История нашей жизни том-4

Гусары отдали честь моему отцу и повернули обратно в крепость Грозную. Наши три коляски, окружённые казачьим дозором, медленно двинулись в сторону Старого хутора.

Ни стала обратно садиться в свою коляску к Фёдору. Залезла впереди отца на седло лошади. Мы поехали с отцом рядом с первой коляской. Мне хотелось быть ближе к отцу. Ведь мы с ним давно не виделись. Решила подробно рассказать отцу о случившемся с нами у Эльхотовских ворот.

– Папа! Абреков возглавлял Аслан, сын Максума. – сказала, в конце рассказа. – Он меня не трогал. Даже когда Аслан увидел, что еду, то сразу прекратил разбойное нападение на наши коляски и абреки отступили. Дальше мы без проблем добрались до Владикавказа.

– Сам с Асланом завтра разберусь, – строго, сказал отец. – Мне казаки жаловались раньше о его разбоях за пределами территории нашей земли. Надо завтра собрать круг наших старейшин.

Когда коляски подъезжали к речке Белка, первые петухи стали встречать нас своим горластым пением. Почуяв запах лошадей Старого хутора, запряжённые кони стали фыркать и ржать, ускорив шаг к Старому хутору, который было видно за мостом, в первых лучах восходящего солнца, на правом берегу реки.

Станичники и хуторяне толпами высыпали навстречу к нам. Издали увидела маму. Следом вышли сестры и братья вместе со своими малыми детьми.

– Доченька, моя родненькая! – запричитала мама, увидев меня. – Давно мы с тобой не виделись!

Слезла с лошади и поспешила в материнские объятья. Мы с ней оба стали реветь от счастья нашей долгожданной встречи. Дома не была больше двух лет. Постоянно ездила с концертами церковного хора по всему Кавказу и дальше в населённые пункты России.

Вот, сейчас, у нас наконец-то долгожданная встреча со всеми нашими родными. Особенно, встреча с папой и мамой. Наш Старый хутор был настолько большим, что места всем хватило. Отец распорядился истопить баньку у речки Белка и после хорошего ужина сказал всем, что сейчас надо выспаться хорошо гостям и хозяевам.

Днём у нас будет много дел. Поговорить успеем. Когда гости спали. Отец приказал казакам собрать большой казачий круг. Пригласил на большой совет своих соседей-чеченцев, которые жили тогда в ущелье вверх по речке Белка. В середине дня, оба рода, терские казаки и чеченцы, собрались на огромной поляне в один большой круг.

Папа, одетый в черкеску и папаху атамана терских казаков, вышел в середину большого круга.

Подождал, пока все присутствующие утихнут. Строго посмотрел вокруг себя на всех присутствующих, чеченцев и казаков. Затем обратился к старейшине чеченцев.

– Максум! Помнишь, как сто лет назад наши деды дали слово не беспокоить своих соседей? – сурово глядя на старика, спросил отец у чеченца.

– Да! Помню, атаман! – громко, ответил седой чеченец, одетый в черкеску старейшины рода. – Наши деды, сто лет назад, договорились, что тот, кто нарушит договор предков, будет сам строго наказан своим родом.

– Так вот, – продолжил отец, – твой младший сын, Аслан, нарушил договор наших предков. Он напал на караван моих гостей, с которыми ехала моя дочь Мария. Абреки изнасиловали младшую дочь моих гостей. Надругались над честью моего рода. По древнему договору наших предков, ты должен наказать виновных.

Максум вышел на середину круга. Из-под папахи строго посмотрел на присутствующих чеченцев. В центр круга стали выходить, один за другим, молодые чеченцы. Первым был Аслан, который опустив голову, робко подошёл к Максуму.

– Чтобы знать меру твоего наказания, – зло, сказал Максум, на русском и на чеченском языках, – ты должен всем рассказать о совершенном тобой преступлении. Все говори, без утайки. Не вздумай соврать, ни то сам тебя убью, собственными руками.

Аслан тупо посмотрел исподлобья на злые лица казаков и чеченцев. Сказал слова молитвы из Корана. Затем гордо поднял голову и стал громко говорить.

– Мы ездили на Кубань за лошадьми, – громко, начал свой рассказ Аслан. – Там нам не повезло. Нас сильно побили кубанские казаки. На обратно пути, возле Эльхотовских ворот, решили сделать остановку. Вдруг, видим, едут три коляски с запасными лошадями. Мы решили забрать у них запасных лошадей. Никто никого не собирался убивать и насиловать. Они первые стали стрелять в нас. Сразу убили троих джигитов. Четверых ранили. Никого не насиловал, и убить не мог. У меня, кроме кинжала, другого оружия в руках не было. Это может подтвердить Мария. Она была в тех колясках. Когда там увидел Марию, тут же приказал своим абрекам отступить от колясок и скрыться за Тереком в лесу. Мы забрали своих погибших абреков и сразу вернулись к себе в аул.

Максум посмотрел на меня. Кивнула головой в знак того, что все так и было, как сказал Аслан.

Максум постоял, раздумывая о чём-то. После, строго посмотрел на своего младшего сына, который стоял рядом. Аслан обратно опустил голову и тупо смотрел в землю. Ожидая приговор отца.

– По закону шариата и по данному слову наших предков, – громко, огласил Максум. – Всыпать виновнику пятьдесят плетей. На опознание виновных в изнасиловании, привести пострадавшую на казачий круг и совет двух родов. Пускай пострадавшая покажет на виновников, которые получат заслуженное наказание по закону гор и наших предков.

Мой отец распорядился привести Ольгу. В это время, Аслана раздели наголо до портков, положили на траву в середину круга.

