Оценить:
 Рейтинг: 0

Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799 – 1800

<< 1 2 3 4 5 6 ... 9 >>
На страницу:
2 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Хорошо образованный, начитанный, много путешествовавший, Мену к началу Французской революции был типичным представителем просвещенной элиты, франкмасоном и сторонником либеральных преобразований. Избранный в 1789 г. депутатом Генеральных штатов от дворянства провинции Турень, он в Учредительном собрании сразу примкнул к конституционалистам, составлявшим большинство, и в качестве члена военного и дипломатического комитетов активно содействовал реформам. Участвовал он и в правовом оформлении аннексии Францией Авиньона.

После роспуска Учредительного собрания Мену вернулся на военную службу и в октябре 1791 г. принял командование над 12-м полком конных егерей. После начала в 1792 г. войны против австрийцев ему дали чин бригадного генерала, но на фронт не послали, а назначили командовать 17-м военным округом, в состав которого входил и Париж. Во время восстания 10 августа 1792 г. Мену находился в столице, но ни одну из сторон не поддержал. Эта неопределенность политической позиции навлекла на него подозрение в недостаточной лояльности Конвенту и не позволила получить должность военного министра, хотя его кандидатура осенью 1792 г. предлагалась на этот пост.

Весной 1793 г. Мену после 28 лет военной службы наконец получил шанс обрести настоящий боевой опыт: его отправили в армию побережья Ла-Рошели, сражавшуюся с вандейцами – крестьянами Западной Франции, восставшими против революционного правительства. По этому случаю ему присвоили высший во французской армии того времени чин дивизионного генерала. Мену повезло в том, что это назначение случилось раньше, чем он принял участие в своем первом бою, ибо затем подобная мысль уже вряд ли пришла бы в голову его начальству. 11 июня войска генералов Мену и Луи Александра Бертье были атакованы вандейскими крестьянами в Сомюре и наголову разбиты. Новоиспеченного дивизионного генерала срочно отозвали в Париж, и только заступничество ряда депутатов позволило ему избежать немедленного трибунала.

Тем не менее разбирательство затянулось, и лишь весной 1795 г. Мену вновь получил пост командующего 17-м военным округом. Во время прериальского восстания 20–23 мая 1795 г. он успешно провел операцию по разоружению Сент-Антуанского предместья и получил повышение – должность главнокомандующего Внутренней армией. Правда, справедливости ради заметим, что повстанцы сопротивления властям не оказывали[23 - См.: Тарле Е. В. Жерминаль и прериаль // Тарле Е. В. Сочинения в двенадцати томах. М., 1959. Т. 6. С. 481–486.].

А вот уже с вандемьерским восстанием 3–5 октября 1795 г., где дело дошло до настоящих уличных боев, Мену справиться не смог. Когда бунтовщики стали продвигаться к Конвенту, главнокомандующий Внутренней армией растерялся и выпустил ситуацию из-под контроля. Только решительные действия П. Барраса и Н. Бонапарта позволили властям подавить мятеж. В ходе расследования Баррас даже выдвинул против Мену обвинение в пособничестве роялистам, которых официально объявили инициаторами бунта[24 - Подробнее см.: Бовыкин Д. Ю. Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794–1799 гг. М., 2016. Гл. 10.]. Всё могло закончиться самым печальным для незадачливого генерала образом, если бы за него не вступился победитель мятежников – Бонапарт. Именно ему Мену был отныне обязан своей жизнью.

Затем пути Бонапарта и Мену на какое-то время разошлись. Герой вандемьера отправился командовать Итальянской армией, во главе которой завоевал славу и популярность. Мену же остался в Париже обивать пороги чиновников в поисках нового назначения. Когда увенчанный лаврами Бонапарт вернулся во Францию, чтобы в начале 1798 г. приступить к подготовке Египетской экспедиции, Мену все еще находился в положении докучливого, но безуспешного просителя. Предложенная ему Бонапартом должность командующего одной из пяти дивизий будущей Восточной армии стала для Мену настоящим подарком судьбы. Правда, рядом со своими коллегами он смотрелся весьма бледно: Жан-Батист Клебер, Луи Шарль Антуан Дезе, Луи Андре Бон и Жан-Луи-Эбенезе Рейнье хотя и были младше его по возрасту и по времени производства в чин дивизионного генерала, имели за плечами большой боевой опыт и уже не раз добивались громких побед. Главным же, если не единственным, достоинством Мену была преданность Бонапарту, что, видимо, и побудило последнего взять его с собой.

