Белые и синие

– Спасибо, что ты сдержал свое слово и даже больше, но твое поручение выполнено лишь наполовину. Берешься ли ты отыскать для нас двух проводников, настолько знающих окрестности, что не заблудятся самой темной ночью? Ты пойдешь рядом с одним из них и убьешь его при малейшем замешательстве с его стороны. Я пойду рядом с другим; вероятно, у тебя нет пистолетов, так что держи.

Генерал вручил Стефану два пистолета, и тот взял их с радостью и гордостью.

– Я найду надежных проводников, – сказал Стефан, по обыкновению не тратя лишних слов, – сколько времени вы мне даете?

– Полчаса; самое большое – сорок пять минут.

Лжемузыкант вновь надел свою шарманку и направился к двери; не успел он взяться за ручку, как в дверном проеме показалась плутоватая физиономия парижанина Фаро.

– О, простите, мой генерал! – вскричал он, – я думал, что вы один, но, если хотите, я могу выйти и поскрестись, вис скреблись в дверь бывшего тирана.

– Нет, – ответил Пишегрю, – не стоит; раз ты здесь, добро пожаловать. Затем, повернувшись к генералу Гошу, он сказал:

– Дорогой генерал, я рекомендую вам одного из моих храбрецов; правда, он боится волков, зато не боится пруссаков. Сегодня утром он взял двух пленных, и за это я пришил к его рукаву галуны сержанта.

– Черт возьми! – вскричал Фаро, – генералов больше, чем нужно; значит, у меня будет два свидетеля вместо одного.

– Позволь заметить, Фаро, – сказал Пишегрю доброжелательным тоном, каким он разговаривал с солдатами, когда был в духе, – что я имею удовольствие видеть тебя сегодня во второй раз.

– Да, мой генерал, – отвечал Фаро, – бывают такие удачные деньки, так же как бывают другие, неудачные, когда нельзя быть на поле боя, чтобы не попасть в переплет.

– Я предполагаю, – сказал Пишегрю со смехом, – что ты явился не для того, чтобы учить меня трансцендентной философии.

– Мой генерал, я пришел, чтобы просить вас быть моим свидетелем.

– Твоим свидетелем! – вскричал Пишегрю, – ты что, собираешься драться?

– Хуже, мой генерал, я женюсь!

– Ба! На ком же?

– На Богине Разума.

– Тебе повезло, плут, – сказал Пишегрю, – это самая красивая и порядочная девушка в армии. Как это случилось? Ну-ка, расскажи нам об этом.

– О, очень просто, мой генерал; мне не нужно говорить вам, что я парижанин, не так ли?

– Да, я это знаю.

– Ну, так вот, Богиня Разума тоже парижанка; мы с ней из одного квартала; я любил ее, и она была ко мне благосклонна, но тут появляется процессия под лозунгом «Отечество в опасности!», с черными знаменами, под бой барабана; затем гражданин Дантон приходит в наше предместье с призывом: «К оружию! Враг на расстоянии четырехдневного перехода от Парижа». Я был тогда подручным столяpa; все это меня потрясло: враг в четырех днях от Парижа! Родина в опасности! «Ты должен спасать родину, Фаро, и дать отпор врагу!» – сказал я себе. Я швыряю рубанок ко всем чертям, хватаю ружье и бегу в муниципалитет, чтобы завербоваться в армию. В тот же день я иду к Богине Разума и говорю ей, что ее нежные глаза довели меня до отчаяния и я сделался солдатом, чтобы быстрее свести счеты с жизнью; и тут Роза говорит мне – ее зовут Роза… Роза Шар-леруа, – и тут Роза Шарлеруа, занимавшаяся стиркой тонкого белья, говорит мне:

«Если бы моя бедная матушка не была больна, я тоже пошла бы в армию, и это так же верно, как то, что есть только один Бог, которого, как видно, скоро свергнут с престола».

«Ах, Роза, – говорю ей, – женщины не служат в армии».

«Ну, а как же маркитантки?» – отвечает она.

«Роза, – говорю я ей, – я буду писать тебе раз в две недели, чтобы ты знала, где я; если ты пойдешь в армию, вступай в мой полк».

«Решено», – отвечает Роза.

Мы пожали друг другу руки, поцеловались и – вперед, Фарб! После Жемапа, где мой полк был здорово потрепан, нас) объединили с волонтерами департамента Эндр и перебросили на Рейн. Кого же я встречаю полтора-два месяца тому назад?.. Розу Шарлеруа! Ее бедная мать умерла; во время какого-то праздника, как самая красивая и порядочная девушка квартала, Роза была назначена на роль Богини Разума; после этого, клянусь честью, она сдержала данное мне слово и, едва сойдя со сцены, поступила на военную службу. Я узнаю о ее приезде, бегу к ней и хочу ее поцеловать.

«Бездельник! – говорит она мне, – ты даже не капрал!»

«Что ты хочешь, Богиня! Я не честолюбив».

«Ну, а я честолюбива, – отвечает она, – поэтому, пока не станешь сержантом, не ищи со мной встречи, хотя бы для того, чтобы выпить глоток».

«Скажи, наконец, в тот день, когда я буду сержантом, ты станешь моей женой?»

«Клянусь знаменем полка!»

Она сдержала слово, мой генерал, и вот через десять минут мы венчаемся.

– Где же?

– Во дворе, под вашими окнами, генерал.

– Какой же священник вас венчает?

– Полковой барабанщик.

– А! Вы венчаетесь под барабан?

– Да, мой генерал, Роза хочет, чтобы все было как полагается.

– В добрый час, – улыбнулся Пишегрю, – я узнаю Богиню Разума; скажи ей: раз она выбрала меня своим свидетелем, я дам ей приданое.

– Дадите ей приданое, мой генерал?

– Да, осла и два бочонка водки в придачу.

– Ах, мой генерал, из-за этого я не смею больше ни о чем вас просить.

– Продолжай.

– По правде говоря, я хотел попросить вас об этом не от себя, а от имени товарищей… Ну, мой генерал, надо, с вашего позволения, чтобы этот день закончился балом, как он и начался.

– В таком случае, – заявил Гош, – я, как второй свидетель, оплачу расходы на бал.

– А мэрия предоставит помещение! – подхватил Пишегрю, – но пусть все знают: в два часа ночи бал закончится, и в половине третьего мы выступаем; мы должны пройти до рассвета четыре лье; я предупредил вас; пусть те, кто захочет спать, спят, а те, кто захочет плясать, пляшут. Мы посмотрим на венчание с балкона; когда все будет готово, барабанщик подаст нам сигнал своей дробью.

Окрыленный всеми этими обещаниями, Фаро устремился вниз по лестнице, и вскоре во дворе послышался гул голосов, свидетельствующий о появлении сержанта.

Два генерала, оставшись наедине, выработали окончательный план предстоящего сражения.

Колонна, которая должна была выступать немедленно под командованием полковника Рене Савари, пойдет форсированным маршем, чтобы в поддень войти в Нёвиллер, расположенный позади Фрошвейлера, куда она устремится при первом залпе пушки и атакует пруссаков с фланга.