По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

Жоре вдруг послышалось, что Федулов при этих его словах насмешливо хмыкнул. А может, это ему действительно послышалось, и

старик всего лишь прочищал нос и горло.

– Ладно, пошли…

По неистребимой интеллигентской привычке отряхивая брюки, Федулов медленно, держась руками за ствол, поднялся на ноги.

Жора вздохнул.

– Пошли…

Минут через пятнадцать ходу он с тревогой огляделся по сторонам.

– Лесь Богданыч, где это мы? Не кажется ли Вам, что мы заблудились?

– Через пять минут будем на месте, – не сбавляя шага, бросил через плечо Федулов. – Не принимайте меня за Сусанина, Жорочка: я ему – даже не родственник…

И действительно, минут через пять-шесть энергичной ходьбы он остановился.

– Ну, вот и пришли…

Юноша покрутил головой по сторонам.

– Пришли… Только вот – куда?

Нагнувшись к земле, Федулов шумно прочистил нос.

– На место – куда же ещё?

После этого он приподнял накрывшие землю огромные лапы старой ели – и исчез внутри.

– Ныряйте сюда, Жора…

– Спрятаться мы могли бы и в другом месте, – не выразил энтузиазма юноша, но примеру компаньона всё же последовал. Внутри было темно и сыро. Пахло прелью.

– Помогите мне поднять дёрн…

Если бы Жора мог пошевелиться, он бы непременно пожал плечами: похоже, старик рехнулся на почве утраты сокровищ. Тем не менее, лёжа на животе, он следом за Федуловым вцепился обеими руками в указанный ему край и потянул на себя. Трава с проросшей корнями землёй медленно поползла в сторону.

– Скатываем! – прошептал Лесь Богданыч.

Удивительно, но снятый дёрн скатывался как толстый ковёр. Скатав свой край, Жора бросил взгляд на место, где только что лежал дёрн – и остолбенел: под дёрном оказался большой ровный кусок брезента, который уже стаскивал шумно отдувающийся Федулов. Ещё лишь догадываясь о «чём-то таком» – но ни о чём конкретно – Жора начал энергично помогать старику.

Когда брезент был оттащен в сторону, глазам юноши предстало нечто, не поддающееся определению, но также обёрнутое мешковиной. Основательно приложившись щекой «к природе», Федулов покопался под мешковиной.

– Помогите мне, Жора.

Юноша засунул руку под мешковину, пошуровал там немного, и нащупал что-то дугообразное.

– Ну: раз… два… три!

Они одновременно рванули за эту штуку. Из чрева земли наружу наполовину вылезло что-то большое, прямоугольное, обёрнутое мешковиной и туго стянутое верёвками. Вторым рывком груз был доставлен на поверхность.

– Тут ещё есть кое-что…, – выдохнул Федулов: в этом незримом стороннему глазу тайнике было невыносимо влажно и душно. Вскоре к первому грузу, по форме напоминающему большой дорожный чемодан, присоединился обсыпанный землёй здоровенный вещмешок с завязанной тугим узлом горловиной.

– Ч-что это з-значит?

Жора от волнения начал заикаться. Ещё не вполне сформировавшаяся, догадка уже начала просветлять его сознание.

– Вылезаем! – скомандовал Федулов. – Тащите чемодан!

Выбравшись из укрытия, некоторое время они жадно хватали ртами сырую прохладу свежего летнего утра. Отдышавшись и утерев грязной рукой пот со лба – то есть, равномерно размазав его по коже – Федулов развязал верёвки, опутывающие чемодан, и снял мешковину.

Это действительно был чемодан: старый, потёртый, с оббитыми углами, неброский по цвету и форме. Такой, каких на каждом вокзале – сотни. В руке Лесь Богданыча тускло блеснул сталью маленький ключик. Он его вставил в отверстия замков – и те открылись.

Жора во все глаза следил за манипуляциями Федулова. Лесь Богданыч усмехнулся.

– А ключик-то – непростой, да, Жора? Ключик-то – золотой!

Он медленно приподнял крышку и откинул прикрывающий содержимое чемодана кусок льняного полотна.

– Не изволите ли взглянуть, сударь?

Заинтригованный торжеством в голосе Федулова, юноша, хоть и на карачках, галопом преодолел расстояние от «лежака» до чемодана.

– Как?!

Это было единственное, что он сумел выдавить из себя, заглянув в чемодан. Глазам его предстало зрелище, прекраснее которого он ещё не видел. То, что находилось в чемодане, нельзя было назвать просто сокровищами. Это были сокровища те самые, которые в сказках и романах определяются тремя прилагательными: «бесценные», «несметные» и «невиданные»! Ослепительным огнём в глаза ему полыхнули огромные, в десятки каратов, бриллианты, рубины, сапфиры и изумруды. Жора немного разбирался в украшениях и понял, что камней массой меньше двадцати каратов там попросту не было! Камни были вынуты из оправ и образовывали отдельные груды, отчего представшее глазу богатство казалось ещё более фантастическим. И только ювелирные изделия, представлявшие собой уникальные произведения искусства, не были размонтированы, ибо составляющие их основы золото и платина были естественной и неразделимой частью предметов.

Даже в музеях Москвы и Петербурга Жоре не доводилось видеть таких уникальных вещей! Чего там только не было: платиновые броши с огромными сапфирами в обрамлении бриллиантов; колье с бриллиантами и изумрудами – такие тяжёлые, что оттягивали натренированную мужскую руку; диадемы, браслеты, эгреты, серьги! И все изделия – с камнями фантастической чистоты и невиданных размеров!

Наконец, юноша оказался в состоянии оторвать полубезумный взгляд от сокровищ, и перевести его на снисходительно улыбающегося Федулова.

– Как?! – не стал он оригинальничать.

Лесь Богданыч сощурил глаза.

– Как? Эх, Жорочка, Жорочка! Меня столько раз в жизни обманывали, а ещё больше пытались обмануть, что я не мог позволить сделать это ещё раз – даже Вашему другу, при всей моей симпатии к Вам…

– Моему другу?! Вы хотите сказать, что Леопольдыч…

Жора не закончил вопроса: помешала догадка.

– Да, Жорочка: именно Леопольдыч! Именно этот «кристально чистый», «безоговорочно честный» человек, которому Вы так доверяли и которого так настоятельно рекомендовали мне, и решился нас с Вами «кинуть». Извините за такое грубое выражение, но оно лучше всего отражает намерения Вашего «друга».

Некоторое время Жора молча осмысливал информацию.

– Но как Вы узнали?