Удивительно, но и в Египте Мену не удалось толком повоевать. В первом же бою – при штурме Александрии – ему со стены на голову сбросили камень. Получив легкую контузию[25 - Л. А. Бертье – военному министру, 6 июля 1798 г. – La Jonqui?re C., de. L’expеdition d’Еgypte. Paris, 2003. T. 2. P. 48.], Мену был оставлен Бонапартом поправлять здоровье на посту командующего военным округом Розетты. Завоевание Египта прошло без его участия.

В Розетте Мену неплохо прижился. Обстановка в этом богатом торговом порте, расположенном при впадении в Средиземное море западного рукава Нила, была довольно спокойной. Англичане и турки практически не тревожили с моря город и его окрестности, в отличие от того, что происходило в Александрии или Дамьетте. Имея массу свободного времени, Мену с энтузиазмом изучал экономические ресурсы региона, излагая результаты своих исследований в мемуарах, предназначенных для главнокомандующего. Горячий сторонник превращения Египта во французскую колонию, Мену прекрасно находил общий язык с местными шейхами и выказывал подчеркнутое уважение к исламу и связанным с ним обычаям. 20 октября 1798 г. Бонапарт расширил зону его ответственности, включив в нее Александрию и провинцию Бухайра, расположенную южнее Розетты. Тем не менее и после этого Мену продолжал держать свою штаб-квартиру в обжитой им Розетте.

Отправляясь в Сирийскую экспедицию, Бонапарт вызвал Мену в Каир, чтобы назначить комендантом столицы, а фактически – своим временным заместителем. Однако появление под Александрией английских военных кораблей дало Мену уважительный предлог остаться в Розетте. Пришлось Бонапарту поручить командование в Каире генералу Шарлю Франсуа Жозефу Дюга, сначала временно – пока не прибудет Мену, а затем и постоянно, поскольку Мену так и не прибыл.

Вскоре выяснилось, что задержали его в Розетте дела не только служебные, но и личные. Пришли вести, что генерал Мену женился на египтянке Ситти Зубейде, дочери владельца городских бань. Свою избранницу он описал таким образом в послании от 23 марта 1799 г. коменданту Александрии генералу Огюсту Фредерику Луи Мармону: «Она высокая, сильная и в целом правильно сложена. У нее очень красивые глаза распространенного в этой стране оттенка; волосы длинные и черные, как смоль; она хороша»[26 - La Jonqui?re C., de. L’expеdition d’Еgypte. T. 5. P. 662.]. И по отцу, и по матери Зубейда была потомком Пророка, и, чтобы брак стал возможным, жениху пришлось торжественно отречься от христианства и принять ислам. При обращении он выбрал себе новое имя Абдулла, и впредь стал подписываться «Абдулла-Жак Мену»[27 - Подробнее см.: Khoury R. Le marriage musulman du gеnеral Abdallah Menou // Egyptian Historical Review. 1978. Vol. 25. P. 65–93.]. Как правоверный мусульманин, он отныне регулярно посещал мечеть[28 - А. Ж. Мену – Ш. Дюга, 19 февраля 1799. – La Jonqui?re C., de. L’expеdition d’Еgypte. T. 5. P. 660, note.].

Тем временем французская армия очистила от неприятеля Палестину и осадила Акру. Полагая, что Сирия, в которую тогда входили эти области, у него уже в руках, Бонапарт вызвал Мену, чтобы назначить губернатором новой провинции. На сей раз Мену все же успел выехать к месту новой службы, правда, весьма неспешно. Он сообщил дивану[29 - Диван – совещательный орган, включавший в себя наиболее уважаемых людей города или местности. Стремясь заручиться поддержкой египетских элит, Бонапарт требовал от французских оккупационных администраций взаимодействовать с местными диванами.] Розетты о своем отъезде только 10 мая[30 - См.: Laurens H. L’expеdition d’Еgypte 1798–1801. P. 538, note 66.] – в тот самый день, когда французские войска под Акрой в последний раз пошли на штурм крепости, после неудачи которого Бонапарт принял решение возвращаться в Египет. И вот, когда отступающие французские части пересекали египетскую границу, им и повстречался генерал Мену, неторопливо ехавший управлять Сирией. Правда, и теперь опоздание сошло ему с рук. Бонапарт ограничился тем, что временно сослал его на «край света» – отправил с инспекцией в захваченный в самом начале Сирийской экспедиции приграничный форт Эль-Ариш.

