По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

– Что-то здесь – явно не так…

Министр ещё раз окунул лицо генерала в дымовую завесу, из которой тот вышел стоически, даже не кашлянув. Потому, что: субординация-с! А ещё больше потому, что это только Христос мог жить днём сегодняшним: британский генерал не мог позволить себе такого легкомыслия, ибо не одним днём жив человек. Во всяком случае – начальник генерального штаба армии Его Величества.

– Надо всё это проверить, Генри! И самым тщательным образом! Свяжитесь с Интеллидженс-сервис: пусть и они тоже почешутся!

Но в основном рассчитывайте на своих людей. Кого Вы можете предложить для выполнения этой деликатной миссии?

Уилсон отметил, почти не задумываясь. Точнее, задумался ненадолго – и только для приличия.

– Бейли, конечно, сэр – кого же ещё? Умён, решителен, смел, коварен, в совершенстве владеет русским и знает русских – родился и вырос в России! Идеальная кандидатура – лучшей и не найти!

Впервые за время сегодняшнего общения с генералом министр не подверг генерала визуальному уничижению.

– Наши с Вами мысли, Генри, работают в унисон.

В голосе сэра Уинни не слышалось даже традиционной насмешки.

– Кстати, где он сейчас?

– Здесь, в метрополии, сэр!

Уилсон уже был на ногах и тянулся в струну.

– Как раз сегодня в шестнадцать ноль-ноль он должен быть у меня для доклада!

– Отлично!

Словно не замечая страданий генерала, министр продолжал тщательно обрабатывать его дымом. Хотя, не исключено, что в данном случае он не имел злых умышлений. Просто сэр Уинни был уже весь в себе, оставив снаружи лишь отработанный дым.

– Сегодня же поставьте перед ним задачу, и пусть он сегодня же выезжает в Париж!

– Почему в Париж?

Вопрос, конечно, вырвался у генерала невольно. То есть, стал результатом недоработки и торопливости: в мыслях начальник генерального штаба уже находился за дверью. В следующее мгновение он пожалел об этом, но было поздно.

– Видимо, я несколько поспешил с заявлением насчёт «унисона»? – не стал экономить на сарказме министр.

Покраснев – и уже не от спазмов – генерал уткнулся в пол, сгорая от стыда. И было, от чего: так осрамиться перед шефом! Так глупо, по-детски! Уж кому-кому, но только не ему, начальнику генерального штаба, задавать идиотские вопросы? Ну, в самом деле: где ещё прояснять вопрос, как не в месте скопления всех основных эмигрантских группировок и их вождей?

Насладившись зрелищем, приятным глазу любого начальника любого ранга, министр снисходительно бросил:

– Ладно, генерал: можете идти!

И уже в спину бредущему с опущенной головой Уилсону добавил:

– Чтобы сегодня же он выехал!..

…Сидней Джон Бейли не был профессиональным разведчиком. Он был скорее «теневым» бизнесменом, прикрывающимся интересами военной разведки. Задание, с которым его ознакомил начальник Генерального штаба, почему-то сразу же вызвало прилив творческой энергии в нём. Прожжённый спекулянт, Бейли мгновенно почувствовал запах денег! И заинтересовала его не цифра общих расходов на русскую контрреволюцию, как таковая, а отдельные её составляющие. Ниточки для решения загадки, похоже, и в самом деле вели в Париж…

Бейли вспомнил, как ещё пару лет назад, толкаясь по антикварным лавкам Парижа в надежде разжиться каким-нибудь раритетом, он впервые услышал фамилию русского эмигранта, аттестованного сразу несколькими известными антикварами как крупного знатока древностей и человека с большими возможностями.

Бейли, сам не чуждый страсти к старине, тут же загорелся идеей познакомиться с этим человеком. Один из антикваров, «заинтересованный» соответствующим образом, согласился быть посредником в этом деле. Так мистер Бейли познакомился с господином Старским.

Он остался чрезвычайно довольным этим знакомством. Мало того, что человек этот полностью оправдывал данные ему лестные характеристики, так он ещё и оказался к тому же жуликом, каких мало! А таких людей Бейли, сам из их числа, ставил неизмеримо выше просто умных и состоятельных дельцов.

