заговора, он не останется неотомщённым…

– Вы это – аллегорически, или…

– «Или», Вальтер!

Первая за разговор усмешка слегка тронула губы рейхсфюрера.

– Как говорят большевики, «страна должна знать своих героев». И она их узнает. В своё время. А сейчас достаточно того, что о них знаю я. И много больше того, чем им хотелось бы.

Шелленберг снова всем телом подался вперёд – вместе с вопросом, застывшим на губах и в глазах. Гиммлер ещё раз смежил веки и утвердительно качнул головой.

– Да, Вальтер: мне известен и состав заговорщиков, и их цели. Даже план, но только в общих чертах.

– И – когда?

Голос Шелленберга дрогнул не столько от страха, сколько от надежды на то, что «непоправимое» случится.

– Скоро, – прищурился рейхсфюрер. Хорошо, так, прищурился, творчески, словно он уже планировал свои первоочередные мероприятия. И не только «по линии работы» с участниками заговора, но и дальше. Много дальше.

– Ещё этим летом? – «подрос надеждой» Шелленберг.

– Ещё этим месяцем.

Бригаденфюрер судорожно проглотил слюну. Радостный блеск глаз сопровождал «телодвижение».

– Тогда Вы правы, рейхсфюрер: надо подождать. Ситуация без… хм… хм… приобретёт новую конфигурацию, и это даст нам дополнительный козырь на переговорах с англосаксами. Главное – вовремя «перехватить знамя»!

– Не беспокойтесь. Вальтер, – утвердительно отработал ладонью Гиммлер. – Эти парни и не знают, что определены на роль классического мавра. Я не собираюсь отдавать Германию ни воякам, ни радикалам.

– Есть и такие?!

Рейхсфюрер покривил щекой.

– Увы, мой дорогой Шелленберг. Основная масса – ещё, куда ни шло: всё же – «товарищи по классу»… Но отдельные экземпляры… Мда… Но это уже – моя забота…

Двадцатого июля рейх потрясли события в Растенбурге – вместе с взрывом, который потряс фюрера и отдельных «товарищей». В смысле – партайгеноссе. Начальник штаба Резервной армии полковник Шенк фон Штауффенберг, уходя из бункера, «случайно» забыл у ножки стула по соседству с фюрером портфель с отсутствующим докладом и с присутствующей бомбой. В отличие от дубового стола и отдельных «дубовых голов», фюреру повезло, и он отделался, пусть и не лёгким, но испугом, с контузией и небольшим представлением о «том свете» «в нагрузку».

Штауффенберг всего этого не знал – и развернул бурную деятельность. Развернул в одиночестве, полагая, что «группа товарищей» действует в аналогичном направлении. Но «группа товарищей» полагала иначе. Получив информацию от Штауффенберга, руководители – они же главари – заговора Ольбрихт и Бек посчитали, что дело «на мази», и вожделенные портфели у каждого из них – в кармане: один кандидатировался в президенты, другой – в канцлеры. По причине радужных представлений о далёкой от них реальности, «ответработники» решили не торопиться с решительными действиями, и вместо оных не менее решительно отправились в столовую, чтобы отметить удачное начало операции «Валькирия».

О событиях в Ставке Гиммлер узнал одним из первых. Результат его удручил – по причине отсутствия самого себя – но он быстро переориентировался. Можно сказать, на ходу: рейхсфюрер был не столь наивным, чтобы полагаться на единственный вариант. Теперь он внимательно отслеживал ходы каждого из противников, но не вмешивался ни в один из них: его час ещё не наступил. Не сам по себе не наступил, а «в соответствии с вновь утверждённым планом». Гиммлер даже не стал мешать колченогому Геббельсу проявить инициативу по линии переориентации майора Ремера с захвата правительственного квартала на захват вождей заговора.

Пока заговорщики шлифовали тексты поздравительных речей в связи с освобождением от тирании Гитлера, всех их и «повязали». И вот здесь Гиммлер немножко «не сориентировался в обстановке»: фельдмаршал фон Вицлебен коварно не оказал сопротивления, почему и не был застрелен «при попытке к бегству». Этот тип был опасен, поскольку, по имеющимся у рейхсфюрера сведениям, примкнул к заговору лишь под честное слово «подлеца» Гёрделера о том, что рейхсфюрер – с ними. Конечно, Гиммлер нигде не «засветился», но лишние меры предосторожности оказались бы теперь совсем не лишними.

Правда, за Гиммлера мог замолвить словечко сам фюрер, которому ещё в августе сорок третьего рейхсфюрер «шепнул на ушко» о зондаже министра финансов Пруссии фон Попица, коварно соблазнявшего его «лавровым венком» и портфелем канцлера. Тогда рейхсфюрер попросил

у Гитлера разрешения включиться в игру: тянуть, водить за нос, но не арестовывать Попица до выявления всех «дружков» министра-заговорщика. Фюрер одобрил творческую инициативу рейхсфюрера, а Попиц решил, что Гиммлер раздумывает, и получил от Вицлебена согласие раскрыть его «вновь обретённому соратнику» как главу заговора.

С учётом всех «вновь открывшихся обстоятельств» Гиммлеру оставалось лишь одно: начать действовать «по плану «Б». То есть, выдвинуться на передний план и заявить о себе во весь голос. Рейхсфюрер так сделал. Он немедленно подключил СС к работе по наведению «конституционного порядка»: аресту всех известных ему участников заговора, извлечению из них сведений о неизвестных участниках – и соответствующей работе уже с ними.

Правда, некоторые главари попытались коварно помешать рейхсфюреру исполнить свой конституционный долг. Так, генерал Штюльпнагель пытался злодейски покончить с собой, выстрелив себе в голову. «Злодей» выбил себе оба глаза, но сотрудникам Гиммлера удалось помешать ему довести коварный замысел до конца, и спасти его… для грядущей виселицы.

А вот с начальником штаба группы армий «Центр» фон Тресковым вышла незадача: генерал подло успел подорвать себя гранатой. Не успели застрелить и генерал-квартирмейстера ОКВ Вагнера: сам застрелился. Правда, рейхсфюрер не сильно горевал по поводу недочётов в работе: эти «товарищи» ничем не могли скомпрометировать его в глазах фюрера. Фантазии насчёт соучастия Гиммлера обитали лишь в головах фон Попица, Гёрделера и Вицлебена. Фантазии, не подкреплённые «вещественными и иными доказательствами».