Впрочем, 25 июля 1799 г., когда Бонапарт разгромил при Абукире высадившуюся с кораблей турецкую армию Саида Мустафы, паши Румелии, Мену уже снова находился в Розетте. Срочно вызвав его оттуда, Бонапарт доверил ему победно завершить кампанию, взяв всё еще удерживаемый турками форт Абукир. Задача была не из сложных. Все необходимые распоряжения об осадных работах сделал предшественник Мену на этом месте генерал, Жан Ланн, до того как получил ранение, вынудившее главнокомандующего заменить его. К тому же руководить осадой генералу Мену помогал молодой, но уже опытный командир Луи-Николя Даву. 2 августа форт Абукир пал. На боевом счету Мену появилась первая победа. Очевидно, Бонапарт поручил ему это совершенно беспроигрышное дело для того, чтобы хоть немного поднять в армии крайне низкий авторитет своего приверженца.

Разумеется, этого всё равно было недостаточно для того, чтобы Мену тогда мог претендовать на что-либо большее, нежели на командование округом. Однако для выполнения той задачи, которую перед ним ставил патрон, иного и не требовалось. Своей преданностью Бонапарту генерал Мену заслужил право стать его доверенным лицом, своего рода душеприказчиком, при передаче руководства армией преемнику, поскольку Бонапарт «не успел» (а точнее, не захотел) провести эту процедуру непосредственно, из рук в руки. По выполнении же этой задачи на Мену, судя по его дальнейшему поведению, похоже, возлагалась функция «ока» Бонапарта в Египте, ибо он имел право напрямую, через голову нового главнокомандующего, сообщать предыдущему обо всем, что происходит в Восточной армии.

Вероятно, именно такие задачи на будущее Бонапарт и поставил своему подчиненному вечером 22 августа 1799 г. во время их беседы на берегу Средиземного моря. Там же он вручил Мену объемистый пакет документов, который тот должен был передать новому главнокомандующему через 48 часов после отъезда нынешнего. Самому же Мену Бонапарт поручил впредь командовать сразу тремя военными округами – Розеттой, Александрией и провинцией Бухайра[31 - Н. Бонапарт – Ж. А. Мену, 22 августа 1799 г. – La Jonqui?re C., de. L’expеdition d’Еgypte. T. 5. P. 606.].

Тем временем стемнело, и в импровизированном лагере началось активное движение. Подойдя к кромке моря, люди напряженно ждали, когда появятся шлюпки с двух французских фрегатов, еще засветло бросивших якоря на рейде. Ночь выдалась безлунной. А потому с берега пришлось подавать световые сигналы, поджигая пороховые запалы. Эжен Мерлен, служивший в Египте адъютантом Бонапарта и сопровождавший его в том путешествии, много лет спустя вспоминал:

«Прибыли шлюпки, и все, без различия званий и рангов, кинулись к ним по колено в воде, спеша погрузиться, так велико было нетерпение и так страшно было отстать от остальных. Все старались первыми попасть на погрузку и отталкивали друг друга без церемоний и стеснения. В результате между офицерами штаба вспыхнуло несколько ссор, которые были тут же забыты, когда мы прибыли на фрегаты»[32 - Note sur le dеpart de gеnеral Bonaparte de l’Еgypte, et sur la traversеe jusqu’? Frеjus, fournie par le gеnеral Eug?ne Merlin // Arnault A. V. Souvenirs d’un sexagеnaire. Paris, 1833. T. 4. P. 425.].

В этом исходе, моментами напоминавшем паническое бегство, помимо самого главнокомандующего участвовали генералы Антуан Франсуа Андреосси, Иоахим Мюрат, Ланн, Мармон, начальник штаба армии генерал Бертье, адъютанты командующего, две сотни гидов[33 - Гиды – французская легкая кавалерия, составлявшая эскорт командующего армией в Итальянских 1796–1797 гг. и в Египетской кампаниях.], а также ряд гражданских лиц, которых Бонапарт счел необходимым забрать с собою. Мало в каком сражении армия несла такие потери в командном составе, как в результате этой поспешной эвакуации.

В 21 час пассажиры были уже на кораблях. Оттуда Бертье прислал Мену записку, сообщив, что дарит ему трех своих коней, трех верблюдов с погонщиком в придачу, слугу и негра-раба, а Бонапарт отдает ему же свою карету и обещает прислать через 15–20 дней авизо, чтобы вывезти Мену во Францию[34 - La Jonqui?re C., de. L’expеdition d’Еgypte. T. 5. P. 610–611, note 4.].

Отплытие, однако, задержалось из-за штиля. И только 23 августа в 8 часов утра подувший наконец бриз позволил небольшой эскадре из двух фрегатов и двух авизо взять курс на запад.