Максум вытащил из-за пояса большую плеть-нагайку и сильно ударил ею Аслана по заду. В тоже мгновение на заднице Аслана сквозь белую ткань появились темно-красные полосы от удара плетью.

Максум бросил плеть на землю и показал чеченцу из толпы на Аслана. Чеченец подошёл к Аслану и сильно ударил его плетью. Так, по очереди, чеченцы били Аслана пятьдесят раз.

К этому времени Ольга со всей семьёй пришла на круг и каждый раз вздрагивала от ударов Аслана плетью.

Словно это её били голую плетью на траве. Но на лице Ольги не было, ни радости, ни сострадания. Лишь искажённое лицо от собственной боли истерзанного насильниками тела и душевных ран.

Видимо, Ольга, действительно тронулась умом? Так как от той весёлой девчонки ни осталось и следа. Перед нами стояла истерзанная женщина, а вовсе не юная леди семнадцати лет. Видимо, душевная боль останется у неё навсегда и больше никогда в жизни не зарубцуется?

Когда избитое в кровь тело Аслана накрыли буркой, то Максум осторожно взял Ольгу за руку и подвёл к абрекам, стоящим в середине большого круга.

Ольга внимательно стала вглядываться в руки и лица парней. Остановилась возле одного чеченца и показала на него рукой. Максум вытащил из-за пояса свой кинжал и проткнул абрека прямо в сердце.

Парень со стоном упал на землю. До падения у него изо рта брызнула кровь, которая попала на лицо и платье Ольги. Она лишь прикрыла от брызнувшей крови своё лицо, словно ничего не случилось, так, капнуло что-то с неба. Ольга продолжила дальше разглядывать лица и руки стоящих парней. Когда она подошла к высокому парню с огромными, как клещи, руками. Парень не выдержал её взгляда и бросился бежать из круга.

Он не успел пробежать и половины пути, как раздался выстрел из ружья. Абрек, будто подкошенный рухнул со всего маха на землю. У него была прострелена голова. Прямо из затылка струёй хлынула алая кровь. Посмотрела в сторону выстрела. Старый чеченец вытаскивал патрон из своего ружья. Возможно, что это был отец убитого?

Насильник пытался найти спасение у своего отца. Но отец не стерпел позора сына и собственными руками убил его. Так чеченцы рассчитываются за позор с родственника. Ольга брезгливо посмотрела в сторону убитого парня. В этот момент, за спиной Ольги, упал парень, который заколол себя сам.

Четвёртый насильник не выдержал напряжения и упал без сознания. Максум подошёл к упавшему парню, нагнулся и стал сильно шлёпать его по щекам. Когда парень открыл глаза, то Максум что-то сказал ему в лицо и резким движением кинжала перерезал ему горло, как это делают чеченцы с животными во время свежевания.

Зарезанный парень, словно зарезанная курица, подёргался и тут же стих. Максум вытер от крови лезвие своего кинжала об одежду зарезанного парня. Затем поднялся с колена. Вставил кинжал обратно в ножны за пояс и медленно направился в сторону своего селения. Чеченцы из круга подняли своих убитых парней и битого Аслана. Понесли убитых следом за Максумом в свой аул на левый берег речки Белка.

Чеченцы ушли, а казаки несколько минут стояли, молча, будто были в шоке от увиденной резни чеченцев над собственными детьми, которые своим преступлением опозорили чеченский род.

Ольга медленно пошла в сторону Старого хутора. Круг расступился, провожая её взглядом. Никто ни обсуждал Ольгу и жестокость чеченцев на поле.

Происшедшее, не вписывалось ни в какие рамки нашей морали. Можно поэтому поводу выдвигать любые суждения, за и против совершенного. Но преступление всегда должно быть наказуемо любым видом и в любое время нашей жизни.

13. Благословение от родителей.

Несколько дней, гости и хозяева Старого хутора, не могли найти общий интерес в разговоре. У каждого на памяти и перед глазами были ужасные события этих двух дней. Каждый был поглощён в свои собственные размышления. У нас с Федей, тоже не поворачивался язык просить благословения у моих родителей.

Отец постоянно сидел у речки и молча, смотрел на воду. Мама заперлась в нашей старой мазанке и не выходила во двор. За столом, также никто не говорил. После употребления пищи все расходились по своим местам.

– Ладно! Хватит молчать, – первым начал разговор мой отец, когда на девятый день после резни мы все сели за стол завтракать. – Тут нет нашей вины. Жизнь продолжается, мы должны думать о нашем будущем. Нам всем, есть, о чём думать. Ведь к нам в гости приехали люди не на траур смотреть, а говорить о вечной жизни. О любви наших детей.

Мы с Фёдором воспользовались моментом, подошли к моим родителям. Как подобает по русскому обычаю, мы с Фёдором стали на одно колено перед родителями. Взявшись за руки, мы склонили головы в сторону моих родителей.

– Папа и мама! – робко, обратился Фёдор Лебедев, к моим родителям. – Прошу, руку и сердце, вашей дочери Марии.

– Мы просим вашего благословенья на наше венчание в церкви, – добавила, кланяясь до земли.

– Будьте счастливы и рожайте нам внуков, – сказал отец. – Мы благословляем вас на венчание.

– Благословляем, – повторила мама за отцом и достала свой носовой платок вытирать слезы.

Папа и мама положили на наши головы свои руки. Затем подняли нас с земли и поцеловали. После завтрака мы стали обсуждать наше венчание.

Скоро пришли к единому мнению, что венчание лучше всего провести через сорок дней после трагических событий, которые унесли жизни многих людей.

Так будет благородно ко всем усопшим, независимо от нации и религии. Лишь после этого совесть станет чиста и венчание наше не будет запачкана людской кровью, которая не разумно пролилась среди чеченцев и русских.