Золотой запас Колобка – 2. Сборник

Павиан был отнюдь не дурак. Он ухватил дочь дочери старого бабонго не за набедренную повязку, а несколько повыше и принялся её лапать, вместо того, чтобы тянуть батат. Дочь дочери старого бабонго тоже, вместо того, чтобы тянуть батат, начала радостно визжать.

Старая жена старого бабонго побила павиана палкой по голове и прогнала обратно в джунгли.

Тогда старый бабонго пошёл в буш и позвал на помощь гиену.

Гиена сказала:

– Половина батата – моя.

– Десятая часть, не больше, – упёрся старый бабонго.

– Тридцать процентов.

– Двенадцать. И больше не дам.

– Ну хотя бы пятнадцать?

– Ладно, договорились,[3 - разумеется, старый бабонго не собирается отдавать гиене вообще ничего. Он просто намеревается после добычи урожая побить её палкой по голове и прогнать обратно. Более того, гиена и сама прекрасно это сознаёт. Но подписаться на что-то, предварительно не поторговавшись, гиена не может просто физически.] – сказал старый бабонго.

Ухватился старый бабонго за кустик ботвы.

Ухватила старая жена старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила дочь дочери старого бабонго старую жену старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила гиена дочь дочери старого бабонго зубами за набедренную повязку.

Тянут-потянут – вытащить никак не могут. А всё почему? Потому что наш батат большой, как бегемот. Нет, как слон! Нет, как два слона!

Тогда старый бабонго пошёл к мангровым зарослям, нашёл там благородного оцелота и позвал его на помощь.

Благородный оцелот выслушал просьбу старого бабонго, неторопливо вылизал свои лапы и поинтересовался – а шо он таки будет с этого гешефта иметь? Сошлись на том, что старая жена старого бабонго будет два дня чесать оцелота за ушком. Оцелот величаво проследовал вслед за старым бабонго к его хижине и соблаговолил принять участие в сельхозработах.

Ухватился старый бабонго за кустик ботвы.

Ухватила старая жена старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила дочь дочери старого бабонго старую жену старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила гиена дочь дочери старого бабонго зубами за набедренную повязку.

Ухватил оцелот гиену когтями за хвост.

Тянут-потянут… Тут у старого бабонго порвалась набедренная повязка и все рухнули на землю.

А потом встали, посмотрели на старого бабонго и снова рухнули. От хохота. Потому что ЭТО было у старого бабонго всего каких-то жалких сантиметров двадцать пять, что для настоящего африканца просто смешно.[4 - в аутентичной народной сказке обязательно должен присутствовать элемент примитивного околосексуального юмора. Вот это он и есть.]

Старый бабонго обиделся и завязал набедренную повязку покрепче.

Ухватился старый бабонго за кустик ботвы.

Ухватила старая жена старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила дочь дочери старого бабонго старую жену старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила гиена дочь дочери старого бабонго зубами за набедренную повязку.

Ухватил оцелот гиену когтями за хвост.

Тянут-потянут – вытащить всё равно не могут. Пыхтят, а толку-то? Потому что батат большой, как бегемот. Нет, как слон! Нет, как два слона!

Тогда старый бабонго пошёл в буш, постучал палкой по кустам и позвал на помощь опоссума.

Опоссум охотно согласился помочь, но заявил, что ему предварительно необходимо подкрепиться.

Старому бабонго, и его старой жене, и дочери дочери старого бабонго, и гиене, и благородному оцелоту – всем пришлось три часа ждать, пока опоссум нажрётся на деревенской помойке.[5 - насчёт помойки – это гнусные измышления автора. Какая в африканской деревне может быть помойка? Разве там кто что выбросит? Да ни в жисть! А уж недоеденных кусков у них не бывает по определению.]

Наконец, заметно округлившийся в размерах опоссум пришёл и заявил, что готов помогать.

Ухватился старый бабонго за кустик ботвы.

Ухватила старая жена старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила дочь дочери старого бабонго старую жену старого бабонго за набедренную повязку.

Ухватила гиена дочь дочери старого бабонго зубами за набедренную повязку.

Ухватил оцелот гиену когтями за хвост.

Ухватил опоссум оцелота за заднюю лапку.

Тянут-потянут – вытащить не могут. Сидит в земле батат мощно, аки телеграфный столб. Потому что батат большой. Как бегемот. Нет, как слон! Нет, как два слона!

Тут проползал мимо один маленький термит. Посмотрел он на всех этих запыхавшихся недоделанных биндюжников, и недолго думая, тяпнул опоссума за розовый хвост.

Опоссум взвыл и вцепился зубами оцелоту в ляжку.

Благородный оцелот неприлично мявкнул и вонзил когти гиене в бока.

Гиена пролаяла что-то уж совсем неприличное и укусила дочь дочери старого бабонго за правое полужопие.

Дочь дочери старого бабонго завизжала звонче тормозящего паровоза и вцепилась старой жене старого бабонго в жидкие волосы.

Старая жена старого бабонго от неожиданности вскинулась и дёрнула старого бабонго за торчащие из набедренной повязки жалкие двадцать пять сантиметров.

Старый бабонго взвыл, как раненый самец антилопы нильгау, затопотал, рванулся и….

Выдернул из земли этот треклятый батат!!! Огромный! Как бегемот! Нет, как слон! Нет, как два слона!