Проводив отъезжающих, Мену отправился в Александрию, откуда 24 августа послал в Розетту шефа бригады[35 - Шеф бригады – воинское звание, существовавшее во французской армии 1793–1803 гг. вместо звания полковника.] Эссотье с поручением доставить от него письмо и ранее оставленный Бонапартом пакет документов новому главнокомандующему. Таковым должен был стать Жан-Батист Клебер.

Путь полководца

За прошедшие 200 с лишним лет французские историки посвятили биографии Клебера ряд пространных исследований[36 - Ernouf A. A. Le Gеnеral Klеber. Mayence et Vendеe, Allemagne, expеdition d’Еgypte. Paris, 1867; Pajol Ch. P. V. Klеber, sa vie, sa correspondance. Paris, 1877; Aubignе, d’. Vie de Klеber. Paris, 1891; Holl P. Le Gеnеral Klеber, notes et souvenirs. Strasbourg, 1800; Klein J. P. Klеber. Strasbourg, 1994; Brеgeon J. J. Klеber. Le dieu Mars en personne. Paris, 2002; Bazin Ch. Klеber, l’indomptable. Paris, 2003.], что существенно облегчает мою задачу познакомить читателей с основными вехами жизни этого человека до того момента, когда ему не по своей воле пришлось возглавить армию, забытую в Египте ее главнокомандующим.

Жан-Батист Клебер родился 9 марта 1753 г. в Страсбурге. Его отец, немецкий католик, камнетес, совмещавший ремесло с муниципальной службой, умер, когда сыну было только три года. Мать вновь вышла замуж, и отчим, преуспевающий мастер плотницкого дела и владелец постоялого двора, отослал пасынка в деревню – на воспитание и обучение в пансион местного кюре. Там-то и прошло детство Клебера. Под руководством наставника он прекрасно усвоил основы латыни, античной истории и математики. Правда, интерес к религии, несмотря на все усилия священника, у него так и не пробудился.

Любер д’Эрикур, «сердечный друг» (так он сам себя определил) юности Клебера, свидетельствует, что тот с молодых лет отличался «неуступчивым характером и неукротимостью»[37 - Hericourt L., d’. Vie du gеnеral Klеber. Paris, 1801. P. 4.]. Когда кюре однажды решил все же приобщить юного Жан-Батиста к церковной жизни, то он попросил мальчика помочь ему на воскресной мессе и для начала отнести в храм сосуды с вином для причастия. Однако по пути подросток выпил всё доверенное ему вино и на службе уже не появился. Рассерженный священник запер озорника на два дня в погреб, но мальчишка разгромил там всё, до чего только смог дотянуться. В результате его исключили из пансионата и вернули родителям[38 - Ibid. P. 5–6.]. Но нет худа без добра: мать и отчим отправили Жан-Батиста продолжать учебу в одно из лучших учебных заведений Страсбурга – в старинную протестантскую гимназию, основанную еще в XVI в.

Рано повзрослев, белокурый и голубоглазый Жан-Батист превратился в высокого юношу – около двух метров ростом, атлетического сложения. В 1769 г. он впервые попытался связать свою жизнь с армией, записавшись в гусарский полк. Однако мать, зная о способностях и интересе сына к изобразительным искусствам, уговорила его отказаться от столь поспешного решения и поступить в страсбургскую Школу рисунка. Окончив ее, юный Клебер в 1772 г. отправился в Париж совершенствовать свои умения в мастерской известного архитектора Жан-Франсуа Шальгрена, позднее прославившегося созданием знаменитой Триумфальной арки на площади Звезды в Париже.

Оказавшись без присмотра семьи, один в огромном, кипящем жизнью городе, полном соблазнов, молодой человек даже не подумал таковым сопротивляться, а предался им с большим удовольствием и со всей страстью юности. «Вертопрах, повеса, распутник» – так характеризует своего «сердечного друга» д’Эрикур[39 - Ibid. P. 14.]. Женщинам трудно было устоять перед голубоглазым блондином брутальной наружности:

«Клебер был одним из самых красивых мужчин своего времени. Он имел рост в шесть футов и идеальное сложение. Взгляд его либо излучал доброту, либо наводил ужас в зависимости от того, какие чувства выражал. Глаза, не слишком большие, отличались исключительной выразительностью, а зубы – абсолютной белизной, за которой он тщательно следил. Голос его звучал весьма приятно, когда Клебер был спокоен, и походил на раскаты грома в минуты ярости. Всегда хорошо, но скромно одетый, он притягивал к себе людей с необычайной силой, хотя, похоже, сам старался держать дистанцию»[40 - Ibid. P. 33.].

