Дело «на три копейки»

– Ну, это у него надо спрашивать, – комбинированно осмелел-обнаглел Петухов: явно почувствовал, что интерес следствия вновь переключается в спасительном для него направлении – на папашу.

– А в какой момент появился «опер»?

Алексей Семёнович великодушно «отпустил наглецу»: сейчас его больше интересовало продолжение, чем воздаяние. Трофименко застыл с открытым ртом – явно не от возмущения «мягкотелостью» Старкова: с каждым вопросом Семёныч всё дальше уходил от «магистрального направления».

– Не помню.

– Ну, ты ещё не закончил излагать свой план отцу? – продолжал наседать Старков.

Петухов опять рискнул двинуть плечом.

– Ну, «опер»… милиционер… пришёл… в этот вечер, когда мы говорили с отцом… ну, обо всём этом…

Старков откинулся на спинку стула с явным удовлетворением на лице. Наконец Трофименко, судя по его проясняющемуся взгляду, уже начал догадываться о том, что «вопросы не по теме» были, всё же, по теме, пусть ещё и не вполне ясной для подполковника.

– Ладно!

Поскольку Старков не выражал намерения продолжить расспросы, Трофименко энергичным шлепком ладони по столу «приговорил» ситуацию.

– Подпиши протокол: здесь, здесь и здесь!.. Подписал? Андреев, отведи этого насильника…

Петухов вздрогнул и втянул голову в плечи.

– … обратно в камеру и возвращайся!

Когда двери за обоими закрылись, Трофименко – уже с пасмурным лицом: неподражаемый мастер перехода из одного состояния в другое – переключился на Старкова.

– Ты, что Семёныч: думаешь, что к ним под видом милиционера наведался настоящий убийца?

– Или настоящий убийца в качестве настоящего милиционера, – раскачиваясь на стуле, не задержался с ответом Старков.

На этот раз подполковник не стал возмущённо таращить глаза. Некоторое время он хмурился, молча шмыгал носом и трепал пальцами мочку уха: думал. Наконец, он надумал:

– Это всё – не из жизни, Семёныч! Это всё – кино! «Может, где-то там, высоко в горах, но не в нашем районе»…

Цитата «из «товарища Саахова» была вполне узнаваемой, но энтузиазма на лице Старкова она почему-то не прибавила. Зато её отсутствие – точно по Ломоносову – прибавило решительности на лице и в голосе Трофименко.

– Чем сочинять образ маньяка, давай лучше займёмся Петуховым-старшим!

– Давай, – равнодушно повёл плечом Старков.

Глава восьмая

Петухова-старшего доставили через час после того, как вернули к баланде его прыщавого сынка. Папаша оказался колоритной личностью, но несмотря на визуальную причастность к уголовному миру: два наколотых перстня на пальцах, какая-то выцветшая татуировка на плече – на «авторитета» он явно не тянул. Весь его облик говорил, скорее, о хулиганском прошлом и алкогольном настоящем. Да и сейчас он был нетрезвым, помятым и невыспавшимся.

– Садитесь, Петухов.

– Успею ещё, – «не отходя» от стула, но и не приближаясь к нему, принялся косить под «авторитета» Петухов. «Номер» не прошёл – в отличие от шланга, который резво прошёлся по спине «диссидента». Следом к резине подключилось колено Андреева, которое помогло, таки, подследственному осознать своё место в этом кабинете: на стуле посреди оного.

– Мы всё знаем, – сразу же приступил к делу изрядно уставший к разговоров – не от рукоприкладства – Трофименко.

– О чём тогда говорить? – ухмыльнулся Петухов.

– О чистосердечном признании.

– Не бери на понт, «мусор»!

«Оппозиция» стоила Петухову ещё пары отрезвляющих заходов резинового шланга.

– Начнём, что ли? – склонился над ним Трофименко.

– Так ты уже начал.

Болезненно морщась, Петухов-старший потёр ладонью «ушибленное» плечо.

– Правда, не с того конца…

– Надо было сразу в морду? – тут же «уточнил координаты конца» Трофименко. На этот раз Петухов счёл за лучшее промолчать: видимо, начал уже понимать, что этот «мент» – чересчур прямолинейный для «куртуазной» беседы.

– Будешь говорить?

Трофименко похлопал резиной по ладони.

– О чём? – с опаской покосился на шланг Петухов.

– О том, как вы с сынком обсуждали план изнасилования и убийства несовершеннолетней Котовой.

Петухов помрачнел.

– Ничего мы с ним не обсуждали.

– А твой сын утверждает обратное.

На этот раз подполковник взял в руки не шланг, а протокол допроса, которым и помахал перед носом подследственного.

– Что скажешь?

Вместо ответа Петухов попытался увести взгляд – вместе с головой – от подполковника, но голова – вместе с взглядом – были немедленно и без ненужной куртуазности возвращены Андреевым на место.

– Мне повторить вопрос? – нехорошо, но многообещающе улыбнулся Трофименко.

На этот раз Петухов молчал недолго – секунд пять, не больше.

– Да, сын, там, «нагородил огород»… ну, пацан – что с него возьмёшь… А я сказал ему, что сам разберусь с этой сучкой… чтобы не обижала моего сына… Достала уже, тварь!.. Да и все они, Котовы – сучара на сучаре! Понтов – на козе не объедешь, гниды!

– Ну, и как: разобрался? – ещё ниже склонился над ним Трофименко.

– Разобрался бы, – мрачно усмехнулся Петухов, – да какая-то добрая душа опередила меня…