Бейли, открывший к тому времени пару фирм, специализирующихся на антиквариате, даже не стал упрекать Старского в том, что тот уже несколько раз опередил его в вопросе приобретения ценностей у русских эмигрантов в Одессе, Севастополе, Константинополе, Берлине и Париже. В конце концов – бизнес есть бизнес. Кто-то всегда оказывается удачливее и ловчее. Как пелось в одной песенке: «Так тебе и надо – не будь такой болван!»

В результате, узнав Старского поближе, британский негоциант сразу же предложил ему сотрудничество. Русский, правда, оказался неуступчив при решении вопроса о долях каждого в уставном капитале, способах его образования. Да и по всем остальным финансовым аспектам предстоящего сотрудничества он тоже оказался «не подарок». В этом отношении он был совсем непохожим на традиционного русского, который обычно, а в сильном подпитии – сверх обычного, живёт и действует по принципу «Эх, была, не была – где наша не пропадала!». А когда «наша», в конце концов, «пропадает», то не предъявляет обжулившему его подельнику никаких претензий: «не судьба!» Не судьба – и нет виноватых!

Отсутствие этой замечательной черты в Старском Бейли решительно не понравилась. Тем более что русский потребовал – не попросил, а именно потребовал – не гарантий и не бумаг, а «живых» денег в качестве взноса в уставный капитал. По всему чувствовалось, что на подобных комбинациях он, как говорят русские, «собаку съел».

На тот момент Бейли испытывал серьёзные трудности с деньгами: «прогорела» очередная его затея, а содержание поместья вкупе с ненасытностью супруги практически ничего не оставляли ему «на развитие». Он попытался уговорить русского, суля ему – в будущем – преимущества в дележе прибыли. Но русский не уступал. Перспективная сделка – а Бейли чувствовал, что это именно так – оказалась под угрозой срыва.

И в этот момент сработал один из каналов информации британца. Занимаясь коммерцией как основным родом деятельности, время от времени Бейли вынужден был уделять часть своего внимания и другой своей ипостаси: шпионской.

К нему, в надежде заработать, как говорят у русских, «на бутылку», обратился один бывший офицер из штаба генерала Кобылевского, давно уже оставшийся не у дел и почти опустившийся. В своё время Бейли, постоянно третируемый начальством в связи с недостатком информации о русских делах, даже побрезговал вербовать его «на постоянную службу».

Сейчас же Бейли с неослабевающим вниманием выслушал информацию «добровольца», изнывающего от желания опохмелиться. Даже исходящий изо рта того прокисший многодневный перегар не мог заставить чопорного русобританца хотя бы раз брезгливо поморщиться, не говоря уже о том, чтобы отстранить ухо от пересохших губ «стукача».

Бейли ликовал в душе: он почувствовал, что напал на след. На след больших и неправедных денег! Хотя, понятие неправедности всегда было для него относительным и небесспорным. А применительно к деньгам – тем более.

Отпустив «информатора» с парой сотен франков, Бейли, не мешкая, отправился к Старскому. Там он почти с порога выложил свою информацию, предложив использовать её на благо концессии. При этом он заявил, что готов весь причитающийся ему доход от намеченной акции включить в оборот будущей фирмы.

– Шантаж! – усмехнулся тогда Старский. – Грязное дело! Я к подобным способам добывания денег никогда не прибегаю.

Больших трудов стоило тогда Бейли убедить русского принять его предложение и немножко – на несколько десятков тысяч долларов – пошантажировать генерала Кобылевского. Он клялся, что между визитами полковника Криппса к русскому генералу накануне исчезновения вначале – транспорта с танками, а затем и с продовольствием, существовала какая-то связь. Да, комиссия тогда не нашла ничего компрометирующего генерала, но дыма без огня не бывает. И потом: зачем генералу такая дурнопахнущая реклама?!

В таком формате агитировал Бейли Старского. Тот обещал подумать, и взял тайм-аут на несколько дней. Но тут, как назло, в Индии началась забастовка рабочих, занятых на уборке хлопка. А это уже напрямую касалось Бейли, владеющего небольшой фирмой «Сидней Бейли коттон», которая специализировалась на экспорте высококачественного сырья в Европу и являлась основным источником дохода шпиона-предпринимателя.