В поисках удовольствий Клебер не раз находил приключения на свою голову, вступал в потасовки и попадал в полицию. Впрочем, все эти «маленькие развлечения» в большом городе ничуть не мешали его учебе, которую он благополучно завершил два года спустя. Правда, возвращаясь в Страсбург через Безансон, юный Клебер влип в очередную историю. Поссорившись из-за некой прекрасной особы с молодым дворянином, Жан-Батист вызвал того на дуэль. Соперник сначала вызов принял, но затем, узнав, что эльзасец отлично фехтует, передумал и пожаловался отцу. Тот заявил на Клебера в полицию, откуда друзьям удалось его выручить не без усилий[41 - Hericourt L., d’. Vie du gеnеral Klеber. P. 19–22.].

В Страсбурге работы по специальности не нашлось, и, как только подвернулась возможность сменить род деятельности, Клебер за нее с готовностью ухватился. На исходе 1775 г., вступившись однажды в пивной за двух молодых немцев, которых задирала местная молодежь, а затем разговорившись с ними, он узнал о недавно открывшейся в Мюнхене военной школе. Через несколько дней Клебер стал ее курсантом.

Учился он легко и с удовольствием, регулярно получая отличия за свои успехи. Так продолжалось, по словам д’Эрикура, семь или восемь месяцев. А потом в жизнь Клебера опять вмешался случай, радикально изменивший ее траекторию. Началось всё с того, что один из руководителей школы, ранее заслуженный офицер, ушел в мир иной. Юный Клебер, явно не страдая излишней скромностью, подал в вышестоящие инстанции рапорт с просьбой назначить его на освободившееся место. Баварский министр, пораженный подобной дерзостью, велел посадить самоуверенного курсанта на гауптвахту. Обиженный Жан-Батист немедленно разочаровался в своем учебном заведении и решил при первой же возможности его покинуть.

Ждать пришлось недолго. В те же дни Мюнхен посетил австрийский генерал, граф Франц-Венцель фон Кауниц-Ритберг, сын канцлера империи Габсбургов. Конечно же, он не мог не побывать и в военной школе. А поскольку Клебер был одним из лучших учеников, способных произвести на высокопоставленного военачальника хорошее впечатление, его выпустили с гауптвахты. Он тут же воспользовался этим для реализации задуманного. Прекрасный рисовальщик, он устроил в одном из залов школы импровизированную выставку своих работ и тем самым обратил на себя внимание Кауница, который после беседы с юношей пригласил того служить в свой 38-й полк. Так в 1776 г. Клебер оказался в австрийской армии.

Годы спустя после смерти Клебера Наполеон скажет: «В нем не было ничего национального, он мог бы без труда служить и за границей. В юности он начинал службу у пруссаков, к коим остался весьма привязан»[42 - Las Cases E., de. Le Mеmorial de Sainte-Hеl?ne. Paris, 2017. P. 224.]. Однако это замечание к тому времени уже экс-императора пристрастно и несправедливо, тем более что в прусской армии Клебер никогда не служил. В целом же практика службы подданных одной страны в войсках другой была широко распространена в Европе Старого порядка и никоим образом не воспринималась как нечто предосудительное. Если такие страны не находились между собой в состоянии войны, никто не считал поступление на иностранную службу изменой. К примеру, известный полководец принц Шарль-Анри Нассау-Зиген за свою жизнь успел повоевать во французской, испанской и русской армиях.

На австрийской службе Клебер провел семь лет и четыре месяца, добравшись за столь солидный срок только до чина младшего лейтенанта. Увы, с его скромным происхождением рассчитывать на более быструю карьеру не приходилось. Разочарованный невозможностью дальнейшего продвижения по службе, Клебер в 1783 г. подал в отставку. Не исключено, что, случись в ту пору война, ему бы удалось добиться большего, но это был тот редкий случай, когда целых семь лет Австрия ни с кем по-настоящему не воевала, а Война за баварское наследство 1778–1779 гг. оказалась таковой лишь на бумаге. Прусские и австрийские войска ограничились тогда маневрированием, так и не вступив между собой в бой.

Вернувшись в Страсбург, Клебер в 1784 г., благодаря протекции своего сводного брата, преуспевающего архитектора, получил должность инспектора публичных зданий. Наконец-то он смог работать по специальности. В последующие восемь лет он выполнил в городах Верхнего Эльзаса ряд крупных архитектурных проектов – церковь в Шевремоне, госпиталь в Танне, ратуша в Бельфоре, а также построил и реконструировал множество других зданий. Среди них, словно предвестие будущего, был и Египетский павильон в садах замка Этюп, перепланированных по его личному проекту.

