Принц поднял голову и посмотрел на испугавшуюся Розу и побледневшего председателя.
– Это, – сказал он своим четким, холодным тоном, – это не касается членов общества цветоводов; они должны судить черный тюльпан, а не касаться государственных преступлений. Продолжайте, девушка, продолжайте.
Ван Систенс красноречивым взглядом поблагодарил от имени тюльпанов нового члена общества цветоводов.
Роза, ободренная подобным обращением незнакомца, рассказала все, что произошло в течение последних трех месяцев, все, что она сделала, все, что она выстрадала. Она говорила о суровостях Грифуса, об уничтожении им первой луковички, об отчаянии заключенного, о предосторожностях, которые она приняла, чтобы вторая луковичка расцвела, о терпении заключенного, о его скорби во время разлуки; как он хотел уморить себя голодом в отчаянии, что ничего не знает о своем тюльпане; об его радости, когда они помирились, и, наконец, об их обоюдном отчаянии, когда они увидели, что у них украли черный тюльпан через час после того, как он распустился.
Все это было рассказано с глубокой искренностью, которая, правда, оставила бесстрастным принца, если судить по его внешнему виду, но произвела глубокое впечатление на ван Систенса.
– Но, – сказал принц, – вы ведь только недавно знакомы с этим заключенным?
Роза широко раскрыла глаза и посмотрела на незнакомца, который отклонился в тень, избегая ее взгляда.
– Почему, сударь? – спросила она.
– Потому, что прошло только четыре месяца, как тюремщик и его дочь поселились в Левештейне.
– Да, это правда, сударь.
– А может быть, вы и просили о перемещении вашего отца только для того, чтобы следовать за каким-нибудь заключенным, которого переводили из Гааги в Левештейн?
– Сударь, – сказала, покраснев, Роза.
– Договаривайте, – сказал Вильгельм.
– Я сознаюсь, я знала заключенного в Гааге.
– Счастливый заключенный! – заметил, улыбаясь, Вильгельм.
В это время вошел офицер, который был послан за Бокстелем, и доложил, что тот, за кем он был послан, следует за ним с тюльпаном.
XXVII. Третья луковичка
Едва офицер успел доложить о приходе Бокстеля, как тот уже вошел в гостиную ван Систенса в сопровождении двух людей, которые в ящике внесли драгоценный предмет и поставили его на стол.
Принц, извещенный о том, что принесли тюльпан, вышел из кабинета, прошел в гостиную, полюбовался цветком, ничего не сказал, вернулся в кабинет и молча занял свое место в темном углу, куда он сам поставил себе кресло.
Роза, трепещущая, бледная, полная страха, ждала, чтобы ее тоже пригласили посмотреть тюльпан. Она услышала голос Бокстеля.
– Это он! – воскликнула она.
Принц сделал ей знак, чтобы она взглянула сквозь приоткрытую дверь в гостиную.
– Это мой тюльпан! – закричала Роза. – Это он, я его узнаю! О мой бедный Корнелиус!
И она залилась слезами.
Принц поднялся, подошел к двери и стоял там некоторое время так, что свет падал прямо на него.
Роза остановила на нем свой взгляд. Теперь она была совершенно уверена, что видит этого незнакомца не в первый раз.
– Господин Бокстель, – сказал принц, – войдите-ка сюда.
Бокстель стремительно вбежал и очутился лицом к лицу с Вильгельмом Оранским.
– Ваше высочество! – воскликнул он, отступая.
– «Ваше высочество»! – повторила ошеломленная Роза.
При этом восклицании, которое раздалось слева от него, Бокстель повернулся и заметил Розу.
Увидев ее, завистник вздрогнул всем телом, как от прикосновения к Вольтову столбу.[56 - Вольтов столб — первоначальная форма батареи гальванических элементов, осуществленная в 1799 г. итальянским физиком, одним из основателей учения об электрическом токе Алессандро Вольта.]
– А, – пробормотал про себя принц, – он смущен.
Но Бокстель сделал колоссальное усилие и овладел собой.
– Господин Бокстель, – обратился к нему Вильгельм, – вы, кажется, открыли тайну выращивания черного тюльпана?
– Да, монсеньор, – ответил несколько смущенным голосом Бокстель.
Правда, эту тревогу могло вызвать волнение, которое почувствовал садовод при неожиданной встрече с Вильгельмом.
– Но вот, – продолжал принц, – молодая девушка, которая также утверждает, что она открыла эту тайну.
Бокстель презрительно улыбнулся и пожал плечами.
Вильгельм следил за всеми его движениями с видимым любопытством.
– Итак, вы не знаете эту молодую девушку? – спросил принц.
– Нет, монсеньор.
– А вы, молодая девушка, знаете господина Бокстеля?
– Нет, я не знаю господина Бокстеля, но я знаю господина Якоба.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что тот, кто называет себя Исааком Бокстелем, в Левештейне именовал себя Якобом.
– Что вы скажете на это, господин Бокстель?
– Я говорю, монсеньор, что эта девушка лжет.
– Вы отрицаете, что были когда-нибудь в Левештейне?
Бокстель колебался: принц своим пристальным, повелительно-испытующим взглядом мешал ему лгать.