Бросив все дела, Бейли вынужден был мчаться на край света. К его несчастью, поездка, которой он отводил минимум месяц-другой, затянулась почти на десять месяцев: он явно недооценил масштаба проблемы. Когда же он вернулся, то с удивлением узнал, что его несостоявшийся компаньон Старский стал компаньоном Кобылевского, и открытая ими на пару фирма «СтарКо» является одной из крупнейших, созданных русскими эмигрантами.

Бейли сразу же решил, что Старский ловко и воспользовался его «наводкой», сам шантажировал Кобылевского – и преуспел в этом. Бейли недолго материл коварного русского: представься ему такой случай, он поступил бы точно так же.

Повторять избитый ход Бейли не пожелал: это было не в его правилах. Да и «остричь» набравшего силу Кобылевского, используя отработанную доказательственную базу, было нереально. Нужны были новые, более веские доказательства, желательно подкреплённые документами.

Но времени на их поиски у Бейли тогда не было. Да и ситуация не позволяла ему вплотную заняться этим делом. Совсем не вовремя возникли проблемы с господином Свинковым. Обострилась борьба между различными монархическими группами – а руководство, не желающее больше тратить деньги по принципу «всем сестрам – по серьгам», требовало от него определить только одну «лошадку», на которую можно и должно было сделать ставку.

А тут ещё и информатор пропал. Как в воду канул. В итоге никаких доказательств о причастности к его исчезновению Старского и Кобылевского у Бейли не было. Но, как говорят в таких случаях, он «печёнкой чувствовал», что в этом деле не обошлось без их участия – и участия не скромного, а решающего. Бейли тогда серьёзно задумался. И не просто задумался, а сильно перепугался. Очень вовремя он был отозван на Ближний Восток, где и застрял на целых полтора года.

И вот сейчас он снова оказался лицом к лицу с проблемой, о которой уже и думать забыл. Пришлось вспомнить – и забытое чувство тревоги вновь разбередило его успокоившуюся на Ближнем Востоке душу. На этот раз он решил действовать осторожнее, не доверяться людям, и длительную осаду «крепости» Кобылевского-Старского начать с тщательного изучения документов недавнего прошлого.

Не знал, конечно, матёрый жулик одесского происхождения с британским паспортом, что хоть знакомство его с господином Старским и было случайным, но последовавшие за этим встречи и деловые переговоры были уже совсем другого рода. Они были тщательно подготовлены – и подготовлены не кем иным, как бывшим офицером для особых поручений Кобылевского Михаилом Николаевичем. Именно он поручил Платон Иванычу установить прочный контакт с Бейли, который был известен ему по шифровкам из Москвы как крупный деятель британской военной разведки. Именно он поручил Старскому вытянуть из Бейли как можно больше относительно намерений того в части шантажа Кобылевского. Прежде всего, Михаила Николаевича интересовало, насколько «бронебойными» сведениями для такого рискованного мероприятия обладает англичанин.

Однако, в том, что Бейли даже не попытался довести свой замысел до логического конца и стремительно исчез «с горизонта», ни вины, ни заслуги Михаила Николаевича и Платон Иваныча не было: всё происшедшее никакого отношения к делам разведки не имело…

Теперь же Сидней Джон Бейли день и ночь просиживал в архивах военного ведомства, тщательно выискивая малейшие следы соприкосновения Кобылевского с грузами союзников. Следы были, но крайне малочисленные и незначительные. Ничего компрометирующего.

Ну, дал заявку – и то – не напрямую, а в штаб Главкома ВСЮР. Ну, назначил комиссию по расследованию пропажи танков в пути следования. Кстати, большего об этой истории из британских источников ему узнать не удалось. Единственными документами на этот счёт в них была копия радиограммы, посланной на борт британского транспорта председателем комиссии ВСЮР, и ответная радиограмма британского капитана. Все остальные документы: рапорты, протоколы, акты – находились в архивах штаба ВСЮР-Русской армии-РВС.