Так бы Клеберу и трудиться до конца дней своих, создавая и совершенствуя здания и парки, если бы не началась Революция, которую он с готовностью поддержал. В 1789 г. он вступил в национальную гвардию Бельфора, а в 1791 г. – в Общество друзей Конституции – местный аналог парижского Клуба якобинцев. Какое-то время ему удавалось совмещать работу архитектора и общественную деятельность, пока правительство революционной Франции не взяло курс на развязывание войны с империей Габсбургов. С объявлением в январе 1792 г. дополнительного набора в армию Клебер стал заместителем командира 4-го добровольческого батальона Верхнего Рейна. Месяц спустя, после того как Франция 20 апреля 1792 г. объявила войну императору, Клебер получил чин подполковника и со своим батальоном влился в состав Вогезской армии генерала А. Ф. де Кюстина.

В октябре 1792 г. войска Кюстина двинулись на восток, пересекли границу и, не встречая сопротивления, захватили Майнц. Однако очень быстро подошедшая австро-прусская армия вынудила французов перейти к обороне на левом берегу Рейна. 23 марта 1793 г. союзники форсировали Рейн, и Кюстин, опасаясь окружения, увел свои основные силы в Эльзас. Для защиты Майнца был оставлен 22-тысячный гарнизон, который немедленно блокировала 50-тысяч-ная армия неприятеля. Началась знаменитая оборона Майнца.

Здесь-то Клебер и получил свое боевое крещение, когда в ночь на 6 апреля во главе крупного отряда предпринял удачную вылазку, захватив у неприятеля большое количество скота и тем самым существенно пополнив запасы провианта у осажденных. За этот успех он получил повышение в звании, став шефом бригады. В ночь на 11 апреля французы предприняли новую вылазку, на сей раз закончившуюся неудачно из-за слабой дисциплины солдат-волонтеров. Но Клебер и в этой ситуации проявил себя с лучшей стороны, лично возглавив контратаку гренадеров и отбросив неприятеля, пытавшегося преследовать отступающие французские части.

30 мая он организовал дерзкую ночную вылазку, попытавшись – ни больше ни меньше – захватить в плен прусского короля Фридриха-Вильгельма II. Вместе с добровольцами он под покровом темноты проник в тыл неприятеля и атаковал вражескую штаб-квартиру. Король едва успел спастись бегством. Французы же сражались с пруссаками всю ночь, а под утро растворились в темноте, вернувшись в город. В ночь на 25 июня осажденные вновь предприняли вылазку под командованием Клебера, уничтожив батарею тяжелой артиллерии.

И все же положение осажденных продолжало неуклонно ухудшаться. В городе начался голод. Более 200 прусских орудий денно и нощно бомбардировали Майнц, а помощь всё не приходила. 23 июля 1793 г. французское командование было вынуждено подписать капитуляцию, правда, на самых почетных условиях: французские войска уходили со всем своим оружием и снаряжением, лишь дав обещание не воевать против австро-прусской коалиции в течение года. 25 июля гарнизон в боевом строю и с развернутыми знаменами покинул Майнц.

Однако из Парижа ситуация виделась иначе. Там тон задавали голоса, обвинявшие защитников Майнца в трусости, а их командиров – в измене. После того как части гарнизона вступили на французскую территорию, командовавшие ими генералы и старшие офицеры, включая Клебера, были арестованы и отправлены под конвоем в Париж. Предполагалось привлечь их к суду за капитуляцию. Лишь энергичное вмешательство членов Конвента А. К. Мерлена (из Тионвиля) и Ж.-Ф. Рёбелля, также участвовавших в обороне Майнца, побудило их коллег сменить гнев на милость и не только реабилитировать большинство героев осады, но и воздать им почести. 17 августа Клебер получил звание бригадного генерала.

Но кто-то всё же должен был ответить за потерю Майнца, и под трибунал отправили Кюстина. На его процессе Клебер, выступавший в качестве свидетеля, смело и решительно высказался в защиту главнокомандующего армией, подтвердив профессионализм его действий. Однако для судей гораздо более веским аргументом в пользу виновности Кюстина стало его аристократическое происхождение. Известная революционная активистка Клэр Лакомб даже потребовала в этой связи изгнать вообще всех бывших дворян из армии, заявив: «Чем они талантливее, тем опаснее»[43 - Цит. по: Brеgeon J. J. Klеber. P. 70.]. Кюстина осудили и 28 августа гильотинировали. Скорое и неправое судилище произвело на Клебера самое удручающее впечатление. В дальнейшем гражданские политики будут вызывать у него лишь подозрение и неприязнь, а на все предложения самому занять пост главнокомандующего какой-либо из армий он неизменно будет отвечать отказом.

Как уже отмечалось, согласно условиям капитуляции никто из военнослужащих бывшего гарнизона Майнца не имел права в течение года воевать против держав коалиции. Но у Республики имелся и другой враг, быть может даже более опасный, – вандейцы. О них в соглашении о капитуляции Майнца речи не шло, а потому Майнцская армия – такое название получил бывший гарнизон города – в полном составе отправилась на подавление Вандейского восстания. Клебер командовал ее авангардом.

В сентябре 1793 г. армия побережья Бреста генерала Ж. Б. К. Канкло и Майнцская армия генерала Ж. Б. Обер-Дюбайе начали совместное наступление из Нанта вглубь «военной Вандеи», как именовали охваченный восстанием регион. Здесь впервые Клеберу пришлось столкнуться с народной войной, кардинально отличавшейся от действий регулярных армий, хорошо знакомых ему по обороне Майнца. Первый опыт оказался не слишком удачным. 19 сентября авангард под командованием Клебера встретился возле местечка Торфу с основными силами «белых» или Католической и королевской армии, как называли себя повстанцы. Из-за слабого взаимодействия между собой «синих» – республиканцев – бригаде Клебера весь день пришлось в одиночку биться против пятикратно превосходивших ее сил неприятеля. «Я никогда не видел более яростного ожесточения в бою»[44 - Klеber J. B. Mеmoires politiques et militaires. Vendеe 1793–1794. Paris, 1989. P. 103.], – признавал позднее Клебер. В рядах восставших сражались даже женщины. В результате «синие» были вынуждены отступить, потеряв до полутора тысяч человек и почти всю артиллерию. Сам Клебер получил ранение в плечо. От полного разгрома республиканцев спасла только контратака подоспевших к вечеру войск генералов Канкло и Обер-Дюбайе, остановившая натиск вандейцев. Однако уже 21 сентября в местечке Монтэгю повстанцы нанесли поражение дивизии генерала Ж. М. Бессера, вынудив «синих» отказаться от дальнейшего наступления. Реакция Конвента последовала незамедлительно: в начале октября 1793 г. генералы Канкло, Обер-Дюбайе и Бессер были сняты с должностей, арестованы и отправлены в Париж.

На смену арестованным военачальникам прибыл генерал-санкюлот Ж. Лешель, возглавивший новообразованную армию Запада, в которую вошли Майнцская армия и армия побережья Бреста, а также часть армии побережья Ла-Рошели. Ничего не понимая в военном деле, Лешель часто отдавал абсолютно нелепые приказы. Опытные генералы по возможности старались их игнорировать или трактовать на свой лад. Прикомандированные к армии комиссары Конвента и вовсе предпочитали, чтобы в решающие моменты войсками командовал Клебер. Именно он руководил республиканцами 17 октября 1793 г. в битве при Шоле – самом масштабном сражении Вандейской войны, когда на поле боя сошлись 27 тыс. «синих» и 40 тыс. «белых». В жестокой, кровопролитной битве Клебер нанес повстанцам тяжелейшее поражение, стоившее жизни их лучшим военачальникам. «Мятежники сражались, как тигры, а наши солдаты – как львы»[45 - Ibid. P. 147.], – напишет он позднее. В тот же день комиссары Конвента присвоили ему звание дивизионного генерала.

После поражения при Шоле основные силы Католической и королевской армии, сопровождаемые многотысячными толпами мирного населения Вандеи, спасавшегося от мести «синих», форсировали Луару и направились в Нормандию, рассчитывая на помощь англичан. Лешель повел армию Запада вдогонку. В ночь на 26 октября под Лавалем вандейцы атаковали приблизившийся к городу авангард «синих» под командованием Ф. Ж. Вестермана и обратили его в бегство. Когда 27 октября к Лавалю подошли основные силы армии Запада, Клебер предложил не торопиться с атакой, а сначала закончить сосредоточение войск и дать им отдохнуть. Однако Лешель приказал наступать на Лаваль немедленно, построив к тому же армию в одну колонну. «Можно представить мое негодование при прочтении приказа, отмеченного печатью столь вопиющего невежества, но пришлось подчиниться»[46 - Ibid. P. 161–162.], – вспоминал потом Клебер. В конце концов, шедшие по единственной дороге плотными рядами части «синих» на полпути к Лавалю попали под убийственный огонь повстанцев с близлежащих высот. Увидев, что его армия несет тяжелые потери, Лешель в панике покинул поле боя, а за ним побежали и войска. «Впервые я увидел, как солдаты Майнца бегут»[47 - Ibid. P. 163.], – с горечью напишет Клебер. Сам он с несколькими десятками смельчаков до ночи защищал мост через Майен, не позволив неприятелю продолжить преследование и довершить разгром армии Запада, которая в тот день и так потеряла 4 тыс. чел.

Когда Лешель два дня спустя попытался провести в Анже смотр того, что осталось от армии, солдаты встретили его криками: «Долой Лешеля! Да здравствует Обер-Дюбайе! Пусть нам его вернут. Да здравствует Клебер!»[48 - Ibid. P. 167.] Видевшие всё это комиссары Конвента отстранили Лешеля от должности и предложили ее Клеберу, но тот, помня о печальной судьбе предшественников, отказался. Новым главнокомандующим несколько недель спустя был назначен еще один генерал-санкюлот – Ж. А. Россиньоль, столь же малосведущий в военном деле, как и предыдущий.

В ожидании его прибытия Клебер занялся в Анже переформированием армии. Вскоре он получил весть, что Комитет общественного спасения приказал арестовать его и Н. Аксо (Haxo), еще одного «майнцского» генерала, по обвинению в «роялизме», чтобы предать суду за неудачу под Лавалем. Обоих спасло только заступничество комиссаров Конвента при армии, прекрасно знавших достоинства каждого из военачальников. В очередной раз коса революционного террора прошла рядом с Клебером, не задев его.

К середине ноября 1793 г. две подчиненные Россиньолю армии – Запада и побережья Бреста – сосредоточились в Ренне. Вандейцы тем временем после неудачного штурма нормандского порта Гранвиль отступили в городок Дол. Клебер предлагал блокировать подступы к Долу и взять неприятеля измором, избегая лишних потерь. Однако Россиньоль прислушался к Вестерману, заверявшему, что повстанцы не выдержат прямой атаки и можно будет одним ударом положить конец Вандейской войне. Увы, попытка взять 22 ноября Дол наскоком завершилась тяжелым поражением, после которого «синие» в беспорядке откатились в Ренн. Клеберу вновь пришлось прикрывать отступление армии, на сей раз с бригадой генерала Ф. С. Марсо. «Какого успеха можно ожидать от выполнения приказов, порожденных некомпетентностью и столь же пагубным пьянством?»[49 - Klеber J. B. Mеmoires politiques et militaires. Vendеe 1793–1794. P. 196.] – подвел он печальный итог событиям того дня.

После этого поражения Россиньоль, не продержавшись на должности и месяца, подал в отставку. Клеберу предложили временно занять пост главнокомандующего, пока из Парижа не прибудет новый назначенец военного министерства, но Клебер вновь отказался выходить на авансцену, предпочитая действовать из-за кулис. 25 ноября 1793 г. на военном совете он предложил следующее распределение должностей: Марсо – временный главнокомандующий армией, Вестерман – командующий кавалерией, генерал-адъютант Ж. Б. Дебийи – командующий артиллерией. На пост коменданта Ренна Клебер выдвинул Франсуа-Этьена Дама, своего бывшего адъютанта, ранее участвовавшего в обороне Майнца, затем прекрасно проявившего себя при Шоле и всего лишь двумя днями ранее получившего чин бригадного генерала. Предложение Клебера было принято к его большому удовлетворению: «Реорганизация закончилась, и я почувствовал, что избавился от огромного бремени. Я дружил с Марсо и был уверен, что он ничего не предпримет, не посоветовавшись со мной. Он был молод, энергичен, умен, полон отваги и дерзости. Мне, более хладнокровному, чем он, предстояло сдерживать его горячность, если она будет выходить за рамки разумного. Мы обещали друг другу не расставаться, пока победа не вернется под наши знамена»[50 - Ibid. P. 204.].

Новым главнокомандующим армией Запада был назначен генерал Л. М. Тюрро. Но, пока он ехал из армии Восточных Пиренеев к новому месту службы, армия Запада под командованием Марсо нанесла 12–13 декабря тяжелое поражение вандейцам при Ле-Мане. Дивизия Клебера приняла участие в боях на второй день сражения, но главная заслуга в победе принадлежала кавалерии Вестермана. Зато 22 декабря 1793 г. возле городка Савенэ именно Клебер привел «синих» к победе в последнем крупном сражении Вандейской войны.

<< 1 2 3 4 5 6 ... 9 >>
На страницу:
2 из 9